ДАРНИК Часть 1

получилось с трудом. Но торжествовать было рано. Решительным движением рус отбросил свой щит и переложил меч в левую руку, после чего, как одержимый кинулся на противника. Один, второй и через круговой разворот третий сокрушительный удар. Последнего удара Дарник даже не увидел, вертикально выставил клевец туда, откуда он должен был последовать и тем самым сумел спасти себя, мысленно поблагодарив кузнеца Вочилу за рассказ об этом приеме. Быстрян на мгновение замер, удивленный, что ловкий отрок, которого он посчитал по-сельски неискушенным, все еще жив.
Дарник тоже отбросил нож и двумя руками взялся за клевец. Теперь их силы снова уравнялись. Двумя руками легче было отбивать любые удары меча, тем более, что они становились все слабее и слабее. Наконец гридь остановился и, тяжело дыша, вопросительно посмотрел на своего хозяина.
– Сражайся! – крикнул тот в ответ.
Но Быстрян не успел даже как следует поднять оружие, как Дарник неуловимым движением зацепил клювом клевца перекрестие меча и выбил его из руки противника.
Гребцы возмущенно загудели и попрыгали с ладьи на берег.
Стерх жестом остановил их.
– Ты поступил нечестно: сражался двумя оружиями против одного, – сказал он Дарнику. – И за это мы заберем твоего раба.
– Щит и нож – равное оружие, – угрюмо возразил Рыбья Кровь.
– Оно равное, когда ты защищаешься, но именно ножом ты нанес рану, поэтому поступил нечестно.
Вместо ответа Дарник повернулся к Быстряну, которому верзила-телохранитель перевязывал руку.
– Ты тоже считаешь, что я победил нечестно?
Все замолчали – ждали, каким будет ответ раненого. Быстрян молчал. Купец поспешил вмешаться:
– Он мой гридь и за него отвечаю я. И я говорю то, что сказал. Мы забираем твоего раба, не двоих, а только одного.
Селезень испуганно стал за спину Дарника. Охотники и парни выглядели растерянными, сознавая бессмысленность сопротивления: семеро против двенадцати взрослых крепких мужчин.
– Вы хотите забрать его силой? – вопрос Дарника предназначался не столько купцу, сколько всей команде ладьи, наивно надеясь, что хоть кто-то из них устыдится.
– Где сила – там и право, – усмехнулся купец и выразительно посмотрел на верзилу-руса, но тот не двинулся с места, не совсем согласный со своим хозяином.
Гребцы оказались не столь щепетильными, двое из них схватили Селезня и потащили его на ладью. Остальные двинулись следом за ними. Верзила-телохранитель отступал спиной последним, оберегая хозяина от возможного удара сзади.
Дарник не двигался. Скрестив на груди руки, он хмуро смотрел на их погрузку и отплытие ладьи. Лишь, когда она скрылась за ближайшим поворотом реки, повернулся к своим. Те глядели на вожака, готовые подчиниться любому его решению. На мгновение Дарнику захотелось сделать вид, что ничего особенного не произошло. Это тоже было бы понято и принято всеми, но начинать свою ратную судьбу с утраченой победы и не отомщенного оскорбления?..
– Луки и сулицы! – приказал он. – Топоры и мечи тоже.
Охотники и парни кинулись за оружием. Сев парами на трех лошадей, они поскакали лесом вверх по реке. Догнать ладью не составило труда. На борту видны были восьмеро гребцов, кормчий и привязанный к мачте Селезень. Купец с русами укрылись от солнца под полотняным навесом на носу судна. Первыми залпами легко было подстрелить четырех-пять человек, но потом оставшиеся обязательно укроются за бортом и оттуда их будет не достать. Поэтому Дарник, не спешиваясь, поскакал со своим небольшим отрядом дальше. Через две версты он нашел то, что искал: два крутых лесистых берега, сжимающих реку с двух сторон.
