Василий Филипыч. Одним файлом

Пролог

        На весенних учениях командование округа высоко оценило боевую и политическую подготовку, проявленную личным составом отдельного парашютно-десантного полка  при решении поставленных оперативно-тактических задач. По этой причине некоторое время спустя и объявился в гарнизоне корреспондент газеты «За Родину» с целью живописать различные аспекты армейских будней героического коллектива.
            В сопровождении коменданта с утра и до обеда расшивал он по территории гарнизона в УАЗике. Непрерывно щёлкал фотоаппаратом, интервьюировал личный состав, с завидной скорострельностью делая записи в нескольких блокнотах сразу. Приятственно отобедал в офицерской столовой... В общем, всё складывалось вполне удачно и для него и для принимающей стороны.
            Но под воздействием то ли обеда, то ли ощутимо припекающего майского солнца, стукнула корреспонденту в голову мысль посетить солдатскую столовую. Послушаться бы ему коменданта, который настойчиво уговаривал его отказаться от этой безумной затеи в пользу продолжения десертной части обеда. А ещё лучше было бы всем, если бы эта мысль вообще ему в голову не стукала.
            По какой-то неведомой причине во время прошлогодних осенних учений из солдатской столовой, рассчитанной на 800 посадочных мест, бесследно исчезли алюминиевые бачки, черпаки, кружки, ложки и ополовинилось количество мисок.
            Советского десантника не только не испугаешь, но даже и не удивишь никакими тяготами-лишениями, и выход из положения, конечно же, был найден. Особо щепетильные стали носить с собой в столовую личные котелки-кружки-ложки. Основная масса личного состава перешла на упрощённую схему принятия пищи, поочерёдно передавая друг другу "шанцевый инструмент".
            К удовольствию старшин-сержантов это даже ускорило процесс - дождавшись, когда предыдущий допьёт чай, компот или кисель, стоящий за спиной следующий воин выхватывал у него миску с ложкой и устремлялся к окну раздачи, на ходу вытирая их прихваченным у хлеборезки куском «черняшки» (хлеба из ржаной муки).
            Хлеб этот был такого качества, что есть его мало кто рисковал, и после использования в качестве протирки он без всяких угрызений совести выбрасывался, и в углу столовой рядом с окном раздачи к вечеру вырастала хлебная пирамида приличной высоты на радость полковым хрюшкам. И не только им.
            Закономернейшим образом развелось столько совершенно безбоязненных крыс, что, казалось, непрерывно шевелится покрытая их чёрными жирными хвостатыми тушками гора отходов. Кроме того, напрочь засорилась сливная канализация, отчего пол в столовой покрылся слоем жира с палец толщиной, а поверху мутной пахучей жижей по щиколотку.
            Десантников и эти обстоятельства не только не смутили, но и предоставили им возможность разнообразить скудный на развлечения армейский досуг. Разогнавшись, бойцы от порога столовой скользили к столам и передвигались от стола к окну раздачи и обратно, аки на водных лыжах. У окна раздачи стали они дополнительно отрабатывать личную целкость путём метания использованной «черняшки» в крыс (крысы, злобно пискнув и показав зубы при метком попадании в них, продолжали набивать себе брюхо).
            А вот на нестойкого морально и физически человека, каковым оказался на поверку корреспондент, эти же обстоятельства повлияли самым удручающим образом.

            Понимая всю безнадёжность попыток хоть как-то выправить ситуацию, комендант даже не пошевелился, чтобы сопроводить корреспондента, когда тот бодро выпрыгнул из УАЗика и направился в столовую. Вместо того откупорил он захваченную на всякий случай бутылку армянского коньяка и изрядно глотнул из неё.
            Как и ожидалось, корреспондент не проявил должной сноровки и стойкости - переступив порог зала столовой, утратил равновесие, помельтешил в воздухе руками, повыделывал ногами замысловатые коленца и навернулся плашмя со всеми своими блокнотами, карандашами и фотоаппаратурой. В положении «упор лёжа» насладился он ароматами, густо пропитавшими воздух и его самого, полюбовался на процедуру приёма пищи, кучу отходов с кишевшими на ней крысами и добавил содержимое своего желудка к окружавшей его водной среде.
            В УАЗике корреспондент, молча, вытер лицо и руки ветошью, предложенной водителем, и опустошил из горла протянутую комендантом бутылку коньяка. Тем же самым он, в компании коменданта, занимался в гостиничном номере всё оставшееся до отъезда время – отмывался и опорожнял коньячные бутылки. Вольнонаёмная сотрудница-начальник офицерской столовой умаялась сновать между гостиницей и столовой, пополняя им  боезапас, и вечером корреспондент был доставлен в СВ-купе поезда «Таллин-Рига» в состоянии, близком к оловянному-деревянному-стеклянному. Облобызав провожавшего его коменданта в знак проявления самых добрых чувств и намерений, корреспондент отключился и благополучно отбыл в столицу Латвийской ССР.
            Полнейшей неожиданностью для полковой общественности стало появление пару дней спустя в газете «За Родину» статьи, в которой корреспондент ославил полк на весь Советский Союз, объявив его самым худшим по жизнеобеспечению солдат из всех имеющихся на территории Могучего и Нерушимого.
            И завертелось колесо Фортуны.

