я в Израиле 30 работа

завод - Масгерит Халиль Лахам

Улица Товаль. Маленькое кафе, автомастерская, ещё одна,  деревообрабатывающий завод, высокий сиреневый забор , за которым что то грохочет.  По другой стороне -  длинное здание с боксами, в одних за закрытыми воротами  тишина, в распахнутых других  из сумрака глубины доносятся звуки сварки и стук железок. Затем небольшой пустырь и опять заводик, снова небольшой пустырь и свалка. Их сменяет  стена одноэтажного строения, в которой ряд  открытых широких входов. Вижу знакомую картину – строй программных станков, несколько универсалов, заточные камни, плита с мерителями, аккуратное помещение. Но мне не сюда и я, мгновение посмотрев, чтобы не травить себе душу, продолжаю движение.
Вот куда мне.   Раздвижные ворота  и за ними станки, среди которых  узнаю токарный, фрезерный, большие сверлильные и ещё какие то, мне пока непонятные. Если пройти через помещение ко второму выходу, там снаружи слева вагончик, в нём конторка.  Рядом груды стружки, досок, мусора.. В метрах пяти далее проволочный забор, насыпь и железнодорожные пути. Вдали небо над дикой, неуютной, но узнаваемой глазом различной формы  промышленными зданиями, которые увиты фантастическими конструкциями из труб.  
Следующее помещение не относится к «моему заводу», оно  заставлено разной величины узлами трубопровода.
Ещё одни высокие ворота – внутри огромный экскаваторный ковш и пара чуть поменьше. Средних размеров станок – пила  и повсюду, куда падает взгляд – куски железок, плит. Справа железная узкая лестница выводит на второй этаж, там раздевалка, кухонька и комната со второй конторой. Тут стол заваленный документами и  листами бумаги с контурами деталей, для  копировально – нарезного лазерного станка, холодильник, стеллажи с набросанными вещами.
Хозяева – Халиль, шестдесят семь лет, лысеватый смуглый араб, с умным взглядом и его сын Элияс, этому двадцать один, плотный, высокий, глаза пуговки, щёки яблоки.
Заводу этому уже около сорока лет. А сынок в деле – пять. Молодец, в таком то возрасте заниматься столь серьёзным делом, вместо погулянок, вместо любимого современного развлечения арабской молодёжи – участия в интифаде ( месть евреям за существование, нанесённые обиды) метания камней в автомобили на дороге или  террористической деятельности, это он молодец. Для себя. Посмотрим, как это всё будет выглядеть для меня.
На первой беседе, Халиль сказал, что хочет не столько, чтобы только рабочим я был, а ещё и как учитель для Элияса во фрезерном деле. Он работает на всех станках, но я же специалист и, мол, знаю больше.
Ага, я поверил. Хотеть то он хочет, и Элияс молча слушает, не возражает. Но, думаю, это всё слова. Из разных миров мы. И одни и те же слова воспринимаем подчас по разному.
К тому же, на первой беседе был момент, вроде и шутка, но…но… который я запомнил и он мне не понравился.
Они говорили что то между собой. Я не узнал языка. Разные диалекты,  общины, деревни, всюду имеется для европейского человека неузнаваемые различия.  Когда они ко мне повернулись, а я всё прикидывал, как поделикатнее спросить, придумал  и спросил:
--  А кто у вас работает? И сколько, человека три – четыре?
-- Да,  двое в другом помещении, один здесь, и мы сами.  
-- Халиль, я языка не узнал, на котором вы сейчас говорили. Ты – араб?  ( деликатно, верно? Ведь не сразу и не в лоб)
-- Нееет, мы – евреи, двое рабочих – да, арабы, один – русскоязычный. А что?
-- Да ничего. Я как то работал у Габи, на перекрёстке Вулкан, у Азера в Кирьят – Бьялике (хозяева арабы – авт.).Знаком с ними?
-- нет. Мы – евреи! И как тебе работалось у них?
-- Хорошо.
На следующий  день, работая у станка, услышал, как они остановились за спиной и разговаривают. Обернулся.
-- Халиль, язык, это же арабский. Ты – араб.
