Ламара

Изумрудной кажется в лучах солнца вода, хочется коснуться её рукой, убедиться, что это не зеркальная гладь, а настоящее, водное царство, настоящий мир, где правят свои законы и своя история складывается не первый уже век. Изумруд… так странно – я всегда боялась воды, не умела плавать и не умею до сих пор, а тянет! – тянет сумасшедшую мятежную душу к берегу, рука сама желает коснуться воды, как будто бы ищет что-то родное, давно потерянное и утраченное. 
К этому берегу я прихожу через день, но хотела бы приходить каждый вечер. А то и вовсе – поселиться бы здесь в маленькой деревянной хижине, любоваться восходом солнца и его уходом, за тем, как луна серебрит эту воду… вода меня дурманит, пьянит сильнее, чем вино, и всё же – я боюсь её! Мама и папа пытались научить меня плавать, но я, ещё маленькая, совсем не могла обучиться. Стоило завести меня в воду, как страх сжимал горло, и мне казалось, что вот-вот и сердце моё остановится и жизнь оборвётся и всё прекратится, что я сама стану водою, утону, разойдусь мелким кругом по глади, что будто бы зеркало. 
Я прихожу на берег через день, потому что она не любит моих частых появлений, капризная, как и все русалки. Мало того, что нужно прийти, так нет – ей этого мало! Стоишь, держа в руках два стаканчика латте (она любит, когда ее нужно ждать), стоишь и ждёшь, пока не начнут кружиться в воде мелкие пузырьки, знаменуя её приближение, а потом – серебряный плеск и вот уже – собственной персоною, её величество русалка. 
Она…самая обыкновенная русалка – наполовину человек, наполовину чудовище. Честно говоря, её грозный хвост, покрытый переливающейся в солнечных или лунных бликах чешуёй, выглядит очень мощно и пугающе. Когда она злится, она бьет хвостом в воде – а он длинный, сильный… 
В основном же, если не замечать хвоста – она обычная девушка. Да, бледновата её кожа, не просыхает она от капелек воды, но тело обычное, человеческое. Волосы потрясающие – это тоже без сомнений, хоть и мокрые, а укутывают всё её человеческое тело словно бы плащом. Хотела бы я увидеть ее волосы высохшими, в роскоши солнечного света они, наверное, будут золотиться… 
Одежды она не носит, но совершенно не смущается этого, впрочем. Прекрасно её понимаю. Черты лица – тонкие, острые. Глаза, правда, играют каким-то изумрудным водным блеском, но то, может быть, всего лишь, игра воображения, не более. Пальцы узкие, длинные, ловкие и, как пришлось мне выяснить однажды, очень сильные. Говорит она очень мягко, негромко, как пена морская в голосе ее звучит, как бриз, как усталость… в остальном же – молода, смешлива в порывах и всё-таки, кажется мне, что очень она печально. Зовут её – Ламара. 
Наше знакомство с нею вышло весьма неловким и необычным, впрочем, знакомство с русалкой в насквозь пропитанным технологиями двадцать первом веке обычным выйти и не могло, но даже по меркам этого обстоятельства – вспоминать весело. Я – тогда ещё мятежная и просто одинокая душа с тягой к воде и страхом от неё же, бродила по берегу, пиная песок носком ботинка, придумывая обидные слова в адрес одного, очень обидевшего меня человека. Вспоминать это весело еще и от того, что тогда мне казалось, что мое небо, мой мир и вся моя суть кончилась вместе с этой обидой, что дальше дороги нет, что это предательство никогда не покроется шрамами и навечно уже будет кровоточить в моём сердце, а сейчас – я даже имя этого человека припоминаю с трудом, не говоря уже о том, что не помню ни цвета его глаз, ни его голоса! Ах, время, всемогущая вода и время… 
Бродила я тогда по берегу, браня его, кляня и подбирая, как бы отомстить, как бы заставить его жалеть о нанесённой мне обиде, и, полагая, что я одна, отдавала свои слова не в немую мысль, а вслух. И тут за моей спиной раздался звонкий смешок – тонкий, женский, явно забавляющийся. 
