Один день обычного человека.

народонаселения: чтобы зрение не портилось, позвоночник не искривлялся. Это объяснял улыбчивый гражданин в белом халате поверх всё того же серого костюма. Многие прочувствовались и, естественно, согласились на установку любой электроники ради собственного здравия. Сначала кнопку надо было нажимать каждый раз при включении телевизоров. Через несколько недель гражданам сообщили, что нарушений не выявлено и их драгоценному здоровью ничего не угрожает, поэтому в будущем кнопку нужно активизировать только при определённом сигнале извне. Сигнал волшебным образом совпадал с "важными и жизнеполагающими" трансляциями. Об обязательной телепрограмме информировали писком дома и скрежетом металла о стекло на улице. Если в нужное время зарегистрированного телезрителя не было на чипированном месте, то его ждали штрафы. Обязательных программ первоначально было немного: рассказы о недремлющем Вожде раз в неделю и пара раз в год выступлений самого Вождя. И вначале это веселило. Нора не заморачивалась мыслями о том, зачем она должна это смотреть, и несколько часов при её графике вполне можно было провести у телевизора, узнав много нового о хорошеющей жизни и о том, как её народ диктует свою непреклонную волю всему миру. Но телеобязаловок становилось всё больше, писк и срежет раздавались всё чаще в любое время дня и ночи. Вот и сегодня в очередной раз предстояло сесть на зарегистрированный диван, нажать кнопку присутствия, заставляющей работать чип, и многие часы слушать о победах, воле, улучшениях, стабильности, силе, гордости и других достижениях…
  -На сборы в Место Приятствия осталось два часа. Рекомендации готовы.
  Нора очнулась на любимом диване. Выступление закончилось. Похоже, она проспала несколько часов, не меняя позы и даже не выпустив чашку из рук. Она не могла привыкнуть к говорящей мебели. Сегодня был день посещения Места Приятствия. Это такой вид закрепления информации и абсолютного погружения в благостную атмосферу только что прослушанной речи. Все успешные и благонамеренные граждане, примерные налогоплательщики регулярно собирались в красивом особняке в центре города. Ухоженные, вечно молодые люди с белозубыми улыбками и в богатых одеждах прогуливались среди роскошных интерьеров, общались, угощались вкусными блюдами. И чем дольше находился человек в тех покоях, тем больше нравилась ему жизнь, тем ярче и счастливее казалось будущее. Для этого нужно было только дышать волшебным воздухом, который наполнялись богатые комнаты. Аромат становился всё насыщеннее, гости всё оптимистичнее. У Норы были проблемы с обонянием, она скрывала их, покупая средства от насморка из-под полы, через знакомых фармацевтов, сильно переплачивая: без рецепта и его подтверждения в госкорпорации здоровья купить нельзя было ни одно средство. И если бы корпорации узнали о её неспособности полноценно вдыхать ароматы счастья, то она подверглась бы крупным штрафам и принудительному лечению для её, конечно, блага. Нора, как человек вхожий в коридор власти и общающаяся с разными людьми, не насытившись воздухом будущего, могла вскормить в себе критические замечания и могла бы поделиться ими со всеми окружающими. Это было преступлением.
  Сегодня Нора не использовала средства для носа. Несколько минут перед зеркалом порепетировала естественное выражение лица и имитацию дыхания через нос. Повернулась к гардеробу. Из двери выехало самое дорогое платье и самые богатые украшения.
  -Может быть, чёрное шёлковое? - неуверенно проговорила Нора, зная, что просьба не будет удовлетворена.
  -В нём Вы выглядите старше и скромнее. Вы достойны лучшего. Вы образец гражданина. Вы - это будущее, - холодно проговорил шкаф.
  Нора взяла нечто кричаще-дизайнерское и обвесилась золотом. Масса искр ослепила её из зеркала, себя она не увидела.
  -Макияж. - другой холодный голос проговорил из ванны. - Макияж. Время.
  -Иду…
  В ванной она подошла к нежно-голубой кабинке, похожей на закрытую раковину. Открыла створку, приблизила лицо, закрыла глаза. Лёгкий ветер подул на её лицо. Через мгновение Нора открыла глаза и посмотрела в зеркало: яркая молодая женщина со свежим макияжем.
-Вы лучшая, - всё так же без эмоций проговорила "ракушка".
  -Благодарю.
  Лица всех граждан ради их удобства давно собрали для разных целей. Узнавать в банках, транспорте, больницах, немедленно считывая историю болезней, вот в таких системах моментальной красоты и невидимых оградах.
  -Машина вызвана.
  Нора прихватила накидку и вышла на лестничную площадку. Внешне чистое и респектабельное место, внутри распадалось, и частые перекраски плохо сдерживали трещины. Дотрагиваться до стен было нельзя: это считалось преступлением, камеры сразу фиксировали это действо, срабатывала сирена и через мгновение там появлялись то ли люди, то ли роботы в чёрной форме и "вредитель" исчезал с ними. Нора стала недавно свидетелем пугающей, но обыденной сцены. Она заковырялась перед входной дверью, как обычно вспоминая, всё ли она захватила из документов и что ещё может пригодиться в работе. Автоматизированной квартире она не доверяла по старинке, хотя и понимала, что голоса "помощников" обязательно ей напомнят обо всём. В это же время на площадке симпатичный молодой человек ждал соседскую барышню. Жизнь продолжалась, и девушка была обычной девушкой, спорящая с гардеробом об одеждах и просящая по несколько раз "передуть" макияж. И обычно опаздывала. Юноша облокотился о стену и стал от скуки водить рукой по свежей краске. Краска отвалилась, обнажив рассыпающиеся кирпичи. Завыла сирена, как всегда из неоткуда появились чёрные фигуры:
  -Вандализм. Пособничество врагам.