-- Да.
-- а почему при первой беседе  сказал, что еврей?
-- Нуууу….
-- Понятно. Пошутил.
-- Да.
Мне ясно, почему не сказал, раз уж я сам сразу не понял. Некоторые из рабочих не хотят работать у хозяина – араба. По разным причинам. В зависимости от того мнения, которое у них сложилось о такой работе из прошлого опыта. И при условии, что имеется желание выбора в отношении работы или работы и безработицы.
===========
Первый день работы был предпраздничным, поэтому я работал только до часа дня. Сначала занялся станком. Он не старый, ему всего два года. Но совершенно не ухоженный. Им пользовались как неродным инструментом и при этом без привычки ухода  и сбережения. Не залито масло, защитные пластины на направляющих забиты стружкой и оттого погнуты, стружка и вокруг станка чуть ли не по колено, охлаждающая жидкость настолько разбавлена водой, что на столе станка полно ржавых пятен. Да и само рабочее место – не место для работы. От станка до ящиков с фрезами, цангами  метров шесть, ключи, отвёртки, свёрла, оснастка имеются в малом количестве и разбросаны по всему помещению, а кое что и в другой комнате. Мерители  чёрные, пыли с палец толщина и тоже гуляют повсюду. Имеется и новая оснастка и новые фрезы, но они в дальнем шкафчике и Элияс просил их пока не трогать. Параллельки? Куски железа и всё, что попадётся на глаз. Даааа…Хорошо то, что станок не разбит и не разболтан – им не работали на пределе возможностей.
Минут за сорок  привёл всё, что мог, по минимуму, в состояние, позволяющее начать работу. Вернее, так: чтобы я мог начать работать. Потому что тут же работали до меня, и работы были трудоёмкие и детали разнофигурные. Прибрался. Проверил и выставил голову шпинделя по всем направлениям. Залил масло в станок. Очистил направляющие. Переставил и выставил тиски. Убрал ржавчину. Говорится это легко. А вот делается сложно, любое действие.Чтобы залить масло, канистра в наличии, но нужна ёмкость меньшая. Ищу. О! Бутылка из под кока – колы! И воронка, для заливки в бутылку, нашлась. Размером воронка  с человеческую голову!!!
Первая работа. Фаски на стальных пластинах. Пластин пятьдесят. Простейшая работа, когда под рукой всё, что требуется. А когда нет? Профи (профессионал) и в Африке профи. И из дерьма может конфетку сделать. Но! Усилий на это потребуется больше. Фрезы под фаски тут нет. Пачкой не сделаешь детали. Самому заточить – многовато времени надо и нет тут из чего, да и заточной камень с фигу. Обломок фрезы для заточки…. Я не нашёл. Голову шпинделя поворачивать? Потом пока её выставишь…. Уголок параллельку? Нет!
Делать? Нашёлся столярный уголок – уровень. Ну и ну. Терпение! Сдержанность! Работаем.
В отверстие с резьбой, нашёл сбоку тисков, закрепил болт, с ним  кусок железа с пазом, нашёл на полу – будет упор для уголка. Подобрал нечто вроде параллелек, для подклада в тиски под деталь.
Фреза нужна. Пошёл и взял из тумбочки твердосплавную, ресук – это для черновой обработки, малого диаметра, чтобы легче и мягче  было работать.
Подошли Халиль и Элияс. Посмотрели.
Элияс:
-  да тут на глазок можно! Главное – быстрее.
Халиль:
-- вот, скоростная головка ( из трёх пластинок осталось в ней две и те уже многократно работаны, видно, и не повернуть их, второй уголок пластин такой же. Новые взять?)
Я взял, посмотрел.
-- нет!
- почему?
- не хочу! (объяснять им всё, каждый шаг работы, и подробно?)
Помолчали, отошли.
Работаю. Уголок на тиски до упора, деталь к уголку и до параллельки, зажать тиски, убрать уголок, включить станок, эмульсию. Вручную пройти фаску, тяжело крутить ручку, но только так, чувствую фрезу тогда, деталь всё таки высоко от места зажима, немного опасно, направление усилия фрезы вбок и на себя, на неподвижную губку тисков, обратно на автоматической подаче. Остановка. Выключение всего. Продуть сжатым воздухом. Отжим. Переворот детали и всё по новой. Так четыре уголка. Готово. Следующая деталь.
