Иван Премудрый Часть II Глава XIV

– Ну, говори давай. Не томи. – царь Салтан аж на лавке заёрзал.
– А что говорить царь–батюшка? Уж слишком ты мне малый срок для поиска определил. – как–то скучно, как будто отвечал на вопрос царя: если ли сегодня на рынке цыгане или нет, сказал Макар.
– Сам знаешь, времени совсем нету. Сколько мог, столько выделил. Да садись ты, что стоишь? – и царь Салтан показал на соседнюю лавку.

Надо сказать, что хоть царь Салтан и был царём большого и могущественного царства и повоевать любил, в смысле, любил показать соседним государям: кто из них кто, что и почему оно так происходит, в общении без многих глаз и ушей был очень даже простым человеком, не любил свою царскую должность показывать.

– Понимаю, царь–батюшка. – Макар присел на лавку и посмотрел на царя.

Что интересно, посмотрел он так, как будто царя Салтана в той комнате и вовсе не было. Но и это не всё. Вместе с этим взглядом, взгляд Макара был таким, что как –будто и царь Салтан его не увидел. Вот вам и купцы, вот вам и писцы.

– Ты не серчай, царь–государь, времени и правда мало было. Я только и успел в Руслановом княжестве побывать и в соседнем, ну, где князь, одноглазый такой, ты знаешь.

Царь Салтан кивнул, как бы подтверждая, что знает этого одноглазого князя, тем более, что тот на войне глаз свой потерял. И вместе с тем кивок означал, мол, продолжай, слушаю.

Когда происходит такое, что двое: один рассказывает, а второй слушает, тогда полное меж ними согласие и гармония присутствуют. Один хочет или просят его рассказать, а второй, в обязательном порядке хочет рассказанное послушать – красота и порядок получаются. А вот если кого–то заставляют что–то рассказать, а он не хочет, тогда допрос получается – ничего хорошего.

Макар получив задание царское, как смог, его выполнил и теперь о выполнении докладывал, или рассказывал, это уж кому как больше нравится.

– Начну я, царь–батюшка, рассказывать с княжества, где князь одноглазым является…

Дверь в царский покой, только для царя Салтана и предназначенный, хоть и была толстой, а всё одно, слышно. За дверью той, как–то внезапно раздался, сначала грохот, после него раздались какие–то матерные крики, уж слишком громко кричали. Поэтому, что царь Салтан, что Макар поняли, крики матерные. Ну а после всего этого дверь распахнулась и в царскую комнату прямо–таки влетела Матрёна Марковна. Она ещё пару раз выкрикнула в закрывшуюся уже дверь несколько слов, от которых даже мужики краснеют, и только после этого начала успокаиваться.

На тот момент Матрена Марковна была очень похожа на цыганку, которую хоть и поймали на воровстве, да повезло, сбежать удалось. Вся какая–то растрёпанная, платок назад и куда–то в бок сбился, аж волосы показались, глаза блестят и румянец во все щёки. Нет, про цыганку сравнение не подходит. В тот момент Матрена Марковна больше была похожа на девку, вырвавшуюся из объятий добра молодца и выскочившую с сеновала на белый свет. Вот только, если с той девкой сравнивать, разница обнаруживалась. Если девка, хоть и растрёпанная, зато вся довольная, и забота у неё одна: сразу на сеновал вернуться или подождать малость? Одним словом, довольная вся и продолжения желающая. То Матрена Марковна наоборот, была вся недовольная, вот вам все похожести и непохожести одновременно.

– Тебе чего? Я же приказывал! – царь Салтан аж разозлился.

Не любил он когда ему мешают, да и кто любит, когда ему мешают? Покажите! Он уже было хотел позвать ближнего слугу, Самолюба, и при всех, никого не стесняясь, надавать ему по шеям, а то и вообще, выгнать взашей, надоел хуже горькой редьки. К тому же, дурак стоеросовый.

