В бездне Зла

Вздрогнули колбы и склянки
В шкафчике кабинета.
Кто-то вернулся с гулянки…
Или влетела комета?


На самом деле, эта комета никуда не влетала, а всего лишь возбужденно расхаживала по комнате. Ведь сегодня у неё день рождения!!! Точнее, у него- Демона из Сохо, Няшки- Маньяшки, Дуси-Хайдуси,- Эдварда Хайда!
Вот уже целый месяц Эдвард мечтал о новой шубе. Ибо старая беззастенчиво порвалась, при уходе от погони !
Он старательно, с упорством гения выносил Генри Джекиллу  мозг с заветной фразой « Хочу шубу», пока накануне праздника Генри не пообещал ему, « сюрприз назавтра»!
- Интересно, какая она будет? Хорошо бы соболья! Или хотя бы норковая...- думал Хайд, засыпая.
На следующее утро...
- С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!- радостно проорали  имениннику в ухо.
« Чудо в шубе» вскочило, радостно смотря на остальных.
- Thank you, ребята! А где подарки выдают?- нагло, поинтересовался он невинно хлопая глазками.
Генри серьезно посмотрел на него, а Эмма прыснула в кулак.
- Ладно, Эдвард,- ласково произнесла она- мы вообще-то вечером хотели подарить, но раз тебе так не терпится...
Хайд радостно кивнул и с улыбкой закрыл глаза.
Пам- пам- пам- пам- парам-парам-пам-пам!- под торжественный марш Генри вынес подарок.
- ЧТО ЭТО?!?!!- Эдвард шокировано уставился на мисочку с розоватой массой, посыпанной укропом.
- Это « Шуба»!- гордо объявил Джекилл.- Сам делал! Ты только посмотри, какой соус! А какая селёдочка! Здесь же всё есть! И морковь, и майонез, и свёкла, и селедка...
Хайд вскочил и глаза его заполыхали огнём.
- Вы хоть понимаете?!?!! Вы понимаете, что для меня шуба не роскошь, а необходимая вещь!!! Я без неё не я! Я так мечтал о шубе- роскошной, пушистой, с капюшончиком... Чтоб соболья или норковая... А вы мне дарите... Вот Это?!?!!
- Да ты совсем обнаглел! - вскипел Джекилл.- Устраиваешь тут свои порядки, безобразничаешь напропалую, полицию в дом приводишь, а теперь и это! Дарёному коню в зубы не смотрят, чтоб ты знал!!!
- Мальчики, мальчики, Тише!- крикнула Эмма.- Успокойтесь, сегодня же праздник!
- Помириться с ним! Да ни в жисть, чтоб Вы знали, леди Эмма!- проорал Хайд и выскочил на улицу.
В расстроенных чувствах Хайд шёл по улице, шмыгая носом и искренне не понимая, отчего его никто не узнаёт . Эх, Хайди, ты же без шубы! Вот поэтому, и не узнают!
- Хоть ты-то не трави душу!- огрызнулся на рассказчицу Хайд и зашагал дальше.
Может, к Тодду заглянуть, душу излить, посидеть за бутылочкой джина... Или к Люси, она-то точно поймёт...
Вдруг на плечо упала записка.
Эдвард развернул её и прочитал.
«Встречаемся в старой церкви. Ровно в 12.
Сам знаешь кто.
P.S.
Agnus Haidus!”
Хайд всё понял. Только двое в Лондоне так подписывались.
- Ну, Дестино- пробурчало « дитя из пробирки»( великовозрастное!), - опять в загадки играют.
А тут как раз и кэб прикатил.
- Извозчик, вот адрес, гони!- крикнул Хайд и помчался по указанному адресу. 
Через четверть часа...
- Hi, Хайди!
- И вам здрасьте, чародеи- волшебники!
- Что, опять с Джекиллом поругался?
- Блин, Джу, ты как догадался?
- А у Вас, мистер Хайд, все на лице написано.
- Да расслабься, Эдвард, я бы с этим занудой сама со скуки бы померла ! Если б не была бессмертной!
- Ох, и правда, Сандра, не понимаю, как Эмма его вообще терпит... 
- Ну что, Эд, выпьем джина, где же кружка...
- Нет, Сэнди. Amore mio, в такой день пьянка- как то банально...
- Согласна. Прикольно, но банально.
- И что делать будем- сердито пробубнил Хайд.
- Надо сходить развеяться, Эдди.
- И куда же?
- Увидишь. Сэнди , начинай!
Мы начертили пентаграмму, зажгли свечи, поставили в центр какой-то сложный прибор, и жертвенные продукты- бутылку водки и... шматок сала?!
Включили прибор и открыли портал.
- Заходи, Эд. Это сюрприз на день рождения!
- И что там?!- зашёл Хайд в портал, и прогулялся по мягкой траве.
- Увидишь! Целое приключение! И оно начинается! - проорали мы и выключили портал.
- Думаешь, он справится?!
- Нормально, Сэнди, не маленький...