  Заграбастав онемевшего парня, фигуры исчезли. Вышедшая мгновение спустя красавица, вопросительно помотрела на Нору, но та поспешила в лифт. Быть свидетелем она не хотела. Потому, что знала: не свидетелем будет, а пособником и соучастником, и терять всё не хотела. Стыдно было за молчание, ой, как было… А на следующий день электронные табло всего района показывали кающегося юношу, который извинялся перед горожанами, рассказывал о постыдном поступке, который подговорили его совершить враги, дабы найти несуществующие недостатки в жилищах его счастливых сограждан.
  -Добро пожаловать в лифт…
  Нора взмахнула рукой, как будто хотела физически прогнать воспоминания. Лифт уже несколько минут стоял перед ней. Она вошла в него, не двигаясь, проговорила:
  -Вниз….
  Машина, которой обеспечивали всех приглашённых в места приятствия, быстро доставила её в центр города. Особняк был освящён яркими огнями, двери часто открывались и закрывались, гости поднимались по высокой лестнице, шуршали шелка, мягко нисподали бархат и меха, сверкали золото и камни. При входе все гости попадали в жёлтый свет особенно яркого фонаря, который мигал при приближении к нему движущихся фигур: таким образом происходил контроль за присутствующими. Чужих не допустить, а своих пересчитать. В момент перемигивания света лица обострялись, тени ложились расселинами , глаза западали в серые пропасти, рты кривились в неживые гримасы. Нора сжалась всем организмом: она представила себя через мгновение, проходящую через контрольную лампу. Но прошла, изобразила расслабленность и удовольствие.
  В залах было уже многолюдно. Почти все гости были знакомы друг с другом, новички в их кругу - редкость. Поэтому Нора от дверей уже растянула лицо в  широкой улыбке, спрятала грустные глаза за длинными, густо накрашенными ресницами. Стараясь глубоко не дышать, она взяла бокал, какие-то закуски и любезно раскланивалась налево и направо. Ежеминутно подходили знакомые, наклонялись к щекам друг друга и после пары дежурных льстивых слов расходились и терялись в толпе. Шло время, у Норы стало улучшаться настроение, она понимала, что воздух радости действует вовсю. Стали всё чаще и всё громче звучать слова:
  -Мы же не жили так никогда…
  -Страна всё сильнее, крепче и могущественнее…
  -Нас уважает весь мир…
  -Все противники - предатели и пособники… Ужесточать меры…
  Нора улыбалась, активно кивала головой и даже делали поддерживающие жесты руками. Стала  пробираться к выходу. Она не хотела впасть в эйфорию, от заложенного носа разболелась голова, воздуха не хватало, сердце билось сильнее. "Да, тебе не 20", - подумала про себя. Находиться с недомоганием в подобном месте было опасно - датчики жизненных органов были на каждом сантиметре. Привлекать внимание и быть отправленной на обследование, лечение и омоложение Нора не хотела. А на сегодняшний вечер у неё ещё были планы: она должна была навестить брата.
  Отношения у них с детства не заладились. Несмотря на то, что брат Норы, Перьен, был много старше её, он всегда нуждался в покровительстве. Родители считали его ребёнком со слабым здоровьем, уделяли ему большую часть времени, покупали всё, что он хотел, обеспечивали ему образование и поощряли во всех увлечениях. Нора, проживая с бабушкой, обижалась от подобного обращения. Ей родители никогда не покупали всего, что она хотела, не водили за руку, хотя и любили, и не обижали. С детства она помнила в свой адрес только несколько слов:
  -Ты умная, всё понимаешь и всё можешь сама.
  Брат и сестра отдалялись друг от друга. Перьен жил с родителями, проводил с ними вечера и выходные. Жизнь у них, да и у многих знакомых, становилась хуже. Ненависть, взаимная злость и агрессия селились в квартирах и домах вполне достойных людей, воспитанных, с хорошими манерами и образованием. Нора наблюдала мерзкие сцены, где родители оскорбляли детей, выгоняли их из дома и получали такие же страшные ответы. Некоторые люди ругаются страстно, ярко, наслаждаясь скандалами, это практически искусство, это не пугает и местами даже восхищает, что можно погружаться в эту жизнь, с удовольствием купаются в ней. Но то, что распространялось в последнее время было страшно: люди обижали близких, ранили их души и сердца, и при этом были глубоко несчастны, их губы произносили страшные слова, а из глаз почти текли слёзы, доставляя боль друг другу, они, как ощущала Нора, хотели броситься на грудь друг друга и разрыдаться, но какая-то непреодолимая сила сдерживала, заставляя продолжать сеять боль. Норе становилось плохо: сердце начиналось биться с бешеной скоростью, на место лёгких в груди ложились тяжёлые камни, ей бывало физически больно, когда она видела такие сцены. Бесило бессилие. Она не знала, что делать, спешила в свою одинокую квартиру, размышляя: если есть воздух, улучшающий и обнадёживающий взгляды на жизнь и будущее, то, может быть, есть эфир и противоположного действия? Заставляющий людей видеть в жизни и в близких только самое низменное и дрянное? Но зачем? Кому это может быть надо? Или люди всё меньше становятся людьми из-за меняющейся жизни, потери ориентиров, обычных людских радостей? Обстановка в семье Норы становилась всё напряжённее, и её окружение знало, что брат и сестра не общаются друг с другом.
Но это было не совсем правдой. Несколько месяцев назад Нора к своему удивлению узнала, что брат в подполье. Он отказался от всех нововведений, не следовал