4 Сколько волка ни корми. Жизнь должна доставлять удовольствие

            6.06.06 Знатна районная больничка персоналом своим. И пожилая медсестра в кабинете окулиста, голову мою перед аппаратом просмотровым устраивая, ласково сказала: "Ну-ка, милок, давай посмотрим глазик твой". И окулистка, когда-то практиковавшая в клинике у Фёдорова, пересказала подробно и без ошибок, что я в Москве уже слышал. Ещё и добавила она в утешение: "Тебе ж не детей им делать. Если сильно глаз мешать будет, поменяешь на стеклянный да красивый". Тоже, между прочим, свидетельство высокого профессионального уровня.
            Я, признаться, и сам люблю "зубы пощерить" и всегда больше доверял тем, кто умеет шутить да смеяться на самом даже краешке жизни. И в этот раз, когда вытащили меня "братишки" в более-менее безопасное место, в кураже и без промедола спросил я санинструктора: "Доктор, жить буду?". Смотрел он оторопело на мой развороченный висок, но ответил в строчку: "Жить-то ты будешь, но чем так жить, лучше удавиться".
            Когда глаз штопали, чего-то веселящего в вену вдули. Долго копошились надо мной, анестезиолог всё вопросы задавал, мол, не спи, разговаривай. Я и давай анекдоты припоминать. Спрашиваю его: "Женщин нет"? "Нет-нет. Продолжай", - отвечает. Потом слышу – операционные сёстры хихикают. Обманул, коварный. И хирург-офтальмолог под конец не выдержал: "Завязывай, а то я вместо глаза тебе что-нибудь другое ушью".
            Грустно было подглядывать всё это время из-под квадрата наглазной повязки, как "гаснет день" - потихоньку зрительный нерв отказывал, пока не наступила теперь темнота в правом глазу. В полумраке и иногда во сне только кажется, что оба глаза видят.
            С детства, как отдачу терпеть смог, не промахивался пулей в пятак со ста шагов и левый глаз не закрывал, целясь. А теперь мешок с соплями вместо одного глаза - и как же всё сразу поменялось! Учиться ходить заново пришлось, движения-то на бинокулярное зрение рассчитаны. Ну, да человек такая скотина, что к чему хочешь привыкнет. И не впервой.
            Хоть уколов никаких окулист не назначила - великое послабление участи. До чего ж болючи уколы в слизистую оболочку орбиты - глаз, что та граната, взрывается! В госпитале боевой капитан морской пехоты, ростом и комплекцией с камчатского медведя, после укола по-медвежьи же взревел так, что стёкла из окон чуть не повылетали, и ни в какую не дался второй укол поставить, как медсестра ни уговаривала: "Ну, сам посмотри, какая иголочка малюсенькая и тонюсенькая". Вместо уколов так его каплями глазными и пользовали.
            "Дембель будет всё равно!" - оптимистично-бодро поёт Трофим. Вот он и настал, родимый. Не по возрасту и вышли давно уже сроки, службой предусмотренные, козликом скакать по горам кавказским.

            Дата-то какая сегодня - три шестерки. Весь просвещённый мир трындит про Вельзевула, конец света, чистилище и прочие радости небесные. Лишь бы не работать.

            7.06.06 "Вас полечить или ещё поживёте"? - жизнерадостно вопросил меня невропатолог после утреннего обхода. Полистал медицинскую книжку, посерьёзнел: "Пожалуй, про свою голову вы и сами всё знаете. У нас, конечно, не госпиталь Бурденко, но физиотерапевтическое оборудование на вполне достойном уровне". Прописал он мне процедуры для "морды лица" и скромно попросил: "Не возражаете, если вашу медицинскую книжку возьму на некоторое время"? Не стал я возражать, всегда поощрял тягу к знаниям и сам книжки с картинками люблю. Тем более с фотографиями компьютерной томографии головного мозга и графиками всякими занятно-загадочными.