– Иди отсюда, Матрена, не мешай нам. Разговор у нас важный очень. – видать царь Салтан раздумал прямо сейчас лупить по шеям или выгонять к чёртовой матери Самолюба, на потом оставил.
– А ты меня не гони, царь–батюшка. – Матрена Марковна, и где только этой наглости учат, нашла какую–то табуретку, насколько это было возможно привела себя в порядок, платок поправила, и как ни в чём ни бывало уселась на неё, да так основательно, как будто лет десять на ней до этого просидела. – Ты лучше сразу прикажи меня казнить, на том оба и успокоимся.
– Матрена, ты что, с ума сошла? – царь Салтан не знал что и делать, а та знай, гнула своё и давила туда же:
– Ты, царь мой, государь, и правда лучше вели меня казнить, потому как я, дура–баба и слуга тебе ленивая не уберегла тебя.
– От чего ты меня не уберегла? Думай, что говоришь! – повысил голос царь Салтан.
– От нервов и лишних расстройств, вот от чего! – Матрена аж с табуретки привстала, но потом опять на неё уселась. – Ладно, я, женщина старая и происхождения никому неведомого, потому что самого простого и никому ненужного. Живая я сейчас, а в следующий момент, раз, и нету меня, только и есть, что тело моё, бездыханное на полу валяется. Думаешь заметит кто? Никто не заметит! А если и заметят, то только для того, чтобы на погост снести и закопать там. Даже не заплачет никто, а мне и без надобности, потому не для того я на свет белый народилась, чтобы опосля обо мне плакали.

Родилась я, царь–государь мой батюшка, исключительно для того, чтобы тебя, солнце моё незакатное, от всех печалей и горестей охранять, да оберегать. Бабой родилась, бабой помру, а значит не полагается мне иметь силу мужескую и меч с копьём держать в руках. Не полагается мне, чтобы защитить тебя от любого врага лютого. Зато я всегда могу защитить от слова недоброго, от вести печальной, от мысли чёрной, душу съедающей, с тем и пришла. И если ты меня сейчас прогонишь, знай, век мой короткий ты ещё больше укоротишь, потому что я сразу же пойду к Самому Синему морю и утоплюсь в нём!

«Ишь как её разобрало. – слушая Матрёну, думал царь Салтан. – А что? Получается права баба, заботится обо мне. Когда с той войны вернулся, и она почитай сразу же объявилась. А что как сердце ей подсказало, что помощь мне от неё требуется? Почитай, ни днём, ни ночью от меня не отходила, как за малым дитём присматривала и всё успокаивала да успокаивала…

Опять же, девиц этих откуда–то привезла и опять, всё для меня. А я так ни разу в её лупанарии и не был, надо будет как–нибудь сходить, уважить. Ладно, пусть себе сидит, слушает. А что если Макар мне сейчас такое расскажет, что самое время будет или в буйство впадать или в тоску чёрную? Вот Матрена и успокоит, потому что больше некому, больше это делать никто не умеет. Да и тайн государственных никаких в разговоре не предвидится, а если и предвидятся, то кому Матрена их расскажет? Ясно дело, никому. Ладно, пусть сидит, слушает. Может совет какой даст, она хоть и дура дурой, но баба умная».

Царь Салтан взглянул на Макара, как бы спрашивая: пусть сидит или выгнать? Ответный взгляд Макара выражал сразу всё: пусть сидит, гони её к чёртовой матери, как повелишь так и будет, мне всё равно… Но самым главным выражением в Макаровом взгляды было – он ничего не выражал, ну совсем ничего.

– Ладно, сиди, слушай. Только если начнёшь в разговор встревать, пеняй на себя. Поняла?

Матрена скорчила такую физиономию, что если специально постараться, ни за что не получится! На ней отразилось: и радость за царя, за то, что оказывается разум его не покинул, потому Матрёне и разрешил остаться. Да много чего отразилось на Матрениной физиономии, если всё перечислять – полкнижки займёт, поэтому сами придумайте, кому что больше нравится. Самым же главным выражением её физиономии было: царь–государь мой, батюшка, да если я из услышанного ну хоть буковку кому–нибудь перескажу, сама себе язык отрежу и даже не пикну при этом.

