Василий Филипыч. Одним файлом

для служебно-сторожевого пса, раньше ещё оставались чисто теоретические шансы пустить ей пыль в глаза. Благо, опыт очковтирательства под тогдашним лозунгом: «Догнать и перегнать»! - в полку был накоплен немалый, как и по всей державе. Но после инцидента при посадке самолёта эти шансы улетучились, «как с белых яблонь дым».
            Комендант, мысленно надев штаны ширинкой назад, дал самому себе клятву: «Устрою такую весёлую жизнь любителям хождения вне строя, чтоб надолго запомнили! Если только не снимут с должности».

            Обиднее всего было то, что о времени прибытия комиссии «разведка» (в лице полковых связистов, созвонившихся с коллегами штаба округа) доложила загодя, и кроме облагораживания столовой были предприняты другие упреждающие действия.
            Прежде всего, как было обещано комендантом и дабы уберечь личный состав от разлагающего воздействия дурного примера, срочно уволили в запас «дембелей». У писаря строевого отдела и привлечённых ему в помощь ротных писарей пальцы чуть не отвалились делать записи в военных билетах и выписывать проездные документы, но сразу после обеда загрузили всех «дембелей» в два полковых автобуса и вывезли в Таллин на железнодорожный вокзал.
            Вместо воздушно-десантной, боевой, строевой и партийно-политической подготовки весь личный состав сразу после завтрака был задействован в наведении порядка в казарме и на прилегающей территории.
            В самой казарме не продохнуть было от самодельной мастики (содержимого дымовых шашек, разбавленного авиационным керосином), которой натирали дощатые полы, предварительно отскоблив их добела осколками стекла.
            Окрест казармы стояла пыль столбом от выбиваемых матрасов, одеял и подушек. На территории всюду, куда хватало взгляда, десантники с лопатами, мётлами, граблями и побелочными квачами в руках собирали в кучи и жгли палую листву, закапывали мусор, белили гашёной известью бордюры вдоль пешеходных дорожек и стволы деревьев.

            Предчувствия коменданта (и не его одного) не обманули. Члены комиссии, дополнительно раззадоренные неуважительной встречей, рьяно принялись за дело. И начали они, само собой разумеется, с тщательного обследования столовой.
            Никакой косметикой не прикрыть было главную проблему – водопровод, по возрасту сравнимый с древнеримским. Вода из него сочилась тоненькой струйкой, и паровые котлы для приготовления пищи наполнялись чуть ли не за сутки. Какое уж тут мытьё мисок при перемене блюд, если всю посуду мыли в одной ванне, заполняя её водой, оставшейся после приготовления завтрака-обеда-ужина!
            Начальник особого отдела полка проявил служебное рвение, обнаружил и указал комиссии причину слабого напора воды – в местах утечки воды на пути к столовой от водонапорной башни образовались три приличных болотца, поросшие лесным подростом. Себе-то очки «особист» заработал, но заместитель командира по тылу дополнительно из-за этого лишился второй звезды на погонах.

            Членов комиссии заинтересовал пронзительный запах, который издавал легендарный бигус в одном из котлов пищеблока. После дегустации этого волшебного продукта питания пристальный взор комиссии обратился на состояние продовольственного склада.
            Картофель и прочие овощи, добываемые личным составом осенью на полях подшефного колхоза, исчезали из овощехранилища уже к Новому году, и им на смену приходили сухие их заменители. Говорят, что на вкус и цвет товарища нет, но негативное мнение всех, кто когда-либо вкушал эти заменители, почему-то совпадает. Зато квашеная капуста всегда имелась в избытке. В больших бетонных ёмкостях на продовольственном складе капуста нового урожая для лучшей закваски перемешивалась с остававшейся там с прошлого года (или прошлых лет).
            Комиссия, посетив продовольственный склад и проверив документацию, поспешествовала тому, что начальник склада отправился к новому месту службы – в «края вечнозелёных помидоров», как называли районы Крайнего Севера державы.

            Не остались без внимания комиссии непонятные штампы на алюминиевых бачках и баках для пищевых отходов, в связи с чем было проведено тщательное расследование деятельности начальника продовольственной службы и начальника столовой.
            По результатам расследования начальник продслужбы вскорости убыл в Забайкальский военный округ (именуемый в народе, как «Забудь вернуться обратно») с запретом занимать должности, связанные с материальной ответственностью, а прапорщик-начальник столовой был безжалостно уволен из рядов Вооружённых Сил.

            Жертвой комиссии пал и начальник медицинской службы полка - за вопиющий недосмотр санитарного состояния был отправлен на давно заслуженный отдых легендарный Адамыч.

            Совершенно случайно «загремел под фанфары» и начальник клуба - безобиднейший Славик, как его все без исключения называли.
            Первое время после прибытия в полк он развивал бурную деятельность по организации культурно-массовой работы среди личного состава. Но не выдержал монотонных и однообразных будней гарнизонного бытия, «наступил на пробку» и который уже год тихо спивался.
            Каждый день с утра Славик накатывал по маленькой, к обеду доходил до кондиции, уединялся в клубе, где мирно спал до конца рабочего дня, никого не беспокоя.
            Зато комиссия, выбрав клуб в качестве своего оперативного штаба, очень сильно его побеспокоила, когда расположилась за столом президиума на сцене и услышала его переливистый храп за кулисами.

