* * *
Чистый лист. Опять, остального как и не было. Снова перед тобой чистый лист. Вроде – что напишешь, то и будет, но не тут-то было. У тебя не хватает сил даже поставить первую закорючку – букву, запятую, точку. Букву – непонятно, какую; точку рано еще, до нее ты еще не созрел; а вот двоеточие было бы уместно, вроде как лист перевернул. Наверное, так будет правильно.
Опять возвращаюсь назад. Что поделать, вперед уже почти не могу, а позади столько всего! Сижу, грущу, даже тоскую по самому себе, точнее, не по себе – глупо по себе, по нескольким годам из своей жизни. Их немного, но зато какие. Итак, двоеточие поставлено, путь открыт, впереди… Черт, а ведь суббота, кто придумал эту чертову сирену на синагоге за углом, которая возвещает начало шабата, колокола на церквах ближе, привычней, хоть никакой я не православный, правда, и не иудей. Трудно себе представить, например, крестный ход, сопровождаемый воем сирены.
Впрочем, отвлекся, надо побродить еще по городу, позаглядывать в окна, ведь вот она, заветная цель моей прогулки: подсматривать за жителями, воскрешать город, живущий в моей памяти. Как цветок – его обязательно надо поливать, тогда он будет радовать глаз. Итак, поход в ночной магазин закончился маленькой удачей – я обзавелся бутылкой портвейна и пачкой пельменей. Обратный путь занимает ровно пять минут, но это обычно так бывает, на этот раз я немного замешкался. По дороге у меня появляется идея, заманчивая в свой простоте – начать бутылку на лавочке в сквере перед Герценовским институтом. Ночью там не будет ни души, Невский – чуть в стороне и прикрыт кустами сирени. Добредя до сквера, я усаживаюсь на скамейку, открываю бутылку и с наслаждением прикладываюсь. Надо сказать, что портвейн, тот самый почти, который в советские времена метко именовался "бормотухой" или "косорыловкой", вполне мистический напиток. Противно пить первые два глотка, потом жидкость добирается до головы и мирит вкусовые рецепторы со своим отнюдь не изысканным вкусом. Зато потом происходят совершенно необъяснимые вещи.
* * *
Конечно, завтра отпустит, я знаю. В крайнем случае, через пару дней. Но пока держит, мертвой хваткой держит, стальными клещами, не дает дышать, да что там, шевельнуться не дает. Теперь знаю, такое перед смертью бывает, когда пора уже, но так не хочется. И даже не минутки лишней, не вздоха еще одного, целой жизни хочется. С детством, юностью, и обязательно такой же безалаберной, как и тогда, а зрелость чтобы зрелая была, разумная, не такая, как моя. Вот сейчас я бы распорядился, теперь сумел бы. Обманываешь себя, завтра уже все забудешь, подлец ведь ты!
Ладно, завтра оно ведь завтра будет, а пока курить хочется до спазмов. Вчера, когда понял, что так больше нельзя, усилием воли бросил. Не курю больше, даже окурки все в унитаз спустил, они еще никак не хотели проваливаться, всплывали. А теперь не курю, сутки уже, даже больше. Жду, пока подействует. Сразу не побегу, понятно, даже ходить вряд ли смогу, но хоть гордость какая-то, хоть что-нибудь! Пока – только досада, надо же, столько мучений, и все без толку. Может, не суждено мне в этой жизни бросить?
Скучно как: жил-был, ничего в жизни полезного не сделал, да и помер, как дурак, не в окружении многочисленного потомства, что сидели бы круглосуточно у одра, скорбя и втихомолку наследство деля. Нет, не будет этого, некому и нечего делить, не нажил, не обзавелся. Лежу, хреново – слов нет, а помирать все одно не хочется. Интересно, со стороны как? Наверняка не смотрится. Лежу, дальше думаю.
Потерялся я. Посерел, усох,
Состарился.
От смерти был на волосок -
Справился.
Плюнул. Не последний я,
Первый!
Все хорошо. Только гудят
Нервы.
