Кузькин отец Часть II Глава II

Тогда придётся селиться в тех местах, где женщины не живут, а они живут везде. Ну это так, к слову.

Годы идут, дочка растёт. Если вспомнить школьные уроки то ли по химии, то ли по физике, всё происходит как в сообщающихся сосудах. А там если из одного сосуда убывает, значит в другом прибывает. Это об Антонине с дочкой. Одна если ещё не невеста, то уже совсем скоро, а вторая ещё пока невеста, но сами понимаете… Процесс «переливания» идёт, остановить его невозможно, да никто и не захочет этого делать. Оно конечно всё это хорошо, но личное одиночество, чтоб ему… Вот такие вот дела.

***

И в один из дней подруга Антонины, Валентина, взялась за обустройство личного счастья подруги. Они не были лучшими подругами потому, что лучших подруг просто–напросто не бывает. Бывают подруги и не подруги, с друзьями такая же картина, а лучших и не лучших не бывает, ну просто не бывает и всё тут. Это просто названия путают, а потом сами разобраться не могут и как следствие – выяснения отношений и нервотрёпки.

Валентина в деле обустройства личного счастья, как своего, так и чьего–либо, не обладала ни большими познаниями, ни опытом. Она обладала темпераментом сорвавшегося  с цепи паровоза, и хоть не знала, что со стороны это выглядит именно так, считала что этого вполне достаточно и скорее всего была права. У самой, у неё, с отсутствием личного одиночества было всё хорошо. Трудно сказать, может благодаря своему темпераменту, а может просто «Фёдор» такой попался, причём попался с первого раза. Её семейную жизнь можно назвать счастливой, каковой она и является на самом деле. Деток двое, мальчик и девочка. Муж работящий, хоть иногда и выпивающий. Дом и в доме не хуже чем у людей, чего ещё надо для счастья?

Валентине же для счастья, полного и окончательного, надо было чтобы и у людей, ну хотя бы у тех кто рядом тоже было счастье. Ну не вписывалась Валентина в стройные ряды тех, кому чьё–то счастье поперёк горла и хуже мышьяка. Вот такая вот Валентина, ненормальная что ли… Потому и мучилась, хотя ещё неизвестно, кто больше мучается: те, кто в «стройных рядах» или она, Валентина, которой счастье подруги, Антонины, не безразлично – неизвестно.

Почему так? Валентина – женщина небольшого роста и хрупкого телосложения, а характер такой что всемирный потоп остановить – запросто. А Фёдор, муж её, здоровенный такой детинушка, если попросить, то рельсу легко бантиком завяжет, а сам по себе тихий, спокойный и покорный. Разумеется все эти качества Фёдора Валентина не использовала во вред, как ему так и семье, и никому не позволяла использовать. Почему так получается, ведь наоборот должно же быть! Однако было, есть и будет скорее всего так, как в случае с Фёдором и Валентиной.  Вот на что учёным надо внимание обращать, а не бактериями через микроскоп любоваться!

***

Антонина, подобно Фёдору, тоже была тихой, спокойной и покорной. С одной стороны это хорошо, а с другой, хуже некуда. В силу этих своих качеств Антонина совершенно не умела пользоваться мощнейшим оружием данным ей Природой, а именно, женскими чарами и набором атрибутов в виде той же женской хитрости и тому подобными премудростями им присущим. Доподлинно известно, что женские руки сами по себе нежные и слабые, но попробуй из них вырваться. В большинстве случаев вырваться не получается, ну а те «счастливчики» которым это удалось ещё долго охают и ахают от оставленных этими слабыми и нежными руками «следов».

Антонина пользоваться-то всем этим не то чтобы не умела, она не умела закреплять результат. В этом деле одной привлекательной внешности и доброго характера ой как недостаточно. В этом деле надо использовать всё, на полную катушку. Вот тогда приглянувшийся и попавшийся уж точно никуда не денется и никогда не поймёт и не догадается, как это он так попался, всю жизнь будет думать, что по собственной воле, на Фёдора посмотрите.

Перво–наперво Валентина принялась за воспитание подруги. Богатые люди говорят, что заработать деньги, по большей степени – ерунда. Гораздо сложнее их сохранить. Тоже самое и с мужиком. Заманить его не так уж и сложно, а вот удержать и удерживать рядом на протяжении годов и лет, ой как непросто.

Вот и Валентина, сначала принялась втолковывать подруге тоже самое, только другими словами и приводя другие примеры:

– Это как две бумажки склеить. – объясняла Валентина. – Сначала надо попридерживать, потому что если отпустить то расползутся, бумажки эти. А когда чуть–чуть поприсохнет, отпускай, тогда уже никуда друг от друга не денутся.

А что, верно подметила Валентина. Не знаю как с деньгами и книгами, но в отношениях между мужчиной и женщиной, один в один, как с бумажками измазанными клеем. Сложил две бумажки, подержал немного, подождал пока клей  засохнет, а потом, не разлепишь. А если что, не дай Бог конечно, придётся только рвать, и рвать по живому, а это больно.

– Опять же, стерпится–слюбится, – продолжала Валентина. – тоже не подходит. Это как одну бумажку клеем плохо намазать или не намазать вообще, всё равно рано или поздно отвалится. Ошибаться в этом деле нельзя, сама знаешь, испытала уже. Лучше подождать, а тот, который твой, ты сразу почувствуешь, хоть сначала может показаться, что не он. Не верь глазам, подруга, сердцу верь. На глазах и очки бывают, сердцу очки без надобности.

