Исповедь перед Концом Света. 1979. Гладышевское озеро 2. Возвращение к родителям. Онежское озеро. Вёгаруксы.

недолго это продолжалось. Зашёл вдруг ко мне местный охотник. А было это перед ноябрьскими праздниками. И сказал он, что много разных шпионов тут ходят, и будет на этот счёт проверка соответствующих органов. Ну, и на меня он смотрел как на кого-то явно засланного «оттуда», «из-за бугров»…

Он ушёл. И больше я его не видел. А я понял, что долго оставаться мне здесь уже не придётся. Но уходить немедленно тоже не было возможности…

Вместе с рухнувшими планами на зиму — как-то совершенно исчезли и все суетные настроения…

Еда почти кончилась. Я нашёл в каком-то хранилище очень мелкую, почти как горох, картошку. Запекал её в чугунке, в печке…

Совершенно неожиданно меня навестил Валера Сапрыкин, с которым мы познакомились в дурдоме на Лебедева, с приятелем. Они нашли нас по подробному описанию, которое им дал уже не помню кто. Они прибыли только на одну ночь. Привезли мне буханку чёрного хлеба, что было очень кстати. У меня ещё были самые остатки каких-то продуктов, и я накормил их гороховой кашей с сушёными грибами, прямо из чугунка…

Через два-три дня надо было отправляться и мне. Оставаться было и слишком рискованно, и не было продуктов…

Но по пути в Великую Губу у меня лопнула лямка рюкзака. Пришлось возвращаться, крепко подшивать лямку…

Предстояла ещё одна ночёвка здесь. Продуктов уже не было никаких. Я опять набрал картошин-горошин (прежние у меня наполовину съели мыши), испёк в печке…

«Метеор» в этот день не ходил. И мне пришлось сесть в автобус на Медвежьегорск…

Помню, местный шофёр, где-то на полпути, остановился у какого-то дома и взмолился к нам, пассажирам:

«Родные, есть хочу! Это мой дом! Я макарон только поем — и быстро приду!..»

Все его отпустили. За полчаса он справился…

В Медвежьегорске я сел на поезд до Питера…

…

Новый год, 1980, встречали в Озерках, в дачном домике, большой и крайне пёстрой компанией разных маргиналов…

Меня попросили выстрелить в 12 часов из хлопушки и произнести речь…

Я из хлопушки выстрелил, но речь произносить не стал...