1.
Первая смерть случилась во вторник. Апрельский вечер тихо ложился на землю. Из приоткрытого окна веяло прохладой. Тоша поёжился и отложил книгу.
— Вам не холодно? — спросил он с явной надеждой в голосе.
— Лично мне хорошо, — ответила Женя, сделав затяжку. — Если хочешь, можешь закрыть.
Феликс, сидящий напротив неё, нахмурился.
— Вы меня отвлекаете, — недовольно бросил он. — Никак не могу понять, где я просчитался.
Он повертел в руке чёрного слона, которого пару минут назад «съел» Женин конь.
— Давно пора смириться, что в шахматах она сильнее тебя, — ухмыльнулся Тоша, закрывая окно. — Но ты не любишь признавать поражение.
Феликс посмотрел на него с лёгким возмущением, а потом вернулся к доске.
— Сдаёшься? Я сделаю тебя в пару ходов, — расслабленно сказала Женя.
Она любила такие тёплые, семейные вечера. К сожалению, время на них находилось не часто.
— Когда у тебя репетиция с певичкой? — спросил Феликс вместо ответа.
— Не знаю. И не называй её так, она вполне неплоха. Так что с партией?
— Ладно. — Феликс откинулся на спинку кресла. — Твоя взяла. Только в следующий раз я не дамся так просто.
— Ты говоришь это каждый раз, — Женя встала со своего места, обогнула стол и ободряюще похлопала Феликса по плечу. — Однажды тебе повезёт. Например, когда моя невнимательность наконец заставит о себе знать.
Тоша тихо рассмеялся, прикрывая книгой лицо.
— Он ведёт себя просто возмутительно, — шутливо произнёс Феликс. — Не хочешь? — обратился он к Тоше, указывая на доску.
— Премного благодарен, но увольте, — ответил тот. Его глаза лукаво блеснули. — Собираешься отыграться на слабом?
— Я сделаю нам чай, — сказала Женя и вышла из комнаты.
Она жила здесь уже год, а казалось, что намного больше. Мать оставила ей дом, уехав за новым мужем, но этот дом, который раньше был её любимым местом, полным голосов и звонкого смеха, постепенно опустел, стал слишком холодным и пустым, чтобы жить в нём одной. Женя решила сдавать часть комнат, а потом после очередного концерта познакомилась с ними. Они были художниками, долгое время учились в Италии, о них знали все. Тоша пользовался благосклонностью публики, Феликс, скорее, считался его помощником, хотя и у него был свой круг почитателей. Кажется, она виделась с ними в салонах пару раз до того концерта, но никогда не говорила. О них ходили разные слухи, но что-то заинтересовало и понравилось Жене — была это, несмотря на известность, робость Тоши, шутливые, несколько фамильярные манеры Феликса, или ей просто всегда хотелось иметь таких братьев? Подружиться с ними было естественно, как и согласиться на переезд. У них были почитатели, но не было друзей, а Женя спасалась от одиночества...
Она прошла на кухню, светлое и просторное помещение с окном вполовину стены. Баночка с чаем нашлась не сразу — здесь не привыкли оставлять вещи на своих местах. Женя улыбнулась этой мысли и отсыпала в чайник нужное количество заварки. Чаинки остались плавать наверху, и Жене вдруг показалось, что часть из них сложилась в букву «М». Она вздрогнула и потянулась рукой к маленькой серебряной ложке. Следовало немедленно размешать чай, чтобы прогнать морок. Конечно же, ей показалось. Женя не особенно верила в подобные вещи, хотя сейчас вдруг вспомнила странную букву на дне чашки перед самой смертью тёти.
Перед смертью.
Женя поставила чайник на поднос, рядом — три чашки и вазочку с печеньем. Внутри возникло тревожное чувство. Со стороны гостиной послышались шаги.
— Ты чего так долго? — на кухню зашёл Феликс. — Я выиграл, представляешь?
— Поздравляю. — Женя слабо усмехнулась. — Ты всегда у него выигрываешь.
— Похоже, у тебя испортилось настроение. Что-то случилось?
— Ничего особенного. Просто как будто... — Женя замешкалась, не зная, стоит ли говорить. — Дурное предзнаменование.
