В городе стартовала благотворительная акция «Елка желаний», и к почтовому красочному ящику Деда Мороза, установленному возле мэрии, с каждым днем подходили люди с детской надеждой в глазах. Дежурный охранник в каждую смену замечал у дверей мэрии маленького мальчика: он подолгу стоял, провожая взглядом всех подходящих к ящику с письмом для Деда Мороза, и, мучительно о чем-то размышлял.
Каждый день письма разбираются и вывешиваются на ёлочку в виде золотых шариков. Ёлка стоит внутри здания и хорошо видна с улицы. Мальчик не понимает пока, почему же она украшена не в русском стиле: домиками, зверушками, сосульками, героями русских сказок, и почему венчает зеленую красавицу поздравление «Happy New Year!»... на странном языке?! Он не понимает, и никогда не поймёт, если подрастая, сам не задумается об этом несправедливом феномене: «Почему такая великая страна отвергает свою культуру, и подчиняется чуждым тенденциям, выраженным в поступках, пристрастиях, теряя собственное лицо, при этом стремится к всеобщему уважению, но не понимает, почему оно все дальше и дальше, несмотря на все ее, кажущие заслуги, включая величие вооружения». Но это будет потом, а пока мальчик уже целую неделю приходит к белому зданию с вычурной, золотой ёлкой в вульгарных бантиках, неся в своей маленькой головке невыносимо тяжелый план в виде мучительного решения, о чём сообщало встревоженное выражение лица.
Сегодня малыш был особенно грустным, и, кажется, совершенно не обращал внимания на замершие руки, нос и уши. Виктор, так звали охранника, вышел позвать его вовнутрь чтобы напоить чаем, но малыш испугался формы, быстро побежал в сторону остановки, поскользнувшись на льду, сильно упал, и у мужчины от жалости сжалось сердце, но он не мог уйти с поста. Через два дня, заступив на очередное дежурство, он опять его заметил: мальчик отчаянно махал какой – то бумажкой. Виктор вышел, и не успел задать ему вопрос, как тот исступленно закричал:
– Дяденька, дяденька, миленький не арестовывайте меня! Не арестовывайте, я только хочу отдать вам письмо.
– Малыш, но мне его не надо отдавать, и я тебя не собираюсь арестовывать. С чего ты взял? Не плачь и не пугайся. Письмо надо опустить вот в этот ящик.
– Нет, нет! Я видел, видел по телевизору, как дяденьки с ёлочки снимали золотые шарики, а в них были желания деток. Там нет Деда мороза. Это богатые дяденьки... Они все могут... Мне надо... Мне очень надо... Я хочу, чтобы мое письмо получил самый главный дяденька в нашем городе. Пожалуйста!
Малыш умоляюще смотрел на Виктора, а в глазёнках сверкали искорки безысходного отчаяния и надежды.
– Ну, хорошо, я передам твое письмо нашему мэру – главному дяденьке. Обещаю тебе.
Мальчик неуверенно подошёл и, мучительно сомневаясь, настороженно протянул смятый конвертик, дрожа всем тельцем от холода.
– Давай мы зайдём вовнутрь, и ты немного согреешься.
– Нет, нет, я боюсь. Передайте... передайте. Пожалуйста! Я потом приду еще, и вы мне скажете, получил он или нет, - все это выпалив, быстро побежал к остановке.
***
Прошла неделя, а мальчик больше не появлялся. Виктор даже заволновался, не заболел ли. Он тогда очень пожалел, что не запомнил адрес на конверте, написанный корявыми детскими закорючками.
Вечером дождавшись, когда Сергей Михайлович уходил с работы, о чем-то горячо споря с заместителем, Виктор его окликнул, и попросил извинить, протягивая письмо мальчика; ненадолго задержал его в руке, пристально посмотрев в глаза, с особенной интонацией попросил не отказать этому маленькому человеку.
– Что это за письмо, и зачем вы мне его отдаёте?! Здесь каждой сам снимает с елки письмо, и готовит подарки. Пускай и это оформят в золотой шарик.
– Нет, оно адресовано вам лично. Пожалуйста! Помогите!
– Это ваш мальчик?
– Нет, конечно, не мой. Я бы не позволил вас тревожить своим просьбами, - и, так посмотрел, что мэр не смог больше ничего сказать. Взял письмо и передал заместителю со словами:
– Завтра мне его покажешь. Сегодня мне некогда, - и у самого выхода, улыбнувшись, сказал охраннику:
– Я обязательно его прочитаю, так и передайте мальчику. Сколько ему лет?
– Не знаю. На вид лет семь.
***
Дежурство у мэрии не прошло бесследно, и Ромочка, так звали мальчика, слег с высокой температурой. Возле него суетилась сердобольная соседка тетя Глаша, а мама только плакала и гладила по голове. Казалось, что она от усталости или горя, едва стояла на ногах, пытаясь удержать равновесие.