До меня не сразу дошло, что позади в тот момент была только вода и я предположила, что это какая-то девица вышла погулять по тихому берегу и ее позабавила моя слепая ярость. Я смутилась этого обстоятельства и разъярилась одновременно – не могу же я выглядеть настолько глупо и уже повернулась, было, чтобы высказать всё, что я думаю о тактичности незнакомки, как увидела…воду. А в ней – Ламару. Вернее, тогда я не знала, что это Ламара, я думала, что это просто…странная девушка, которая плавает здесь, в таком виде…в такой час…в таком холоде воды (этот берег не манил к себе много людей, вода никак не могла согреться, а она даже не в купальнике, судя по всему, и всё же – находит в себе силы смеяться). 
Я растерялась. Сильно растерялась, неуверенно кашлянула, чтобы хоть как-то оправдать свое изумление и предположила, что это просто какая-то сумасшедшая, но девушка помахала мне рукой, как старой знакомой и крикнула: 
–Привет? 
–Э…привет, – я неуверенно помахала ей одной рукой, сообразила, что машу левой и помахала правой, решила, что выгляжу глупо и помахала обеими руками. 
–Подойди к краю, – предложила она и я, словно загипнотизированная блеском изумрудной воды в ее глазах, неуверенно приблизилась, опустилась на песок. 
–тебе…тебе не очень холодно? – сложно передать всю гамму чувств в тот момент, уже тогда я почуяла сердцем, что столкнулась с чем-то необычным, но еще даже не знала, с чем именно. 
–Нет, – она криво усмехнулась и, сделав несколько гребков руками, враз оказалась подле меня. Вблизи она показалась мне одновременно и жуткой, и очень красивой. В ее чертах было что-то ненастоящее, «рыбье» – подумалось мне, но мистический огонек в ее взоре загипнотизировал по-настоящему. 
И тут я увидела хвост. Ойкнула, упала в песок, попытавшись отшатнуться, и тут же устыдилась. Русалка улыбнулась, обнажая ряд мелких жемчужных зубов: 
–Не бойся, я тебя не съем. 
–Да? – я не сдержала смешка, – а у нас… то есть, вы же едите людей! Утаскиваете моряков! 
–Зачем? – она удивленно воззрилась на меня, – сдались они нам! Себя бы прокормить. Раньше – бывало, да, сестры шалили, но ныне нас мало и мы таимся. Даже стаями не держимся, встречаемся в день Отца Нашего, и поем свои тихие русалочьи песни, а до того, живём себе… каждая в своих владениях. 
–Э…понятно, – меня не покидало чувство. Что сейчас со всех сторон выпрыгнут операторы с камерами и закричат: «попалась! » казалось, что я попала в царство абсурда…или в чей-то розыгрыш. 
–Почему ты меня позвала? – я взглянула на нее и поняла, что больше не испытываю страха. Я просто спятила и ко мне пришла русалка, ведь так? Я просто безумная, а разве можно бояться того, что нереально? 
–Потому что мне нужен друг, – и она печально вздохнула, – меня зовут Ламара. 
*** 
Сложно описать всё то, что я испытала в тот день. Ламара оказалась словоохотливой и рассказала, хоть и тая очень многое, массу вещей, от которых у меня кружилась голова и подступала к горлу странная тошнота, не имеющая ничего общего с едою или заболеванием. Иногда мне казалось, что у меня во рту солёно, словно я пила морскую воду, и что мне не хватает воздуха… 
А Ламара всё рассказывала: 
–Все русалки – сёстры между собою, мы род ведем от одного Бога, Бога Воды. Он создаёт дочерей своих из пены морской, покуда сила в нём есть, но время истощает его, и люди нас не боятся, а всё больше стремятся резать и рвать тела наши крючьями, да травить чёрной водой… 
–Ты…о нефти говоришь? – я решилась перебить её нежный голос и тут же прикусила язык, когда Ламара взглянула на меня с непередаваемым выражением и только качнула головою: 
–Не знаю я, как это называется, но травит эта вода моих сестёр и слуг наших, соратников умертвляет. Чтобы создать русалку нужно благословение воды, а вода слепа, стала и глуха, и пена морская… и отец уж наш стар и слеп. Он идет он начала мира и как мир же стареет… 
–Мне очень жаль, Ламара… – я замерзла, сидя на песке, но оторваться от созерцания русалки, от того, как задумчиво она смотрела на воду, и как сама вода будто бы смотрела на меня, было невозможно, выше моих сил. 