            Как ни удивительно, но былые заслуги коменданта были учтены, и отделался он всего лишь «строгачом» и записью в личном деле о неполном служебном соответствии.
            По совокупности выявленных комиссией нарушений не удержались ни звёзды на погонах командира полка и начальника штаба, ни сами они на занимаемых должностях.
            Корреспондент, конечно же, просто не справился с эмоциями, когда писал статью, потому что и представить себе не мог, что в это же самое время творилось в некоторых других, печально известных, как "ссыльные", гарнизонах и в более дальних, чем Прибалтика, уголках державы. Куда и были отправлены командир полка и начальник штаба для дальнейшего прохождения службы.

            В итоговом отчёте о проделанной комиссией работе удостоился чести быть косвенно упомянутым и Василий Филипыч.
            На второй день работы комиссии особо дотошный её член в звании полковника не погнушался заглянуть в каптёрку разведвзвода, где нашёл приключение на свою голову в прямом смысле слова.
            Василий Филипыч на удивление быстро сориентировался в организационно-штатной структуре и всех, не имевших прямого отношения к разведвзводу, с порога встречал упреждающим шипением, после чего кидался на нарушителя со всей своей кошачьей отвагой-удалью.
            Член комиссии зашёл в каптёрку, услышал шипение, но вместо того, чтобы немедленно покинуть помещение, задрал голову в сторону верхней полки стеллажа, откуда доносился непонятный звук - и тут же ему на «аэродром» (шитую на заказ фуражку с высокой тульей) спрыгнул Василий Филипыч, пребольно поцарапав когтями темечко при этом.
            Полковник с диким воплем выскочил из каптёрки, а находившийся там каптёр пометался и ничего другого не придумал, как десантировать Василия Филипыча в открытое окно, благо ветви растущей рядом с казармой берёзы находились в метре от него. 
            Позже каптёр, объясняя присутствие кота в каптёрке, написал в докладной записке: «Тайно проник через окно в моё отсутствие, спрыгнув с берёзы». И в качестве причины, побудившей кота сделать это, продемонстрировал членам комиссии дохлую крысу, которую кто-то доставил утром из столовой для дневного пропитания Василия Филипыча.
            Тем не менее, в отчёте комиссии была отмечена антисанитария в казарме, недопустимая до такой степени, что даже бродячие коты через окна забираются в неё для охоты на крыс. Что, конечно же, не соответствовало действительности – мышей было предостаточно на всех трёх этажах казармы, крысы встречались лишь на первом этаже, а разведрота располагалась на втором.

            Неизвестно, как сложилась бы дальнейшая судьба Василия Филипыча, не окажись командир разведвзвода тайным любителем животных.
            После отъезда комиссии лейтенант, построив на «взлётке» (центральный проход спального помещения казармы), нещадно драл личный состав вверенного ему подразделения за отмеченные комиссией недостатки-нарушения. И вот когда он в своей речи дошёл до неопрятного внешнего вида, дверь в спальное помещение тихонько скрипнула, и на пороге нарисовался Василий Филипыч собственной персоной.
            Лейтенант замолчал с открытым от возмущения ртом, а кот с выражением непередаваемого обожания на морде торопливо потрусил к нему и, выгнув спину дугой, задрав хвост и мурлыча на всю казарму, стал тереться башкой и боками об его ноги. После чего по-уставному отошёл на два метра назад и вправо от лейтенанта, уселся, задрал заднюю лапу вверх и на виду у всех присутствующих принялся тщательно себя вылизывать.
            Лейтенант, оторопел от такой отъявленно-подхалимской демонстрации кошачьих чувств, «поплыл» от своих собственных чувств, но быстро собрался, прокашлялся и констатировал: «Берите пример хотя бы с кота - когда ему нечем заняться, он и то заботится о личной гигиене».
            После этих слов взвод облегчённо выдохнул – судьба Василия Филипыча решилась в пользу его дальнейшего пребывания в армейском коллективе.

             
Боевые будни

            Чувства чувствами, а потребовал взводный строжайшего соблюдения внутреннего распорядка, который не допускал шараханья кота, где ни попадя.
            К слову сказать, лейтенант куда чаще командиров двух других взводов (не говоря уж о ротном) появлялся в расположении и требовал неукоснительного исполнения приказов-распоряжений. Но не зря ведь говорится: «Нет такого приказа, который нельзя было бы не выполнить»! – и с попустительства личного состава стал гулять Василий Филипыч в отсутствие командования, где хотел, когда освоился в полной мере.

            Ничто так не способствует любви к «братьям меньшим», как строго регламентированный казённый уклад жизни. И каких только зверушек ни умудрялись бойцы заводить в разнообразие этого уклада! Тут тебе подраненные и просто прикормленные пичужки (один любитель «гонять» умудрился даже голубятню организовать на чердаке казармы). И собаки всевозможно-всяческих размеров, окрасов и помесей пород. И грызуны – не только мышей приваживали, но и крыс умудрялись приручать. Ну, и разумеется, кошки. Но на тот исторический период из семейства кошачьих в полку имелся только Василий Филипыч, почему дополнительно пользовался всеобщей популярностью. Правда, не у всех.
            Все люди - разные, и как-то повстречал Василий Филипыч в коридоре у каптёрки одного из свежеиспечённых «дедов», который в ответ на шипение поддел его носком сапога. С неделю после того оба ходили,