Надо зачудить — по-взрослому

Что-то я заскучала, давно не выходила в свет со своей новой миниатюрой, наверное, осенний сплин-хандра, пытается со мной подружиться. Забавно будет, когда я приду к психологу с этой фигнёй и начну рассказывать ему за свои симптомы.

Подобного рода случай был с моей кумой:
Когда она себе возомнила кучу неизлечимых болячек и ешё , я таки, дико извиняюсь, какой-то модный душевный дискомфорт, за который в то время не болел в Одессе, только совсем бедный, то врачей на её недуги — естественно не хватило.
А куда мы идём когда нас нет врачей или нас они не устраивают? Правильно к бабкам-знахаркам.
Я сама недавно выписалась из больницы, после операции, а до этого постоянно лечилась у бабок. Ещё бы немного и, как сказал оперировавший меня хирург: «Моя бы помощь Вам бы уже не понадобилась».
Так, что ничего удивительного в том, что моя кума обратилась к бабке, я не вижу. Вызывает процесс самого лечения.

Вот как о нём мне рассказала сама кума:
— Завели меня в тёмную комнату. Поставили у стола И наклонив буквой дзю, попросили снять трусы. Потом накинули на голову покрывало и...
А надо добавить, что у этой бабки был племянник, двухметрового роста, косая сажень в плечах и как поняла потом кума не только там.
Вот он нашу болящую, той саженью и оприходовал, по самое немогу.

Как в том анекдоте:
— Ойёёёёёй моё сердце!
— Мадам сердце я уже прошел. Берегите, таки, гланды.

Как потом мне по секрету сказала кума, лучшего лечения ей ещё не прописывал, за такие небольшие деньги, никто во всей Одессе.

Так, что визит к старому импотенту доктору-психодурологу отпадает начисто. Кроме облегчения моей кредитке, он не поможет мне ничем.
А поэтому, я лучше устроюсь поуютнее у машинки, закушкелюсь в халат налью себе нашего родного домашнего одесского коньячку и закурю яблочный кальян. Чувствуете какой аромат пошел?
И погнали наши городских в сторону деревни...

***

Так что — будем лечиться, или будем жить?

Вообще то, это большое свинство оставлять даму одну дома сам на сам с четвертинкой* коньячка.
Кто знает за аппетит у той дамы? А может та дама в расстроенных чувствах и литрович может вмазать?
Кстати пока я тут с Вами болтала поллитрович коньячка , почти, закончился.
Вот почему всегда так, что самое нужное и полезное имеет тенденцию быстро заканчиваться?

Вроде только раскочегарили топку, только бросили в неё пару палок, вроде всё по кайфу, можно идти на очередной заезд, а истопщик — поц ёпспереперопс** — взял и скис... И как обычно —  на самом интересном месте.
Лежит хрюкает повернувшись фэйсом к стене, выставив свой тухас***, как неприступный бастион и всё по барабану.
Правда, дамы, —  знакомая до боли картина?

Так, что берите свою раскочегаренную топку в свои же руки и решайте свои проблемы за себя, как хотите, сами.
И это хорошо, если Ваш безотказный сосед Михалыч дома сам и его прибор в рабочем состоянии.
Может и проблему с вашей топкой разрешить и рюмку, другую коньячка хряпнуть, за компашку.
Вы не поверите, но мой плюгавенький подтоптанный сосед, пользуется, ну очень большим спросом у близживущих дам.

И Вы знаете, что самое интересное, заходят не только дамы бальзаковского возраста. Такие молодые шмары приходят, что ему в дочки бы сгодились, но Михалыч никому не отказывает.
Мал клоп, но кусуч.

Это хорошо, что у меня сегодня не то настроение, да и в связи с профилактическо-ремонтными работами моего станка совсем не разгонишься, а то можно было бы и зачудить. Благо ещё полтора литра осталось коньячка.
Да вот так — потихоньку, полегоньку — не торопясь, болтая с Вами, покуривая кальянчик, уже литрович коньчка я сама и скушала.

Как в том анекдоте за музччину заказавшего в кабаке литровый графин водки,
— А кушать, что будете, сударь? — спросил его официант.
— А вот её родимую и будем кушать, — ответил сударь.