Она думала, что Феликс сейчас рассмеётся, назовёт суеверной дурочкой, но взгляд его был серьёзен.
— Какое?
— Буква. Из чаинок. Такое уже было три года назад, перед тем, как умерла моя тётя.
Женя нервно провела пальцами по столу. Туда-сюда. Феликс подошёл и погладил её по руке.
— Перестань, — сказал он. — Не переживай. Будешь думать, только притянешь.
— Ты что, веришь в это? — с Жениных губ сорвался нервный смешок.
— Не знаю. — Феликс задумчиво посмотрел в окно. — Может быть, тебе показалось. А может быть, это действительно предупреждение.
— Лучше бы нам никогда об этом не узнать, — пробормотала Женя. — Пойдём в комнату.
Она хотела взять поднос, но услужливый Феликс опередил её. В комнате Тоша играл сам с собой в шахматы, проворачивая немыслимые ходы. Вид у него был скучающий.
— Вот вы где! Я уж подумал, утонули в чае.
Женя слегка улыбнулась, отгоняя подальше мрачные мысли. Феликс устроился в кресле и взял печенье.
— Как твой заказ?
— Прекрасно, — ответил Тоша, продолжая вертеть в пальцах белого ферзя. — Если ты допишешь этот несносный пейзаж, я буду очень тебе обязан. Клиент всё равно не заметит разницы.
— Не стыдно? — укорила его Женя и осторожно отпила чай.
Не хватало только ещё раз увидеть на дне ту букву.
— Ни капельки. Все знают, что мы часто работаем вместе.
— Но клиент попросил...
— Плевать, — Тоша наконец оставил ферзя в покое и тоже взял печенье. — А с какой стати ты вдруг занялась морализаторством, дорогая Женя? Завидуешь, что у музыкантов так нельзя?
— Может быть. — Она отставила чашку. — Я что-то устала, пойду спать.
— Спокойной ночи.
Витая лестница на второй этаж отбрасывала зловещую тень. Женя поёжилась. Хороший день заканчивался странно. Она поднялась, быстро зажгла свет в ванной. Боязнь темноты мучила Женю с детства, и даже сейчас бывало, что ей чудились во тьме непонятные фигуры. Она разделась и набрала ванну. Вода всегда дарила расслабление и покой. Стоило взять книгу, посетовала Женя, прикрывая глаза. А ещё надо бы наведаться в дом, переговорить с квартирантами. Женя скучала по тем временам, когда дом был её гнездом, её самым любимым местом на земле. Когда отец играл в кабинете — она пошла по его стопам. Когда мать принимала шумных родных и приятельниц с детьми. Когда сама Женя, нарядная, с бантом и в платье с оборками, исполняла для гостей недавно выученную пьесу. Когда ей аплодировали и улыбались, девчонки завидовали, а мальчики взирали с восхищением. Те славные дни давно канули в прошлое, но как ей тогда было хорошо!
Она не знала, сколько прошло времени, наверное, полчаса. Раздался стук в дверь.
— Женя, ты здесь? Тебя к телефону, — послышался взволнованный голос Феликса.
— Что-то срочное? — она поднялась и взяла с вешалки полотенце.
— Звонят из твоего дома. Полиция.
Она чуть не поскользнулась. Спешно набросила халат. Защёлка как назло не поддавалась, и Женя выругалась.
— Сейчас. Скажи, что я буду через минуту.
Наконец, она вышла. Телефон стоял в соседней комнате. Феликс передал ей трубку.
— Алло, я слушаю.
— Евгения Петова?
— Слушаю! — повторила Женя, раздражаясь.
— Мне сказали, вы проживаете у друзей...
— Вы скажете мне, в конце концов, что произошло? — грубо поинтересовалась Женя.
— Извините. Ваша квартирантка, Марта Белова... Она скончалась.
Перед глазами всё поплыло. Трубка выпала из Жениной руки. Марта Белова, совсем девочка! Сколько ей было, двадцать? Милые черты, тёмные волосы, смешная щербинка — Марта всегда улыбалась, не разжимая губ. Работала в библиотеке. Умерла. Кому она могла понадобиться? Зачем?
— Евгения, вы слышите меня? Евгения?
— Я здесь, — приглушённо ответила Женя, снова взяв трубку. — Как это случилось?