–Не жаль тебе, – вдруг грубо возразила Ламара, и вдруг оттолкнулась руками от берега – мгновение и уже блестит её чешуя в закатных лучах… 
–Ламара! – я даже подскочила, и застонала – ноги сковало болью и судорогой от долгого сидения в неудобной позе, но поздно – всколыхнулась зеленоватая вода и Ламара скрылась с глаз моих, остались только вдали некоторые пузырьки и расходящиеся волны. 
–Ламара! – я попыталась коснуться воды, но она оказалась слишком холодной и обожгла всю кожу, и, даже, уколола будто бы где-то под сердцем. – Ламара, вернись! Прости… 
Но вода молчала. В тот момент мне показалась, что это молчание укоряет меня, пытается заставить меня чувствовать вину, но я искренне не понимала, что сделала не так и почему Ламара вдруг так резко отреагировала на моё сочувствие, так явно не поверила ему, ведь мне на самом деле жаль! 
Я стояла ещё долго, ветер был ко мне безжалостен, но мне казалось, что если я буду стоять и дальше, Ламара сжалится надо мною, вынырнет, скажет, что пошутила… то, что русалки вздорные я видела в фильмах, но то, что они еще и реальные было уже выше моих сил. 
–Ладно! – я попыталась крикнуть так, чтобы заглушить голос ветра, – ладно, Ламара! Я приду сюда завтра. И послезавтра! Пока ты снова не появишься… 
Я была уверена, что она слышит меня. Как оказалось позже – это правда. 
*** 
А ночью мне снилось, что я тону. Будто бы по морю плыл корабль, и вдруг он налетел на какой-то опасный риф и начал складываться, словно домик, и был ветер… и ветер этот гнал меня по палубе, а я пыталась цепляться за мачту, за борт и какие-то канаты, свисающие со всех сторон, хваталась за плечи и руки кого-то, кто был рядом, но никого не могла узнать. 
А потом ветер столкнул меня в воду и упала. И вода сомкнулась над моею головой, и я не смогла даже вынырнуть наружу, как ни билась в этой воде, как ни барахталась – все усилия были напрасными, и всё моё существо заполняла вода, и только легкие жгло, распирало… 
Я проснулась в ту ночь с бьющимся гулко сердцем и настоящей болью в груди. Было еще темно – в комнате стояла ночь, но ощущение реальности, разъезжающейся подо мною, было столь невозможно реальным, что оцепенение еще долго владело мною. 
Я поднялась с постели, на ощупь отыскала тапочки босою ногою – пол был холодным, прошла на кухню и зажгла свет. Уснуть мне точно уже не придется – сердце успокоилось только к рассветному часу, когда серая хмарь легла на город. До этого момента я так и сидела на кухне, пила чай… 
До вечера я дотерпела с трудом. По пути взяла два стаканчика латте, выбрала в качестве добавки корицу и бросилась к берегу. У меня было ощущение, что я произвожу впечатление сумасшедшей, но душа подсказывала, что я поступаю верно. 
Ламара вынырнула через четверть часа так, словно мы были уже давними друзьями. 
–привет, – она очаровательно улыбнулась, – что это такое у тебя в руках? 
–Дар с земли, – я протянула один стаканчик ей. 
–Чёрная вода? – она с ужасом (я первый раз видела ужас в ее изумрудном взоре), взглянула на меня, – убить меня хочешь? 
–Это не та черная вода, – успокоила я и отпила первая. Она осторожно взяла стаканчик, принюхалась к нему, лизнула крышку, сделала маленький глоток и вдруг рассмеялась: 
–Страшная гадость.