             
Авгиевы конюшни

            Командир полка, в сопровождении замполита, начальника штаба, коменданта и начальника особого отдела, в кои веки наведался в солдатскую столовую. Лично убедился в том, что написанное в статейке не так уж далеко от действительности, рассвирепел и стал раздавать «серьги» всем попавшимся под руку «сёстрам» с максимальной щедростью, предусмотренной Дисциплинарным Уставом.
            Особист же на деле доказал, что недаром ест свой хлеб. Проведя опрос с пристрастием личного состава, выяснил он весьма существенное обстоятельство: во время посещения столовой корреспондент не только не успел ничего сфотографировать, но даже и словом ни с кем не перемолвился. И предложил простой, но эффективный выход из создавшейся ситуации – до приезда неизбежной комиссии привести столовую, если не в идеальный, то хотя бы в такой вид, который опровергал бы гнусный пасквиль борзописца. Написанный в похмельном бреду, к тому же, если судить по количеству пустых бутылок, оставшихся в гостиничном номере после отъезда корреспондента.
            Деваться было попросту некуда, и командир полка отдал соответствующие распоряжения. Поскольку решить поставленную задачу силами суточного кухонного наряда не представлялось возможным и в самом отдалённом будущем, комендант вместе с энергичным напутствием получил от командира полка самые широкие полномочия по привлечению к работам в столовой нарушителей воинской дисциплины.

            Темой серьёзного научно-исторического исследования может стать выяснение причин, по которым десантные войска, будучи самыми боеспособными среди других родов войск (что лишний раз подтвердили недавние учения), в обыденной жизни являют себя разгильдяйскими до такой степени, что и «сказал Икар, сомкнувши веки, что в этом диком ВДВ, бардак останется навеки».
            Комендант без особого труда и с лихвой мог бы набрать исполнителей в помощь кухонному наряду из одних только тех нарушителей, кто массово передвигался по территории гарнизона вне строя (что, кстати сказать, и стало им практиковаться с особым рвением в самом скором будущем). Но подневольный, ничем не стимулируемый труд отличается крайне низкой производительностью и вряд ли существенно ускорил бы решение поставленной задачи.
          А посему измыслил комендант коварный план, жертвами которого в нарушение годами складывавшейся армейской иерархии стали «дембеля» (военнослужащие срочной службы, убывающие в запас).

            Большинство «дембелей» уже подготовили себе замену, исполнили «дембельский аккорд» (обязательные строительные и прочие хозработы во славу родного полка), со дня на день предвкушали приказ об увольнении в запас. И от скуки-безделья как будто задались они целью перещеголять друг друга в повадках и внешнем виде, и отдалённо не напоминавших армейские.
            В расположении денно и нощно валялись они в койках, куда «молодые»  утром и вечером доставляли им «дембельскую пайку» (два ломтя белого хлеба, щедро намазанных сливочным маслом и с котлетой, мясом или рыбой меж ними, кусковой сахар). Столовую соизволяли посещать только в обед, и то не все. Считая ниже своего достоинства находиться в общем строю, поодиночке и группами неторопливо шествовали на некотором удалении за своими подразделениями и являли собой весьма экзотическое зрелище. Одетые кто во что горазд (в спортивные трико и тапочки снизу или, наоборот, в гражданские рубашки-свитера сверху), причёсками они могли бы изумить не только тогдашних битломанов, но и появившихся впоследствии панков.
            На плацу перед столовой повторялся всегда один и тот же ритуал. Пройдясь перед строем, «дембеля» критически оценивали внешний вид личного состава, замеченным в нарушении формы одежды пробивали «фанеру» (кулаком в пуговицу на груди) или «фофана» (оттянутым средним пальцем руки по голове), давали команду «упал-отжался» отдельным нарушителям или подразделению в целом. 
            После этого с чувством глубокого удовлетворения от выполненного долга  степенно следовали в столовую, где занимали специально сервированные для них столы. Пищу потребляли неторопливо, тщательно пережёвывая, и по завершении сытной и обильной трапезы покидали столовую всегда последними.

            В тот знаменательный майский полдень после совершения обычного ритуала «дембеля» проследовали в столовую, … а вышли из неё только утром следующего дня.
            Как позже выяснилось, коменданту не потребовались ни пламенные речи с упоминанием классиков марксизма-ленинизма и решений партийных съездов-пленумов, ни комендантский взвод для подавления возможного бунта, ни даже самое лёгкое принуждение. Поставив перед «дембелями» задачу, он кратко пояснил: «Аккордный наряд с увольнением сразу после выполнения», - достал журнал регистрации арестантов и приготовился записывать желающих побывать на «губе» в Таллине.
            Одной только посадки на гауптвахту можно было дожидаться месяц, если не больше, и моментально сообразив: «Дембель в опасности»! – убывающие в запас воины в качестве послабления тяжкой участи выторговали у коменданта, во-первых, противогазы, а во-вторых, запрет на посещение столовой остальному личному составу срочной службы на время выполнения работ.
            Силами «дембелей», не присутствовавших в столовой, но добровольно изъявивших горячее желание принять участие в работах (едва они прознали об условиях их выполнения), были доставлены в необходимом количестве сапёрные лопатки, концентрированная серная кислота в стеклянных ёмкостях и ставшие жизненно необходимыми при её применении противогазы. Дабы не травмировать истощённую двухлетними тяготами и лишениями психику «дембелей», ужин остальному