– Переправитесь на тот берег и ждите, – сказал он Кривоносу и Лисичу. – Мы с Меченым будем стрелять отсюда, а они отстреливаться. Когда увидите все их спины, начнете стрелять сами, но не раньше. Нельзя давать им спрятаться.
Охотники со своими напарниками Лузгой и Бортем перешли на лошадях вброд на другой берег и растворились в лесной чаще. Дарник с Меченым изготовились для стрельбы на своем обрыве. Вот показалась и ладья. Рыбья Кровь выложил половину стрел из колчана перед собой, одну стрелу взял в зубы, другую положил на лук. Меченый точно повторял его движения. Эта чужая вера в то, что вожак знает, что делать, придала Дарнику собранности и расчетливости в действиях.
Когда судно поравнялось с ними и до него стало не больше пяти-шести саженей, они спустили тетивы. Первым же выстрелом Дарник поразил кормчего, вторым одного из гребцов. Меченый из-за волнения стрелял не так успешно, но и его стрела ранила гребца. Потом стрелять стало трудней. Из-под навеса повыскакивали купец с русами, а гребцы подняли над бортами непонятно откуда взявшиеся круглые щиты и сами взялись за луки. По приказу хозяина один из гребцов бросился к рулевому веслу, но там его сразила еще одна стрела Дарника. В ответ полетели стрелы с ладьи, но не прицельно, а просто в лесную чащу, тем не менее, одна из стрел вонзилась в ствол дерева совсем рядом с Дарником. Он выдернул ее и присоединил к своим запасам.
Тут в спины гребцов ударили стрелы четырех лучников с другого берега и ранили купца и двоих гребцов. По приказу Быстряна оставшиеся гребцы налегли на весла, стараясь уйти от опасного места. Но их беспорядочные усилия при отсутствии кормчего привели к тому, что ладья ткнулась носом в отмель на стороне Дарника и остановилась.
Прыгнув в воду, оба руса попытались столкнуть судно на глубину, но в награду получили по несколько стрел каждый. Особенно досталось верзиле, у него две стрелы застряли в безрукавке, а еще две торчали из плеча и низа живота. Быстрян помог ему забраться на ладью. Там прекратили стрельбу и чуть погодя замахали тряпкой, надетой на стрелу, призывая к переговорам.
В ответ Рыбья Кровь вышел на прогалину, где его видно было с ладьи и с противоположного берега и помахал стрелой оперением вверх.
– Бросайте оружие! – крикнул он.
В его собственном колчане оставалось лишь две стрелы, у Меченого вообще ни одной.
– Чем клянешься? – крикнул с ладьи Быстрян.
– Своими будущими детьми, – отозвался Дарник.
По знаку Быстряна все, кто уцелел, поднялись из-за щитов и побросали на берег свои луки и топоры, бросил и он свой меч. Потом они освободили Селезня, который в свою очередь привязал к мачте двоих оставших невредимыми гребцов. После чего охотники со своими напарниками перебрались на левый берег, а Дарник с Меченым и Кривоносом поднялись на ладью. Из двенадцати человек трое были убиты, еще трое тяжело ранены, а четверо – легко. Из ватаги же не пострадал никто.
Купец был ранен стрелой в рот и не мог говорить, только со жгучей ненавистью смотрел на своего юного победителя. Но его взгляд служил Дарнику лучшей похвалой содеянному, значит, все случилось как надо: и подлый обман, и небольшая робость, и верно проведенное сражение, и должное наказание.
Быстрян с одним легкораненым гребцом взялись перевязывать своих товарищей. Кривонос с Меченым сунулись было осматривать тюки и сундуки купца, Дарник на них даже прикрикнул, чтобы они лучше собирали трофейное оружие. Сам он искал и возвращал в колчан свои стрелы. На его собственном счету был один убитый и двое тяжелораненых. Меченый извлекал остальные стрелы.
– Твоя прямо в сердце, – сообщил он, протягивая стрелу Лузге. – А твоя в горло попала, – порадовал он Бортя.