А в это время Хайд оглянулся.. и увидел перед собой... живописный пейзаж Запорожской Сечи?!?!!
- Вот те здрасьте, шашку мне за пояс!- испуганнно промолвил он и пошёл, оглядываясь по сторонам.
А вокруг прелестные глинобитные белые домики, кусты, деревья, огороды, разная живность пасётся, чубатые казали курят люльки и обсуждают сплетни, их жёны хлопочут по хозяйству, по углам болтают девки и парубки...
Эх, идиллия!... Только одно её нарушало: застрявшая в поле телега, возле которой суетилось двое хлопцев.
Это были известные в своих кругах философы : богослов Халява и ритор Тиберий Горобець.

Богослов был рослый, плечистый мужчина и имел чрезвычайно странный нрав: все, что ни лежало, бывало, возле него, он непременно украдет. В другом случае характер его был чрезвычайно мрачен, и когда напивался он пьян, то прятался в бурьяне, и семинарии стоило большого труда его сыскать там.

Ритор Тиберий Горобець еще не имел права носить усов, пить горелки и курить люльки. Он носил только оселедец, и потому характер его в то время еще мало развился; но, судя по большим шишкам на лбу, с которыми он часто являлся в класс, можно было предположить, что из него будет хороший воин. Богослов Халява  часто драл его за чуб в знак своего покровительства и употреблял в качестве депутата.

Зато наш Эдвард « был нрава веселого. Любил очень лежать и курить люльку. Если же пил, то непременно нанимал музыкантов и отплясывал тропака. Он часто пробовал крупного гороху, но совершенно с философическим равнодушием, — говоря, что чему быть, того не миновать.»
Одним словом, идеально подходил на роль героя случившейся дальше истории...

Хайд удивлённо свистнул, подошёл к телеге, и решил поболтать с пострадавшими. И тут изо рта у него вырвалось:
- Ну, шо, хлопцы, застряли?
- Як є застрягли, хлопець. Як звуть?- откликнулся ритор.
- Эдвард Хайд- медленно кивнула « чума Лондона», поправив цилиндр.
- Едвард, значить. Англієць, чи що?- полюбопытствовал второй.
- Саме. Ничего, щас поможем. А ну-ка, поднажмем!...
Однi!
Два!
Три!
Всё, поехала!...

- А ти як сюди потрапив?
- По обміну опытом. Я, це... - Хайд вспомнил про любимую шубу- скорняком працюю, ось ... хочу вивчити местные технології.
- Эвона как... Ну, ладушки- оладушки, Эдик, пошли, до хутора недалеко... Деревня энто...
- Я понял...