Так это всё конечно хорошо, но пить в одиночку — это первый шаг к алкоголизму.

*четвертинка — бутыль на 2.5 литра
**поц — ёпспереперопс — непереводимый одесский жаргон
***тухас — задница

***


Это всё конечно хорошо, но пить в одиночку — это первый, но уверенный шаг к алкоголизму.

Да и скучно мне с вами становиться быть. Я уже почти два часа болтаю. А в ответ тишина, а это не есть зээр гут.

У меня сейчас, как у гламурного, нет по моему что-то напутала, точно не гламурного — былинного, богатыря Ильи Муромца есть три пути дорожки:
Первая — это допить последнюю рюмашечку и отправиться в люлю.
Вторая —  не допивать последнюю рюмашечку, а натоптать ещё кальян и включив музон продолжать свой ночной заплыв, до утра или до завтрашнего вечера в одиночку, благо горючка позволяет.
Ну а третья — выйти на балкон и спросить, эдак, культурно, в ночную городскую темноту,
— Неужели, грёбанный Экибастуз, в нашем городе перевелись все мужики?!

И вдруг...
Нарушая предрассветную тишину нашего патриархально-купеческого городишки — из далекого далёка, чуть слышно донесётся перестук копыт.
Звук будет всё нарастать и нарастать пока не превратится в грохочущую какафонию.
И вот тут на белом коне, весь в белом, в плаще с муаровым шелковым подбивом от Версачи, с пером на велюровой шляпе от Кардана — появиться на нашей задрипанной улице, он — мой долгожданный принц, нет не принц, королевич:наследник масс-медиа империи, заводов, приисков, рудников, яхт, Ролс-Ройсов, Бентли, пароходов и ещё всякого многого, многого и многого, что нужно солидной, но ещё не пожилой даме, для обретения душевного равновесия в гармонии с природой.

Я выхожу на балкон — в белом пеньюаре, вся такая лёгкая и воздушная, почти обнаженная, соски на грудях слегка возбуждены — пара десятков лишних килограммов в счет не принимаются, протягиваю руки и тянусь, тянусь, тяаааанууусь к нему и...

— Ну, ты, коблучио*, сегодня и нажралась. Нажралась, как сапожник, — обрывая мои грёзы, вдруг, раздаётся в голове, голос неожиданно вернувшегося с рейса, моего гражданского супруга.

Увы не масс-медиа магната, но тоже парня не промах. Я бы ему не рискнула положить свой палец в рот — оттяпает мигом, вместе с лопатником**.
Мой принц это дело видно тоже сразу понял. Ломанулся по улице так, что только пятки засверкали.

Ну, а мне, в связи с ремонтно-профилактическими работами, придётся моему королю изыскивать запасной вариант. Давать допуск на резервный аэродром.

Вот, что мне нравится в моей жизни, что в экстренных случаях, всегда изыщется запасной вариант, даже два.

В общем болеть некогда. Сплошные гонки на перегонки, то с с зелёным змием, то с с блудняком по всему траходрому.

*Коблучио — кобыла ты едучая
**Лопатник — кошелёк


***

Ну, так что —  играем по Станиславскому?

— Ну, ты, коблучио, сегодня и нажралась. Нажралась, как сапожник, — сказал мне, мой кормилец и поилец, заваливаясь ко мне домой.
Завалился он не в переносном смысле, а в самом, что ни на есть прямом: упал на кровать и до утра не кантовать, при пожаре выносить в первую очередь.
Как та собака на сене; сам ни гам и другому не дам!
Напугал до смерти моего принца, поломал мне весь кайф и проспав без толку почти сутки, хорошо-то, что вечером, снова уехал в свою командировку.
Деньги на хозяйство оставил и скатертью дорога. Не больно то и надо было.

Свято место пусто не бывает.

А тут ещё на носу и Новогодние праздники.

Новый год -это святое. Пойду готовиться к роли Снежинки. Но я вот что подумала, пока у меня есть немного свободного времени — себе я налью своего домашнего коньячка, а вам расскажу за встречу прошлого Нового Года.

