я в Израиле 30 работа

несколько сложнее, он не по их ментальности. Но! Так же, как любой абориген освоит автомат калашников, для стрельбы, не более, или пользование всякими другими новотехничными прибамбасами, так и они – способности имеются от природы, способности и выживаемость. Что есть, то есть.
Главное тут что? То, что они существуют, эти предприятия, долгие годы. Несмотря, или вопреки, тому, что по логике русскоязычного человека, в таких условиях  как можно выдержать конкуренцию, иметь доход? Глупо так вести дело. Глупо?  Но я и мне подобные – рабочие, а они  - хозяева  рабочих мест.
Иногда думается – что же такое ум? Или что под этим словом,  понятием  понимается понятливыми?
Как говориться, если ты такой умный, то почему бедный? Это я о себе и многих из наших, русскоязычных.

Периодически, раз в минут сорок, помещение наполняется грохотом пролетающего за дальними воротами поезда. Ворота большие, от пола и почти до потолка, занимают они половину стены. Сама железнодорожная насыпь мне от станка не видна, она скрыта за стоящим по всей площади оборудованием.  Создаётся такое ощущение, будто  поезд влетает прямо в помещение, заполняя собой всё видимое в той стороне пространство и влево и вправо и вверх,  проносится мимо и скрывается в противоположной стене. Хорошо только то, что от места, где я,  до поезда получается метров двадцать. Или тридцать.

Элияс принёс детали и чертёж. Молча положил на стол. Я подошёл посмотреть. Толстые стальные кольца, внутри которых надо сделать квадратные окна. Восемь деталей. Делаю. Сломал опять фрезу. Малую, на шесть диаметром, но всё равно, неприятно. Халиль и Элияс подходят, сморят, но советы не дают. Почти. Только один раз. Я отказался опять и снова. Тоже только один раз. Их совет мне не понравился.

День плюс день, время моей работы приносит узнавание некоторых «местных» привычек. Сказано было мне по началу – работу начинаем в пол восьмого утра. Заканчиваем в пять, шесть. На деле – не так. Я приходил к восьми, от своей привычки, неприятия границ, не избавился, или, вернее, не научился принимать всё таким, как есть. Но стремлюсь к этому и в некоторых вопросах удаётся – общее восприятие жизни, отношения с людьми, неожиданные события. Отвлёкся, возвращаюсь к рассказу. Хозяева приезжают к половине девятого, девяти – пробки, якобы, на дорогах, а они из Нацерета едут же. Ага, пробки. Каждый день!
Томи, токарь и слесарь, лет ему двадцать пять, беспрекословно слушается хозяев, но не более, на меня смотрит волком – такое вот моё ощущение от его взгляда, Хелак – тоже токарь, поведение его иначе чем поведением человека, только вышедшего из больницы, не назовёшь.Через день он советуется со мной, на какие курсы ему лучше идти учиться.
 Элияс ни разу не спросил меня что либо о самом процессе работы, да и видно, учиться не хочет, полагая, что умеет много сам. Или у меня не хочет? Да, умеет. И трудолюбив. Не отрицаю. Но не  всякий, кто становится за станок и крутит ручки – специалист.  Это как тот, кто сел на лошадь – ещё не наездник, даже если держится в седле при движении. А изготовление деталей и выполнение работ порождают уверенность и убеждённость в том, что что же боле? Цель достигнута! Ура, товарищи!
Имеют право, почему нет. Но я то зачем тут? Ко всему ещё добавлялось и то, что молодой парень пытается всем показать, какой он молодец и какой он большой ( детский спор – у кого больше….)

На девятый день пришла крупная партия деталей. У меня возник вопрос по эскизу – рисунку детали с размерами. Несколько размеров противоречили друг другу. Попытались  мне обьяснить на пальцах, мол, да тут паз, там подшипник, а вот здесь отверстие. Я пошутил (неудачно, как показало дальнейшее, но кто же идеален. Я тоже человек). Сказал – это не чертёж, это туалетная бумага. И скопившееся недовольство и раздражение, умноженные  на  личность Элияса, вылетели наружу  взрывов. Он минуть пять орал криком диким что то по своему, потом ко мне донеслось – лэх абайта, ахшав!!!!!! ( домой иди. Сейчас!!!!!!  - тут это вроде слов уволнения). Я молча отвернулся, выключил станок, осмотрел столик, забрал часы, сигареты и ушёл переодеваться. Когда выходил уже окончательно, за столом в конторке увидел Халиля.  Иначе, чем назвать его, в тот момент, мрачной тучой, невозможно. Мы минуты три спокойно поговорили. Особо что уж тут говорить – ясно и понятно всё.

Заплатили мне за время работы у них точно, аккуратно и в срок. Честно сказать, я ждал подвоха, но нет, обошлось.
Через неделю начал работать на другом заводе. Отработал пол месяца и вот начался следующий. Работаю.
=====================