Пора уходить. Не я это
Выдумал.
Ругаю себя. Проклятого,
Глупого.
Вспоминаю с грустью теперь
Минувшее.
И надеюсь, пойми, поверь,
На лучшее.
Вот, друзья мои верные,
Далёкие,
Вы поймете, простите - наверное,
Это лёгкие:
Позволяют дышать, но не чувствовать,
Сердце бы!
И тропинка теперь - узкая,
Смертная...
* * *
Как хочется сказать ласковое, что никто никому никогда не говорил, слова такие, что к месту подойдут и прозвучат вовремя. Почему-то я уверен, что найду такие, те правильные, не так даже, просто единственно возможные. Иногда во мне что-то возникает, как волна, может не слова даже, может просто в глаза взглянуть, и в них увидеть, тогда и слов не надо. Такое бывает, но вот беда – некому мне эти слова говорить, и в глаза заглянуть некому, и нежность моя, и внимание, не нужны никому. Может нужны, только об этом никто не знает.
* * *
Сегодня я совсем потерян. Потерян даже от себя. Ой, а можно ли так сказать: “потерян от”? Наверное, нет. Но я вправду потерян от себя. Ко всему еще и холодно. И я в этом сыром холоде потерялся. Напрягаю зрение, но себя не вижу. Напрягаю слух, но не слышу. Дурацкий вопрос: “А где я?” Нету. Хоть тресни, нету. Вы не видели? А вы? И вы не встречали? Вот и скажите, как быть, где искать?
Я выдерну телефонный провод,
Отключу электричество - лишний повод
Друзьям зайти, огонек заманит,
А стучать в темноту никто не станет.
Повешу замок на дверь снаружи,
Сделаю из воска затычки в уши.
Уберу все острое, что найдется в доме.
Трусливо спрячусь от мира в коме.
Все, нету меня. Уехал, смылся.
Ушел навсегда на поиски смысла.
* * *
Я неправильный, постоянно убеждаюсь. Мечтатель, неисправимый идеалист, неуседа, когда что-то наполовину получается, бросаю, нет того, чтобы подождать, походить вокруг, поразглядывать – подумать: может до конца получится; терпения у меня нет совсем. Знаешь, бывают люди, которые могут делать что-то одно в течение долгого времени, скажем, из деревяшки скульптуру вырезывать. День за днем, месяц за месяцем, не торопясь, по часу, скажем, в день. Я так не умею. Мне надо сразу, потом руки и глаза забудут, уже совсем не то станет. Скажем, та же скульптура. Сегодня я вырежу глаз, один, за второй даже еще не примусь. Мне будет казаться, что взгляд с хитринкой, чуть искоса смотрит. Но завтра, когда настанет пора за второй глаз приниматься, от предполагаемой хитринки и следа не останется, останется уныние сплошное, или еще хуже – гнев. В детстве мне говорили: торопыга, остановись, дух переведи! А я не мог остановиться, из себя выпрыгивал и вперед бежал, догоняя задуманное.
* * *
Когда-нибудь это обязательно будет. Или было давно уже, да я забыл? Может и так, но было - это печально, будет как-то даже обнадеживает. Итак, обязательно будет. Может и со мной даже, а может и с кем другим.
Я открою дверь своего дома, шагну в неизвестность, оглянувшись назад, ничего не увижу. Ни дома, ни лавочки, ни палисадника с кустами розмарина. Странно, но я даже не удивлюсь, не пожалею об оставленном. Передо мной дорога, неизвестно куда ведущая, останется просто по ней шагать. Забытое что-то: шагать. Смотреть в небо, щуриться от яркого солнца, вдыхать ветерок полной грудью. И просто шагать вперед. Да-да, я пойду по этой дороге, обязательно пойду. Может, уже завтра. Предупреждать никого не стану, кого захочу, по дороге увижу.
"Ой, а можно ли так сказать: “потерян от”? Наверное, нет. Но я вправду потерян от себя".
Скорее изгнаны собой вы из себя, судя по описанным размышлениям.