            Так хочу ли я, чтобы мои сыновья избрали военную стезю?
            На свой счёт у меня ни малейших сомнений никогда не возникало. И предки все служили-воевали со времён неясных ещё, и моя жизнь с рождения прошла в воинских гарнизонах. Чуть ли не раньше, чем ходить, гарнизонная детвора оружие постигала. Девицы, и те стрелять горазды были.
            Обязательно в лётное училище хотел поступать, только истребительной, а не бомбардировочной авиации. Мама была против: "Всё, что угодно, только не самолёты". Не знаю, как раньше, но после того, как рухнул бомбардировщик Ту-16 на сопки в тайге зимой при нулевой видимости, так что не было ни малейшей возможности пробиться к нему вертолётам поисково-спасательной службы, и погиб экипаж в полном составе (кто в огне, а кто от обморожения), мама бояться стала полётов отцовых. Таясь от нас с сестрой, доставала икону, молитвы перед ней шептала и крестилась, пока отец летал.
            По-маминому и получилось – как раз к медкомиссии в позорном нокауте шваркнулся я затылком об настил ринга, где юношей выступал на первенстве округа по боксу от гарнизона, и два месяца виделось мне всё, как ёжику в тумане. Уже и заявка на поступление в Качинское лётное училище послана была. Ну, да десант - тоже неплохо, как оказалось. И предпосылки к этому имелись.
            Откуда только меня в детстве ни стаскивали! Всё норовил повыше забраться. "Сынок, Христом богом тебя прошу: слезай потихоньку. Вот те крест - не трону", - молил меня кочегар гарнизонной кочегарки, когда я на самый верх печной трубы забрался. Слово своё он сдержал, а его напарник моську мне снегом намылил-таки. Зимой дело было, руки мёрзли немилосердно, и валенки скользили по скобам железным.
            После первого затяжного прыжка в девятом классе чуть из аэроклуба не попёрли. Такой восторг меня обуял в свободном полёте-падении, что попросту забыл вытяжное кольцо дёрнуть и приземлялся на двух куполах сразу - основной и запасной парашюты автоматы парашютные на высоте предельно-минимальной открыли. И всегда дивился я, что отец накануне своих плановых прыжков волновался, а после с друзьями-лётчиками за столом успешное их окончание отмечал, как праздник какой (пили в те времена ещё только по праздникам и помалу).
            Дальнейшая воинская специализация тоже корни в детстве имеет. Не любили вспоминать войну и мало про неё рассказывали отцы, но в "войну" всегда играли мы в детстве, и высшей честью было "разведчиком" оказаться в играх тех.
            И в жизни обычной всё партизанили. Вокруг тира гарнизонного, прежде чем стрельбы начать, часовых расставляли, после того, как одного из "диверсантов" чуть не прострелили вместо мишени. А уж шуму наделали, когда перевооружился полк на автоматы Калашникова, и нарыскали мы возле стрельбища закопанные списанные патроны от ППШ да костёр над ними запалили!!! Долго нас тогда родители мурыжили, все заначки домашние и штабы-схроны наши окрест разорили.
            Но больше всего запечатлелось у меня, в том числе и на заднице, как поприсутствовали компанией при разгрузке боеголовок ракет с атомной начинкой. Овчарки, что бегали меж двух рядов колючей проволоки, давно прикормлены были, да и понимали они нас - им самим скучно было и играться хотелось. Мимо часовых на вышках сквозь деревянный забор пробраться не проблема была, вот и оказались мы свидетелями зрелища фантастического: в костюмах, чуть ли не космических, сгружали "инопланетяне" с железнодорожных платформ контейнеры здоровущие.
            Пристроились мы вчетвером за спиной у дядьки с синим околышем на фуражке, вместе с ним наблюдали издали за процессом, пока не поинтересовался у него кто-то: "Дяденька, а долетят ли наши ракеты до Америки?" Обернулся круто дяденька и папиросу свою чуть не проглотил, как узрел нас. «Особистом» он оказался, режим секретности блюдущим... Редко отец прикладывался, сестру так и вообще ни разу, по-моему, не тронул, мама всё больше палачествовала, но тот раз долго помнился мне при каждом приседании на стул.
            Ну, и лес, опять же, всё дальнейшее предопределил. "Сколько волка ни корми"… - Любил я удирать и на опушке облик свой человечий, как одёжку, оставлять. Ещё и язык показывал, мол, только вы меня и видели. Один раз полк по тревоге поднимали меня, трёхлетнего, искать в уссурийской тайге, где и тигры рыкали не понарошку.
            Любой след разобрать, что птицу, что зверя лесного скрасть - с детства золотого в навыках осталось это. В голове просто не укладывалось, как заблудиться можно и ходить, ауканьем лес тревожа! С тех самых пор неуютно мне в городах-посёлках да и в любых других скоплениях многолюдных, где души человечьи в неразборчивый гул сливаются.
            Из детства же непреложная истина: "Предают только свои". Взвод, а того лучше небольшой коллектив единомышленников - и путешествуй с теми, кого любишь.
            Извилисты пути, ведущие к Истине, но, в конце концов, оказался я в нужном месте. У нас же как? "Там, где начинается авиация, там заканчиваются дисциплина и порядок". - А Войско Дяди Васи и подавно в небе находилось, когда склонность к соблюдению дисциплины и порядка на земле раздавали. "Сказал Икар, сомкнувши веки, что в этом диком ВДВ бардак останется навеки".

            Нахлынуло воспоминаний - весь "тихий час" прокликал. Да и при всём желании не заснуть было - хирургическое отделение аж трясётся от храпа. От неправильного образа жизни храпят, болезные.