Кузькин отец. Предисловие, которое никто не читает

перекурю.

***

И пока я курил, вспомнил, что в перестроечные времена что–то о первом человеке, полетевшем в космос, то ли читал, то ли слышал. Тогда вообще много чего писали и говорили о том, что якобы было на самом деле, предлагали народу несколько иные отправные точки–события того, что получилось в результате. Зачем это делалось, да и сейчас делается – неизвестно. Может чтобы жить не так скучно было, а может быть по каким–то другим причинам…

– А ведь точно, вспомнил. – сказал я вернувшись с перекура и усаживаясь в кресло. – Что–то такое было. Мне один мужик рассказывал, он тогда в армии служил, слышал в эфире чей–то голос. Правда ерунда всё это. В эфир, в телефонии, дай ему передатчик, любой дурак выйти сможет, если конечно эфира не боится. Для этого не обязательно в космос лететь.
– А что, бывает что боятся, ну, эфира? – спросил приятель.
–Ещё как! Особенно если в первый раз. Аж колошматит всего, как с дикого похмелья, по себе знаю. – знаю я это не по похмелью, а потому что по образованию судовой радист: азбука Морзе и ещё целая куча интересных вещей. – По первости кажется, что тебя весь мир слушает и слышит. Правда потом привыкаешь и наоборот хочешь чтобы услышали, а тебя не слышат, непрохождение радиоволн называется. И вообще, по словам одного из моих коллег, радиотехника: наука тёмная. – Я чуть было сам не ударился в пересказ дел давно минувших, но опомнился, потому что вряд ли это моему приятелю это будет интересно. – А ещё слышал, что якобы первым полетел в космос сын авиаконструктора Ильюшина и погиб там.
– Понятно. А насчёт космоса, туда с таким же успехом мог бы первым полететь чей угодно сын, лишь бы папа был человеком известным. – приятель поставил на стол пустую кружку. – Ещё кофе будешь?
– Давай...
– Вот смотри, полёт человека в космос, это факт. – приятель вернулся с двумя кружками дымящегося кофе. – И то, что Гагарин туда летал, тоже факт.
– Первым слетал. – уточнил я.
– А вот это не факт. – приятель пристально посмотрел на меня и обрушил на мою голову то, что я в свою очередь собираюсь обрушить на ваши головы. – Первым в космос полетел совсем другой человек, но из–за того что вслед за этим началось надо было факт его полёта забыть и считать первым космонавтом Гагарина. Кстати, Юрий Алексеевич и планировался как первый космонавт, но вмешалась очень высокая политика, вперемешку с дурью несусветной.
– Поясни.
– Сейчас поясню…

***

И рассказал он мне такое, что я первое время не мог понять: кто из нас сошёл с ума, мой приятель, который всё это рассказал или я, который все это выслушал?

Рассказанное меня не то чтобы удивило, я сам и похлеще могу придумать. Меня удивило то, что это, по словам моего приятеля, происходило на самом деле. Вот это да, это шандарахнуло по голове, будь здоров как! Прав был Владимир Семёнович утверждая в одной из своих песен: Удивительное рядом, но оно запрещено…

То, о чем рассказал приятель было действительно рядом, или уж совсем недалеко, как по географическим меркам, так и по временным.

Так и просится на язык, вернее на пальцы, словосочетание: Как обычно! Как обычно, правду от народа скрыли, придумали совсем другое и придали статус официального исторического события.

Дело в том, что у меня несравнимо больше причин верить моему приятелю–историку, чем всей официальной исторической науке и всему тому, что около этой исторической науки крутится. Верить, потому что у приятеля просто не существует никаких причин меня обманывать, тем более на такую тему – выгоды от этого никакой, ну вообще никакой! Это первое, а второе, мой приятель не замечен в весёлом и безобидном вранье и фантазёрстве. В отличие от меня, мужик он серьёзный и ему гораздо проще рассказать о том, что происходило на самом деле, о чём никто или почти никто не знает, как в этом случае, и тем самым удивить, чем самому экспромтом придумывать какую–то невероятную по своей фантастичности историю.

Это я могу, например, увидев пролетающую мимо галку, тут же сочинить чудовищную по своей неправдоподобности историю, рассказать её и убедить слушателя в том, что все рассказанное – абсолютная правда. А после, глядя на него, спросить:

– Неужели поверил?
– Поверил, конечно. Ты же всё это с таким серьёзным видом рассказываешь .– обычно отвечает собеседник.