Соседка вызвала врача. Рома видел, как она звонила в больницу. После осмотра, они с врачом о чем-то долго разговаривали на кухне, ругая маму, а она только плакала и ничего не отвечала. А перед самым Новым годом - 26 декабря к ним приехал какой-то дяденька. Он поинтересовался его здоровьем, подарил кулек с конфетами и фруктами. Пожелал скорее поправиться, и попросил маму выйти с ним в коридор
Мамы долго не было, а когда она зашла в комнату... долго молчала... потом тихонько прижалась к теплому тельцу сына. Ему стало так хорошо и уютно, что расплакался от неожиданного счастья, о котором стал забывать с тех самых пор, как от них ушел любимый папа. Его уже никогда и никто не обнимал, а мама... мама… мама…
– Ромочка, нам надо с тобой обсудить один вопрос. Мне придется уехать на месяц, а ты поживешь пока с другими ребятами. Там тебе будет весело. Ты не должен волноваться. Я тебя заберу сразу, как только… вернусь.
– А почему, почему я не могу остаться с тетей Глашей?
– Не можешь, милый мой. Нельзя. Не разрешат. За тобой сегодня приедут, и там тебе будет очень хорошо... хорошо.
Ромка горько заплакал.
– Я знаю! Знаю! Я слышал, как тебе сказали тогда, что меня заберут в детский дом, если ты… Я знаю, знаю! – захлебываясь слезами отчаяния, не переставал повторять страшные слова. – Это я слышал, как и тетя Глаша говорила, что меня могут забрать в детский дом, если ты... Если...
– Прости меня малыш! Прости! – Ирина рыдала навзрыд, и в это время раздался звонок в дверь.
– Здравствуйте! Мы из соцзащиты, и...
Не дав договорить, торопливо перебила:
– Не надо так громко и, пожалуйста, в...вы с ним помягче.
– Милая, это тебе надо было думать раньше, а не нас учить…
Напористая представительница защиты детей, не успела донести свою обличительную речь, как в дверь опять позвонили, и вместе со звонком в открытую дверь порывисто вошел мэр города - Сергей Михайлович, в сопровождение того самого дяденьки, который уже приходил раньше и разговаривал о чем-то с мамой. Это был его заместитель.
– Здравствуйте! Здесь проживает молодой человек по имени Роман?
Ошарашенные женщины из соцзащиты молчали, как рыбы, но еще больше, удивлённая Ирина, кивком указав на комнату сына…
– Ну, здравствуй, Роман! - мэр протянул ему руку.
Ромочка, взволнованно лупая глазками, заплакал и стал просить не увозить его в детский дом, позволив остаться с бабушкой Глашей, а та, уже давно стояла в уголочке комнаты, все время тихонько подвывая и хлюпая носом.
– Дяденька, не забирайте меня. А мой самокат стоит вон там, на балконе. Возьмите его. Там не работает тормоз, но вы же можете его исправить? Правда? Это не я поломал. Он сразу не работал, как только его…
Сергей Михайлович, не дав договорить, взял его на руки и прижал к себе.
-Я не собираюсь тебя забирать в детский дом. Напротив, приглашаю в гости, а если тебе у меня не понравится, тогда мы привезём к бабушке Глаше, пока не будет мамы. И вообще, если баба Глаша согласится, то мы и ее приглашаем. Хорошо? Я тот самый главный дяденька мэр. И мне ужасно понравилось твое предложение с самокатом. Мы его, конечно же, возьмем, как память о таком замечательном мальчике, как ты, а тебе вот, новый, в память о нашей встрече, - и дал сигнал рукой заму – Игорю Николаевичу.
Перед Ромой поставили красивый, сверкающий несбыточной мечтой - электросамокат YAMATO PES 0809
Мальчик крепко обхватил его за шею маленькими ручками. Горько заплакал слезами освобождения от тяжкой, давящей на маленькое сердце, большой, неподъёмной взрослой муки. Сергей Михайлович долго его не отпускал, пока малыш не успокоился.
Потом о чем- то говорил с тётеньками в прихожей, и они сразу уехали, а мама стала собирать вещи Ромочки. Баба Глаша, почему – то теперь все время улыбалась и благодарила мэра за приглашение, всякими приятными словами, хотя... сама отказалась, сказав, что ждет своих внуков на Новый год, а он смущённо кашлял.
***
29 декабря.
– Дорогие мои домочадцы, прошу минуточку внимания!
Шесть пар глаз семейства, сидящего за завтраком, удивленно уставились в Сергея Михайловича.
– Па, а нельзя позже, мне надо уже убегать, - взмолилась Юля, дочь девятнадцати лет.
– И мне, и мне! - запищал девятилетний Кешка.
– А тебе куда, щегол? – мама ласково потрепала по кудрям младшего сына.
Подошла к мужу и с любовью опустила руки на его большие теплые плечи.
– Не утруждай себя. Мы с ними все обсудили вчера после нашего разговора с тобой. Вези своего гостя. Они его примут как родного. Не обидят ни словом, ни взглядом. Ему уже приготовили комнату, а сейчас подъедет твоя медсестра Инна. Она будет его долечивать. Все хорошо, милый. Иди и спокойно работай.
Сергей Михайлович растроганно поцеловал супругу, козырнув остальным, умчался на работу.
***
Ромочку встретили, как хорошо знакомого человека. А в новогоднюю ночь под огромной уютной елкой, украшенной самодельными игрушками, его тоже ждал подарок, рядом с которым лежал сверток, предназначенный маме.
« Это для твоей мамы, Ромочка! Когда вы встретитесь, ты его передашь от себя».
В эту ночь он впервые за два года засыпал счастливый, как раньше, когда его укладывали спать папа и мама - вместе.
***
– Пап, а почему вы приютили этого мальчика? – спросил Сергея Михайловича вечером
