Преграда

  Вот такая история произошла со мной. Прошлой весной, когда мы гуляли в лесу, появился охотник седой, но выглядел молодо. Жевал какую-то траву (из зубов торчала травинка) и смотрел искоса. Я лось: понимаете меня? Бежать надо, а я стою, смотрю на него: "Что будет делать?" – думаю. Ладно, идёт на меня: не видит что ли? Нет, глаз прицельно смотрит – видит. "Что, - думает, - этот лось стоит? Успею выстрелить? Успею", - и идёт. Ружья не вижу за спиной – его нет: охотник забыл? Я не смеюсь – не понимаю его, он же на верную гибель сейчас идёт: рога сильные у меня, да и копыта... стукнул одного (подкрался незаметно, думал), а я его ногой... там и остался, волчья шерсть до сих пор на ногах. Этот волк лосёнка моего съел: теперь все виноваты, может, не он был. Ненавижу эту волчью сыть, не терплю. А этот забывчивый охотник ещё дразнит меня: "Тюря-тюря", - говорит, иди ко мне, значит. Я совсем не пойму: зачем меня "тюря-тюря" назвал? Иду к нему. Нет, стою на месте: что это? Ноги вязнут в колее, две ноги зацепило: стою, пошевелиться не могу.
  - Капкан поставил, - кричит, - негодяй!
А я ему:
  - Не подходи.
Не понимает, идёт. Я дёрнул, посильней! Чувствую боль, резануло так! Я реву от боли ещё и ещё... не чувствую ног, лишь бы убежать. Он красив и опасен – я страшен и зол. Мы встретились. Я присмирел: он господин надо мной теперь. "Тюря-тюря" теперь говорит над ухом, ещё говорит, чтоб я голову поднимал выше: зачем? Он выдавливает из меня чёрное "зелье" (снимает капкан). Кровь течёт, по следу, знает, враги (волки) пойдут: снимает с себя (пахнет охотником) накладывает на ногу, чтоб кровь утихла. Не торопится, "тюря-тюря" приговаривает, а я "мой господин" чувствую в себе, поддаюсь.
  - Всё, - сказал, - иди, мне не попадайся. Другие охотники не такие, бойся их.
Я понимаю всё, что он говорит мне: "мой господин" только во мне осталось.

Рассказ охотника

  Пошёл я однажды в лес. Кружил, кружил, вижу дерево поваленное. Ладно, думаю, отдохну, а сам не устал ещё. Слышу, в кустах кто-то возится. Лось – вижу, не шелохнётся, стоит, смотрит на меня. Я ружьё уже положил. Думаю, в два прыжка меня догонит, если побегу. Я "тюря-тюря" иду к нему: думаю, дёру даст – зверь он умный. Нет, стоит, смотрит на меня да так, что мне и идти расхотелось. Как так? Остановлюсь? Вижу на нём капкан, неудачно вступил, не на него поставлено. Ну, как так? Ведь зверьё нужно... капканы... не понимаю... Но этот стоит, не шелохнётся – я уж близко подошёл, думаю, ладно, сниму коль позволит: такого зверя губить?! Он нечаянно рванул, я понял, что он не шевелился, пока капкан держал его ногу, а дёрнул, так и вторая попала в ловушку – ветки там цепь прикрывают, всё продумано. Вот лось тянет, а капкан крепче вонзается, ревёт бедный. Тут мне жаль его стало: что ж, подумал, не помочь бедняге, если почувствует мою силу. Я ж охотник! Силу над зверем свою знаю. Подхожу, глажу морду, отворачиваю, продолжаю ласкать голосом. А мне наклониться надо, капкан снять, цепь от капкана отложить. Чувствую – понимает меня, ждёт. Ну, я тихонько тряпку достаю, платок всегда при мне, оттягиваю дугу на себя. А этот "умный" стоит, ждёт – понимает. Я в награду перевязку делаю, пусть кровь остановит. Потом и цепь оттягиваю, что как затвор держит другую ногу. "Вот и всё, иди, - говорю, - мне не попадайся и этим лиходеям тоже". Пошёл.
  - Больше не встретились?
  - Нет. Только прошлой весной был тут один, сказал, лося застрелил, так у него на ноге тряпка была. Понимаешь? Жалко мне его: умный был.