На молодых бойниках лица не было. Если Борть еще старался выглядеть невозмутимым, то Лузгу от протянутой ему стрелы с еще дымящейся кровью стало рвать. Никто, казалось, его слабости не заметил.
С некоторой оторопью Дарник вдруг осознал, что вместо простого ответа на оскорбление и освобождение своего раба он теперь завладел купеческой ладьей, полной товара. Впрочем, на его внешней невозмутимости это как всегда никак не отразилось.
Общими усилиями ладью развернули вниз по течению, Лисич и Борть отправились с лошадьми берегом, а остальные тронулись на ладье речным путем.
Дарник нет-нет, да поглядывал на мертвого кормчего – вот он его первый убитый. Только никакого особого волнения почему-то нет. Возможно из чувства своей полной правоты. Немало поразила его и результативность стрельбы из лука, то, что они победили так играючи.
Когда приплыли к своему береговому стану, пара Лисича была уже там. Девушки встречали ладью слегка растерянными – как приветствовать мужчин, убивших много врагов, им было не очень понятно: ликовать или ахать при виде ран. А ран у победителей как раз и не было. Нашли выход, кинувшись обнимать Дарника и Селезня, отчего спасенный мальчишка даже растроганно расплакался.
Вообще все ощущали сильную неловкость – то, что на ратном поле выглядело бы как геройский подвиг, здесь, в лесной глуши, имело вид самой настоящей разбойной расправы. Холодный рассудок сохранялся, казалось, лишь у Быстряна.
– Что дальше будешь делать, орел? – спросил он у Дарника так, чтобы никто не слышал.
«Дальше» касалось не сегодня и не завтра, а совсем дальше, понял Дарник, но ничего не ответил. Он то и дело ловил на себе пытливые взгляды ватажников, желавших понять, как чувствует себя он сам. Чувствовал крайне озабоченно, но никому об этом знать не следовало.
Отдав распоряжение копать для убитых общую могилу, он занялся осмотром добычи. Помимо основных товаров на ладье находилось множество дорогих вещиц, назначения которых юный бежечанин просто не знал. Среди трофейного оружия он с радостью обнаружил новый рычажный самострел, которым никто на ладье не успел почему-то воспользоваться, а также особые парные мечи – большой и малый, с узкими лезвиями и с кривым зубом-ловушкой у рукояток для захвата меча противника.
В вещах Стерха обнаружилась шкатулка с серебряными и золотыми монетами, при виде которых у охотников алчно заблестели глаза. Чтобы охладить их пыл, Дарник нарочно обвязал шкатулку веревкой с замысловатыми узлами и сунул на прежнее место.
– Что будем делать с ними? – спросил Кривонос, указывая на тяжелораненых, возле которых суетились Черна с Зорькой.
Положение утыканного стрелами верзилы-телохранителя, гребца, раненого в живот, и купца с наконечником стрелы в глубине рта выглядело безнадежным. Проще всего их было прикончить, но ватажники и без того были пресыщены кровью, да и перевозка их на ладье была не в тягость.
– Берем их с собой.
– Ты хочешь плыть на ладье? – удивился Кривонос. – Лучше разделить добычу, а ладью сжечь.
– Я подумаю и решу, – ответил Дарник.
Пока копали могилу, умер раненый в живот гребец. Когда трупы всех четырех убитых забросали землей, Дарник обратился к пленникам с речью:
– Ваш купец поступил со мной нечестно, вы все были этому свидетелями. Посмотрите теперь на него, не моя стрела в него попала, а чья-то другая, но он все равно умирает мучительной смертью. Никто из вас не возразил, когда вы забирали моего человека, и теперь четверо из вас уже отправились к своим предкам. Справедливо я сделал или нет, решать вам. Сейчас мы отправляемся в путь. Кто не хочет следовать с нами, может идти своей дорогой, получит лошадей, еду, по пять дирхемов и тихую мирную жизнь. Кто пойдет с нами, будет нашим товарищем, получит ратную славу и богатство.
Гребцы молчали, тихая мирная жизнь в незнакомой земле без сильного предводителя