За шутками- прибаутками, историями да болтовнёй добрались- таки до хутора. Вечерело, алое солнце заходило за горизонт, в ковыле стрекотали кузнечики, а прохладный ветерок дул на путников, отчего Хайд с тоской думал о своей шубке...
Везде была одна степь, по которой, казалось, никто не ездил. Путешественники еще сделали усилие пройти несколько вперед, но везде была та же дичь. Хайд попробовал перекликнуться, но голос его совершенно заглох по сторонам и не встретил никакого ответа. Несколько спустя только послышалось слабое стенание, похожее на волчий вой.
— Ну, что тут делать? — сказал известный всему миру маньяк Лондона.
— А что? оставаться и заночевать в поле! — сказал богослов и полез в карман достать огниво и закурить снова свою люльку. Но Хайд не мог согласиться на это. Он всегда имел обыкновение упрятать на ночь  краюху хлеба , колбасы да джина, и чувствовал на этот раз в желудке своем какое-то несносное одиночество. Волков он не боялся: ведь трость с собой!
— Нет, Халява, не можно, — сказал он. — Как же, не подкрепив себя ничем, растянуться и лечь так, как собаке? Попробуем еще; может быть, набредем на какое-нибудь жилье и хоть чарку горелки удастся выпить на ночь. Водки, Эдик, водки...
При слове «водки» богослов сплюнул в сторону и примолвил:
— Оно конечно, в поле оставаться нечего.
Бурсаки пошли вперед, и, к величайшей радости их, в отдалении почудился лай. Прислушавшись, с которой стороны, они отправились бодрее и, немного пройдя, увидели огонек.
— Хутор! ей-Богу, хутор! — радостно воскликнул Тиберий.
философ.
Предположения его не обманули: через несколько времени они увидели, точно, небольшой хуторок, состоявший из двух только хат, находившихся в одном и том же дворе. В окнах светился огонь. Десяток сливных дерев торчало под тыном. Взглянувши в сквозные дощатые ворота, бурсаки увидели двор, установленный чумацкими возами. Звезды кое-где глянули в это время на небе.
— Смотрите же, братцы, не отставать! во что бы то ни было, а добыть ночлега!
Три путешественника  дружно ударили в ворота и закричали:
— Отвори!
Дверь в одной хате заскрыпела, и минуту спустя герои увидели перед собою старуху в нагольном тулупе.
— Кто там? — закричала она, глухо кашляя.
— Пусти, бабуся, переночевать. Сбились с дороги. Так в поле скверно, как в голодном брюхе.
— А что вы за народ?
— Да народ необидчивый: богослов Халява, ритор Горобець да скорняк Хайдо 
— Не можно, — проворчала старуха, — у меня народу полон двор, и все углы в хате заняты. Куды я вас дену? Да еще всё какой рослый и здоровый народ! Да у меня и хата развалится, когда помешу таких. Я знаю этих философов и богословов. Если таких пьяниц начнешь принимать, то и двора скоро не будет. Пошли! пошли! Тут вам нет места.
— Умилосердись, бабуся! Как же можно, чтобы христианские души пропали ни за что ни про что? Где хочешь помести нас. И если мы что-нибудь, как-нибудь того или какое другое что сделаем, — то пусть нам и руки отсохнут, и такое будет, что Бог один знает. Вот что!
Старуха, казалось, немного смягчилась.
— Хорошо, — сказала она, как бы размышлял, — я впущу вас; только положу всех в разных местах: а то у меня не будет спокойно на сердце, когда будете лежать вместе.
— На то твоя воля; не будем прекословить, — отвечали бурсаки.
Ворота заскрыпели, и они вошли на двор.
— А что, бабуся, — сказал богослов , идя за старухой, — если бы так, как говорят... ей-Богу, в животе как будто кто колесами стал ездить. С самого утра вот хоть бы щепка была во рту.
— Вишь, чего захотел! — сказала старуха. — Нет у меня, нет ничего такого, и печь не топилась сегодня.
— А мы бы уже за все это, — продолжал богослов , — расплатились бы завтра как следует — чистоганом. Да, — продолжал он тихо, — черта с два получишь ты что-нибудь!
— Ступайте, ступайте! и будьте довольны тем, что дают вам. Вот черт принес каких нежных паничей!
Тут Хайдусь  пришел в совершенное уныние от таких слов. Но вдруг нос его почувствовал запах сушеной рыбы. Он глянул на шаровары богослова, шедшего с ним рядом, и увидел, что из кармана его торчал преогромный рыбий хвост: богослов уже успел подтибрить с воза целого карася. И так как он это производил не из какой-нибудь корысти, но единственно по привычке, и позабывши совершенно о своем карасе, уже разглядывал, что бы такое стянуть другое, не имея намерения пропустить даже изломанного колеса, — то философ Хома запустил руку в его карман, как в свой собственный, и вытащил карася.

Старуха разместила нашу команду: ритора положила в хате, « скорняка» заперла в пустую комору, философу отвела тоже пустой овечий хлев.
Философ, оставшись один, в одну минуту съел карася, осмотрел плетеные стены хлева, толкнул ногою в морду просунувшуюся из другого хлева любопытную свинью и поворотился на другой бок, чтобы заснуть мертвецки. Вдруг низенькая дверь отворилась, и старуха, нагнувшись, вошла в хлев.
— Леди, Вы чего хотите? — фыркнул Эдвард Хайд.
Но старуха шла прямо к нему с распростертыми руками.
«Эге-ге! — подумал Хайд. — Только нет, мисс! Ко мне леди Бэконсфилд так же клеилась,