И приходится объяснять, почему то о чём я рассказал является чистой воды враньём и почему не может никогда произойти. Всё это я делаю не для того, чтобы посмеяться или покрасоваться самому, а собеседника выставить кромешним дураком, вовсе нет. Кстати, не так уж часто я это и делаю. Придумывать разные небывальщины – занятие весёлое, а вот потом расшифровывать их – совсем наоборот. Это как рассказать анекдот, а после объяснять, где и как сильно надо смеяться. Делаю я это только в одном случае, когда вижу что мой знакомый уж слишком погряз в повседневности, состоящей из: работы, семьи, телевизора, дачи и прочих скучных вещей. Скучных, потому что когда их очень много и кроме них ничего нет им ничего не остаётся как становится скучными, а на самом деле все эти вещи вполне нормальные, и даже более того… Ну и конечно же выгоды из этого я никакой не извлекаю, хотя бы потому это враньё, а не ложь.

***

На самом деле враньё и ложь, это абсолютно разные вещи. Вранье – штука весёлая, беззаботная и совершенно непрактичная, потому как недолго живущая. Синонимом слову враньё может быть слово шутка, просто первое мне больше нравится. А вот ложь, она весёлой и беззаботной не бывает, она наоборот чем–то озабочена и очень сильно. И практичности у лжи хоть отбавляй, потому и бывает что живёт очень долго. В отличие от вранья, которое и существует для того, чтобы поднять настроение, задача лжи – извлечь выгоду для неё придумавшего, причём зачастую невзирая на последствия. Вот такая вот, по моему мнению, между ними разница.

Так подробно всё это я расписываю для того, чтобы объяснить, почему поверил в то, что мне поведал приятель. В свете рассказанной им истории я даже начал было сопоставлять некоторые, благодаря официальной исторической науке, известные мне о происходившем факты и, о ужас, получается что всё сходится и всё правда, правда, если посмотреть чуть–чуть под другим углом.

Услышанное накрепко осело в моей голове и начало там перебраживать, и размещаться, по всей видимости, надолго. Разумеется более свежие дела и события довольно–таки скоро оттеснили услышанное в ряды информации второстепенной, но время от времени она всё–таки заявляла о себе, причём, достаточно сильно.

Короче, надоело мне всё это, вот я и решил избавиться от неё, от этой истории. А для того чтобы избавиться от сидящего в голове и не дающего покоя существует один проверенный, потому что очень действенный способ – рассказать кому–нибудь. Поделиться, так сказать, добром, пусть тоже помучаются, а то одному скучно. Вот поэтому я и решил всё это и пересказать, вернее, переписать.

Почему таким вот образом? Потому что рассказать хочется и надо, здоровье на дороге не валяется. Рассказывать соседям и землякам? Ага! Приятеля вмиг вычислят и проходу давать не будут. Да и не в этом дело, в конце концов..., в конце концов, приятеля можно заменить, например, каким–нибудь выдуманным попутчиком, и синдром попутчика как нельзя кстати. Но я стараюсь пересказать услышанное максимально правдиво, вот в чём дело. А землякам–соседям, да и не соседям тоже, такие вещи неинтересны, потому что тех с кем это происходило они знать не знают, а о землях в которых это происходило ведать не ведают. Может быть нет их вовсе ни людей, ни земель этих, и никогда не было, и прав был товарищ Бендер утверждая, что всё заканчивается в Шепетовке. А рассказать хочется, потому что зудит во всех местах так, что терпеть никаких сил не хватает. И получается, что рассказал, как будто смачно и со вкусом почесался, не серчайте, пожалуйста, если кому–то это сравнение покажется грубым, другие сравнения не придумываются.

Конечно же, рассказывая какую–либо историю рассказчик что–то добавляет от себя. Это не обязательно могут быть какие–то события изначально для той истории несвойственные. Бывает что рассказчик в силу впечатлений, произведённых каким–то моментом, придаёт ему большее значение, а какому–то меньшее. В результате история приобретает совсем другой вид, иногда значительно отличающийся от первоначального варианта. Поэтому, если я заявлю, что пересказал эту историю ничего от себя не добавляя, никто не поверит и правильно сделает. Максимум, что я от себя добавил, так это своё отношение к происходившему. А вы попробуйте пересказать что–либо ничего не меняя! Даже ксерокс этим не может похвастаться, качество скопированного всегда хуже качества оригинала. Чего уж говорить о простом человеке с его страстями и переживаниями бурлящими внутри.

Но поскольку я всё же стараюсь передать услышанное максимально достоверно, предлагаю подсказку. По ходу изложения, там где враньё лезет из всех щелей и заметно невооружённым глазом, значит я слегка руку приложил, а где более–менее похоже на правду хоть и выглядит очень даже странно – это приятель так рассказал. Так что, всё по–честному!