***

– Так вот, царь–государь, – как–будто только что ничего и не произошло, продолжал Макар. – а вот в Руслановом княжестве, там поинтереснее жизнь происходит. Если брать княжество одноглазого князя, то там царицы с царевичем нет и никогда не было, головой ручаюсь. Потому что жизнь у них какой была, когда я прошлый раз к ним наведывался, такой и осталась, нисколечко не изменилась. – Макар сначала посмотрел на царя Салтана, мол, ты понимаешь, о чем я, а потом на Матрёну Марковну. На неё Макар посмотрел по привычке, определить, как отреагирует? А та, губы поджала и сидела, как та баба каменная, которые в степях князя–батюшки стоят в великом множестве, будто всёравно ей: был и был, ну и что?
– Почему ты так решил? – спросил царь Салтан.
– Ну, хотя бы потому, какие жалобы и прошения прошлый раз для них писал, точно такие же и в этот раз писать пришлось.
– Понятно. Давай дальше.
– А вот в Руслановом княжестве, там поинтереснее жизнь происходит.
– Ну давай, не тяни. – царь Салтан опять заёрзал на лавке.
– Начну с того, что князь там сменился. Другой там теперь князь…
– Как другой?!  – царь Салтан подскочил с лавки, как–будто в неё кто–то гвоздей понатыкивал, а он это только что обнаружил. – А Руслан куда делся?!

Первой мыслью, пришедшей царю Салтану в голову, было: сию минуту же собирать войско и наказать самозванца!

Опять не открою никакого секрета, да и не для того всё это пишется, чтобы какие–то дурацкие секреты раскрывать. Всем известно, что всевозможные цари, князья и прочие государи, да что там, обыкновенные бояре или ещё какие люди знатные, за собой земли имеющие, очень бережно и трепетно относятся к власти своей, Свыше полученной и от родителя переданной. Не совру если скажу, что иной царь–государь, если предположим, всю его казну подчистую ограбить не так расстроится и не так будет лютовать нежели чем ты на его трон рот раззявишь. Почему так? Откуда я знаю?! По логике и правде жизни всё должно быть как раз наоборот. Трон, что? Стул, он и есть стул, хоть и красивый. А деньги, они – вещь, на которую ой как много всего накупить можно.

На этот раз буря утихла не разыгравшись. Может Матрена Марковна своим присутствием поспособствовала, а может ещё что – неизвестно. Хотя царь Салтан уже выстроил план: прогнать из Русланова княжества самозванца, а лучше, лютой смерти предать, чтобы у него, подлеца этакого, или у кого другого, в дальнейшем никакого желания по этому поводу не возникало. А дальше полёт мысли царя Салтана натолкнулся на такую штуку: после, как с самозванцем разберётся, подождать какое–то время, но недолго, и если Руслан не объявится, княжество его к царству своему присоединить. Соседи? А что соседи, конечно будут возмущаться. Ну и пусть возмущаются, подумаешь, малость повоевать придётся, не привыкать. Но мысль царя Салтана долетев до такой вот возможной перспективы вдруг опустилась на землю и принялась заниматься своими делами, пёрышки чистить, например. Царь Салатан как от морока очнулся, вспомнил, зачем сейчас ему все это Макар рассказывает и что для него сейчас главнее самого главного, потому и успокоился. А Матрена Марковна, вот же ж змеища, как сидела, так и продолжала сидеть, даже не шелохнулась.

– Люди сказывают, что Руслан подвиг какой–то совершает, – продолжал Макар. – что, мол, занят очень, потому и попросил товарища своего, тоже богатыря, Иваном зовут, за княжеством присмотреть.

Только сдаётся мне, никакой он не богатырь, Иван этот. Видел я его, правда мельком, и вот что скажу тебе, царь–государь: не богатырь он вовсе, не богатырь, по нему сразу видно. Но парняга умный и очень даже хитрый. Такой если