***

Вот пишу вроде бы за Валентину, и тем не менее, удивляюсь ей. Откуда у этого маленького Фёдорова командира такое отношение взялось? Ведь она Антонине про Фёдора пересказывала, не иначе, потому что придумать на голом месте такое невозможно. Вот вам и практика, вот вам и опыт, и опыт ли это?

Не сказать, чтобы Антонина оказалась способной ученицей, скорее всего, так, на тройку с плюсом или четвёрку с минусом. Но тем не менее, благодаря заботам Валентины, доброму и жаждущему любви сердцу Антонины пришлось немного потесниться и уступить место, даже не знаю как это назвать, слово расчётливость не подходит. Скорее всего другое, благодаря Валентине Антонина сняла с своего доброго сердца большие розовые очки которым там вообще  не место.

Раньше Антонина считала, что если она со всей душой, то и к ней соответственно. Оказывается не так всё это, вернее не всегда и далеко не всегда так. Разумеется она слышала от других женщин иногда слезливые, а иногда громоподобные утверждения, что мол, мужикам только одного и надо.

Вообще–то, если присмотреться, то в большинстве случаев так оно и есть. Просто раньше Антонина, повторюсь, думала что если она так, то и к ней также. Теперь же, опять же благодаря Валентине, она стала это замечать и как результат, количество претендентов на сердце, а вернее будет сказать, на совсем другое, было сведено практически к нулю. Правдой будет, что и до этого их было немного, а вернее, мало, но всё–таки. И ещё, теперь, да и тогда тоже, Антонина никак не могла понять похоронно–истеричные мнения подруг и не подруг насчёт мужиков–козлов. Она и раньше считала, к чему ныть если сама допустила такое, а теперь уж тем более. Правда мнения своего не высказывала, оставаясь для окружающих всё такой же, слегка восторженной дурочкой. Но это было снаружи, внутри теперь было всё совсем по– другому.

Внутренние изменения в Антонине произошли, а вот внешних не было, как была одна, так и продолжала быть. Иногда на Антонину накатывало отчаяние, но, Валентина с её «воспитанием» здесь не причём, принцип перехода количества в качество для неё был неприемлем.

***

Вот тут-то и появился Гласс, незнамо откуда. Может быть это судьба, если конечно она бывает вообще, но случилось прямо как в кино или в книжке. В жизни так не бывает, а может как раз наоборот, только в жизни так и бывает.

Валентина с детьми и с Фёдором конечно, уехали на дачу, к родителям. У Фёдора был отпуск, а у Валентины отгулы накопились, вот и решили, чего в городе пылью дышать, лучше уж на природе. Собрались и поехали. А через пару дней, уж неизвестно каким образом, Фёдора «вычислили», с работы, что–то там надо было сделать, срочно, он и поехал в город. То что надо было сделать на работе, он сделал за пару дней, а ещё через день у Валентины отгулы должны были закончиться, поэтому он и решил на дачу не возвращаться, наверное посчитал что и от семьи иногда отдохнуть не вредно.

Поскольку марки Фёдор не коллекционировал, то вид отдыха, тем более от семьи, а такое нечасто бывает, сомнений в своей однозначности у него не вызывал. Что было дальше – известно, но дело не в этом. Дело в том, КАК! угораздило Фёдора предложить быть третьим именно Глассу, а того, в свою очередь, угораздило на это согласиться!?

Валентина, ну когда Фёдор попытался напоить Гласса квасом и прочей газировкой и рассказал ей об этом, быстро смекнула, что это шанс, для Антонины шанс. То, что Гласс – иностранец Валентину нисколечко не смутило, она вообще не обратила на это никакого внимания. Главным для неё было то, что появился мужчина, и судя по рассказу Фёдора, которому в редких случаях всё–таки верить можно, мужчина не из их, рабочей жизни, а из другой, какой она тогда не знала.

План зародился, созрел и начал реализовываться моментально, темперамент, что поделаешь. Для того, чтобы всё выглядело максимально невинно и не давало ни малейшего намёка на что–либо этакое Валентина пригласила своих родителей. Родители с удовольствием приняли приглашение. Дело не в том, что они редко бывали в гостях у дочери, как раз наоборот, просто уж очень захотелось Ивану Степановичу на живого иностранца посмотреть да и поговорить тоже. Кстати, Глассу Иван Степанович очень понравился, и Гласс Ивану Степановичу тоже.

Следующий шаг  был для Валентины, можно сказать, самым трудным – убедить Антонину тоже прийти к ним в гости. Валентина рассказала ей, ну что знала конечно, о Глассе, и о том, что он приглашён в гости и ей, Антонине, тоже надлежит быть, глядишь и получится что. Первым делом, что сделала Антонина, так это испугалась и испугалась сильно, поэтому больше ничего дальше делать не могла, кроме как отказываться. Валентина (помните про паровоз с цепью?) нашла самый лёгкий и самый эффективный выход из казалось бы безнадёжной ситуации. Она просто–напросто приказала Антонине прийти к ней в гости такого–то числа, к такому–то времени, и всё! Что удивительно, и неудивительно одновременно, Антонина подчинилась.

На самом деле Антонина испугалась не Гласса как такового, как мужчину, она испугалась того, что он иностранец. Правда, выслушав приказ и немного успокоившись, Антонина поступила очень мудро, даже не по–женски мудро, а именно, плюнула на  это самое иностранство, какая разница?