Пластины все в выбоинах, глубоких царапинах, к тому же по длине они разняца, то есть, неодинаковы. Немного, в пределах миллиметра, но в процессе работы это мешает. При зажиме в тисках выясняется, что некоторые детали ещё и изогнуты по плоскости. По звуку, идущему из под фрезы, слышу, когда что  то не так и замедляю движение или вообще прекращаю – опасно, может вырвать деталь из тисков или сломать фрезу. Что всё таки и происходит. Бзынь, бряк, трррык. Фреза попрощалась со мной.
Жаль. Хорошая была фреза. Твердосплавная, новая, красивая. Но, бывает. Где тут ящик со сломанными фрезами? Ага, вот. Пошёл, взял такого же диаметра фрезу простую. Придётся чуть медленнее работать, но тоже нормальное дело.
В четыре закончил работу. Сегодня договаривался со служащей из коахадама, она звонила днём, что зайду к ним – надо подписать договор с ними.
Только отошёл метров сто от завода, как звонок. Халиль:
-- Ты сломал фрезу?!!
-- Да. А что?
-- и спрятал её и не сказал!!
-- не прятал, а в ящик со сломанными положил. И что, говорить о этом надо? Обычное дело!
-- ааааа, ……
Он что то кричал по телефону, я не вслушивался. Меня тоже охватила такая ярость, гнев на идиотизм ситуации.
-- завтра приду на работу, скажешь всё, что хочешь. До свидание.
На другой день говорили без крика. Элияс попытался, но не продолжил. Халиль говорил – фреза стоит триста шекелей, а ты мог скоростной головкой работать (!!!. Вот основная суть события – я не делал так, как сказал старшОй. А для сыночка ещё и то, что его отца не послушал.). В результате, Элияс попросил не пользоваться новыми фрезами и закрыл на ключ тумбочку,  где они лежали.

В раздевалке в стороне стоит стол. За ним я и пристроился кушать. У меня пять бутербродов – хлеб, масло, колбаса. Стаканчик кофе. За столом на полу лист паралона, на нём дремлет рабочий, Алексин. Когда я зашёл, он повернулся:
-- там в мешочке сало. Настоящее, только привёз с Украины, ездил месяц назад. Угощайся. И маслины в коробке.
-- Спасибо. Алекс, я возьму, маму угощу?
- Конечно, бери весь мешочек. Завтра ещё принесу.
Есть такая присказка в армии – «хорошо, когда в подразделении имеется свой Василий Тёркин». Алекс как раз из таких – оптимист, говорун, много повидавший и поездивший не только по Союзу, но и  по Европе. Плюс умеет работать. В своё время служил в армии, был офицером, затем занимался ремонтом и изготовлением различных конструкций строительных, поэтому и множество командировок у него за спиной.  В Израиле  делал то же самое. Сварка, слесарные работы. Разница только в том, что инженерное участие в таких работах тут минимальное. Всё в руках умельцев и опытных  в  изготовлении того, что делают. У Халиля Алекс два месяца. Первую неделю он занимался тем, что прокладывал тропинки для движения в помещении средь набросанного хлама. Тут ведь как? Дом у араба – музей, богато, чисто. А за порог шагнул и всё. Инструмент, материал, детали, вещи все где и как  взял, так не положит,  бросил как придётся  или там положил, где и не вспомнит. Алекс это знает из опыта, приходилось иногда в арабских домах работать.
Я уже работал у арабов – хозяев. Не буду врать, там был относительный порядок. Конечно же, у хозяев евреев подобное также встречается. Но у них порядок в обстановке чаще, чем реже.  И в ресторанчиках арабских прекрасно и вкусно. Но промышленные места, подобные тому, где я сейчас, это закономерность. Исключения, когда наоборот. Плюс, стиль работы. В работу по заказам в  первую очередь – друзьям, неважно как, но быстрее. Я понимаю причину такого – им в мире такого бизнеса