Свезло мне и так мне повезло, что ни словом сказать, ни пером описать .Прямо как в сказке. Если быть более точной: пригласила меня моя кума, ну та, которую членотерапией от депрессии лечили, к себе в новогодний спектакль. Роль дали мне плохонькую, скажем честно плёвая ролишка Снежинки, но денежная и слов говорить не надо: ходи по сцене с бочонком кваса и угощай им сказочных героев. Естественно я согласилась — это лучше, чем дома на свою пьяную харю в зеркало смотреть, а так, как со временем у актёров вечный цейтнот, то обошлись мы без репетиций.

— Играем по системе Станиславского, — сказал нам режиссер, он же Дед Мороз, заслуженный инвалид сцены Аркадий Моисеевич,— если Вы мне верите, а я по глазам вижу, что, таки, верите, то можете смело идти и играть. Сказку за Красную Шапочку надеюсь все знают? Вот мы её завтра и сбацаем.

А надо вам сказать, что разговор, этот проходил в подвальном кабинете замдиректора по воспитательной работе, дворца культуры «Титаник» Виктора Петровича, человека доброго, но уж больно интеллигентного и пьющего по своей доброте душевной всё, что горит, ну и соответственно имеющего, после этого — всё, что шевелится.

— А не збрызгнуть ли нам наше начинание, добрым глотком ирландского эля? — обратился он к режиссёру, доставая из под своего стола десятилитровую канистру со спиртом.
— Ну не знаю, не знаю, — протирая запылённый стакан, произнёс задумчиво режиссёр,
— Народ вы как, збрызгнем доброе начинание, или по домам ? —  обратился он к своей труппе.
— Конечно, такое дело надо отметить, — выступая вперёд сказала моя кума. — Тем более, что с сегодняшнего дня я снова в разводе и мне надо развеяться.
— Ну, тогда несите, всё что у кого есть, поесть, — скаламбурил замдиректора. — А я в магазин — за шампанским, для дам.

Вернулся он довольно быстро и спонтанно организованное в подвале дворца культуры бардельеро, начало стремительно набирать обороты.
После тоста за культуру — пошли тосты: за наступающий Новый Год, за сельское хозяйство, за тех кто в море, да и просто за кормильцев и поильцев — за публику.
Как сказал Аркадий Моисеевич, в своём тосте:
— Она хоть и дура, но на наши представления, всё-таки ещё ходит!
— А я предлагаю, — поднимаясь со своего места, пошатываясь, сказал Виктор Петрович, — выпить стоя, по-гусарски, за присутствующих здесь дам и чтобы не отходить от сложившейся традиции, выбрать на этот новогодний вечер — королеву бала.
— Кто за, прошу голосовать, согласно рабочему регламенту, — выпив за дам, внёс он добавление к своему предложению.
— Ураааа, даёшь культурный разврат!!! Все на баррикады сексуальной революции!!! — подхватил его идею уже крепко подвыпивший творческий коллектив.

Самые нетерпеливые из присутствующих дам тут же стали заголяться, снимая с себя своё белье и лезть на столы, плясать канкан в присядку.

— Ша, народ, давайте тута вести себя культурнее, мы же не в борделе, — остудил горячие головы Аркадий Моисеевич. — Надо, таки, выбрать жюри конкурса, да и председатель здесь не помешал бы.
— Ну, вы тута, пока выбирайте жюри, а я выйду на свежий воздух, заодно и носик попудрю, — проговорила моя кума, увлекая за собой пьяненького Виктора Петровича.
— Виктора Петровича, трогать пока нельзя, — вступился за него Аркадий Моисеевич, он главный приз и достанется он только королеве! Так, что, дамы, в очередь, на голосование за жюри.
— Аркашка, кончай тянуть волынку, сам будь и за председателя, сам и за жюри, сам и подсчитывай голоса, так что ближе к телу-не тяни оценивай, —  сказала костюмерша Эльвира, хвастаясь на стол своей осиной талией и бюстом восьмого размера.
— Это шо, таки, всё натуральное? И шо их, таки, можно помацать? — изумлению прикомандированного на это