— Её нашёл другой ваш квартирант, Филипп Каменев, если не ошибаюсь. И вызвал полицию. Инспектор прибудет чуть позже...
Позже! Марты не стало, а у них — позже! Конечно, очередной труп, молодая девушка. Кому это интересно.
— Я буду через полчаса, — сказала Женя.
— Мы ждём вас.
Феликс был бледный, как полотно.
— Её убили?
— Он не сказал. Но что могло ещё случиться? — Женя закрыла лицо руками.
Буква «М» из чаинок. Перед смертью.
— Я отвезу тебя, — сказал Феликс. — Думаю, Тоша поедет с нами.
Женя обессиленно кивнула. Феликс обнял её за плечи.
— Пойдём.
***
Дорога была полупустой. Это мог быть волшебный вечер; они так давно не выезжали на прогулку. Темнота за окном, которую лениво разрезал жёлтый свет фар. И одна мысль в голове — умерла. Женя знала Марту меньше года, но успела привязаться, хотя виделись они редко. Было в той нечто особенное, может быть, улыбка, а может быть, вечно лукавый, таинственный взгляд, будто она знала то, чего не знали другие. Что её сгубило? Ответа Женя найти не могла. Полиция разберётся. Или смерть Марты осядет тяжестью в пухлую папку с другими нераскрытыми делами. Тоша сидел сзади, рядом с Женей. Она посмотрела на белый шарф, обмотанный вокруг его шеи, строгое чёрное пальто. Светлые волосы тщательно прилизаны, в руке сигарета. Тоша курил только когда нервничал и считал сигареты гадостью. Серые глаза бросили на Женю участливо-печальный взгляд.
— Я в порядке, — ответила она на немой вопрос.
Насколько вообще можно быть в порядке после того звонка. Она подсела ближе и положила голову ему на плечо.
— Они сказали, её нашёл квартирант? — Тоша сделал затяжку и поморщился.
— Именно так. Не думаю, что он причастен к этому делу. Филипп — приличный человек. Странноватый, но приличный. Хотя сейчас уже ни в чём нельзя быть уверенным, — Женя вздохнула. — Скорее всего, его алиби уже проверено.
Они подъехали к дому. Жене показалось, что он выглядит мрачнее обычного. У ворот стояло две полицейских машины. Двери были открыты. Они вошли.
— Посторонним вход запрещён, — сказал кто-то.
— Это мои друзья. Они пойдут со мной.
Комната, которую занимала Марта, располагалась на втором этаже. Женя переступила порог и увидела её — она лежала на столе, будто заснула во время чтения.
Наверное, они просто ошиблись. Но в таком полиция не ошибается. Женя хотела коснуться Марты, но её остановили.
— Ничего не трогайте, прошу. — Голос был раздражённый, почти злой, высокий. Он мог принадлежать женщине или подростку.
Ничего. Марта больше не была кем-то. Женя обернулась и увидела инспектора. Он стоял совсем рядом и сверлил её своими холодными голубыми глазами. Ей вдруг захотелось рассмеяться, как бы абсурдно это ни выглядело. Истерика подкатывала к горлу. Инспектору было лет двадцать пять, не больше, он был худой, узкоплечий, и раздражённое выражение смотрелось очень забавно на его нежном, почти женском лице.
— Вы будете вести это дело? — спросила она, подавив смешок.
— Если будет, что вести, — ответил он отрывисто. — Моё имя — Альберт. Альберт Феоктистов.
— Очень приятно. Думаю, вы знаете, кто я.
— Не сомневайтесь, — он усмехнулся. — Я даже был как-то на вашем концерте. Играете хорошо, а вот ваши стихи — полная посредственность.
Недавно подборку Жени напечатали в «Белой звезде». Каков! Рассуждает о посредственности в присутствии трупа, который ещё утром был живой девушкой.
— Оценивать мои стихи не входит в ваши прямые обязанности, господин Феоктистов, — осадила его Женя. — Лучше скажите, что здесь произошло.
— Вскрытие покажет, — Альберт пожал плечами. — Я не вижу следов насильственной смерти. Безусловно, мы всё проверим.
— Где Филипп? — спросила Женя. — Это он обнаружил...
— Труп, — «подсказал» Альберт и
