Глава 16. В которой я ухаживаю за Хрюшкой и принимаю гостей
День не задался с самого утра. Поругалась с соседкой – толстой бесформенной бабищей, у которой на бороде рос длинный седой волос. Дура затеяла варить какую-то смердящую дрянь и всю вонь от котла несло прямиком в нашу землянку. Мало того, что возле входа я только сегодня развесила стираное бельё и мне не улыбалось спать на вонючих простынях, так ещё и Хрюшка пожаловалась, что её тошнит от серого дыма, воняющего протухшим мясом.
Я взяла палку, которой иногда сшибала шишки и пригрозила «поварихе», что отлуплю её до полусмерти. Ну, или до смерти, как пойдёт. Толстуха вздумала квакать, вспоминая, что её сожитель занимает в отряде должность интенданта и кое-кому может в этом месяце не достаться муки или ещё чего. Я внимательно выслушала жабу, после чего палкой опрокинула котёл.
Некоторое время вообще ни хрена не было видно из-за настоящего облака пара, воняющего давным-давно сдохшей лошадью. Я закрыла нос и рот платком и проворчала, что утоплю жирную дуру в Плещевице. Да, будет очень сложно кого-то утопить в речке, глубиной по лодыжку, но я постараюсь. Соседка вопила так, что сбежались бабы из ближайших землянок.
Лучше бы эта припадочная не вопила. Как выяснилось, надавать ей тумаков мечтали очень даже многие. Завязалась потасовка и подошедшие сторожевые предпочли не вмешиваться в бабьи разборки. Умное решение. Когда выбирали главную прачку, один вписался за свою бабу, так ему прилетело и от неё тоже. Кореша еле отбили полуживого придурка у разъярённых баб.
Пока толстуху таскали за длинные космы, я вернулась в землянку и приготовила Хрюшке отвар из кореньев и листьев, как рассказала знахарка. Кашель немного утих, но мне очень не нравились алые пятна, которые пылали на скулах дочери. Как бы не пришлось топать в город к Костоправу. Дело тут даже не в деньгах, а сволочь берёт очень много. Последнее время городская стража ведёт себя так, будто мы каждому бойцу на пуп соли насыпали. Ходила продавать шкуры, так морочили голову почти до обеда.
Ладно, вернётся с охоты муж, поговорим.
Хрюшка завернулась в одеяло и тихо засопела, прикрыв глаза. Хорошо. Знахарка говорила, что ей сейчас нужно как можно больше спать. Я поцеловала дочу в нос и шёпотом сказала, чтобы Лис топал на воздух. Сын пожал плечами, отложил полуразобранный самострел, с которым возился со вчерашнего вечера и прихватив из ящика краюху хлеба, отправился на улицу.
Я думала немного прилечь и подремать: всю ночь занималась Хрюшкой и почти не спала. В глазах точно песка насыпано. Не вышло. Стоило лечь рядом с похрапывающей дочкой, как в дверь сунулась косматая голова Хрипа. Он открыл было рот, но я тут же показала ему кулак, после чего прижала палец к губам. Хрип кивнул и пропал из виду.
Я медленно поднялась, поправила сползающее одеяло и пощупала лоб Хрюшки: тёплый, но не горячий. Уже хорошо. Может пронесёт и не придётся идти на поклон к Костоправу.
Хрип топтался у выхода и нервно поглядывал на толстуху, которая тащила грязный котёл в свою землянку. По дороге жаба поминала всех последними словами и желала, чтобы нас всех оттрахали демоны Вопрошающего. Ну, как это происходит, ей очевидно лучше других известно. Её сожитель весьма напоминает одного из адских прихвостней. Ещё больше стал на них походить, после того, как я помяла его жирную рожу. Дурак думал, что у него со мной что-то получится! Сказала бы благоверному, тот бы не ограничился битой рожей, так что балбесу ещё очень повезло.
- Что тут у вас происходит? – нервно спросил Хрип. – Шум до небес.
- Не твоё дело, - вежливо объяснила я. – Чего припёрся?
- Припёрся! - он поправил криво стриженую бороду. – Ты, вообще-то, член Совета, не забыла?
- Самое забавное, - я криво усмехнулась, - что Совет об этом вспоминает, когда приходит очередная задница. А вот когда распределяли бренди, что взяли на тракте, так у всех из головы вылетело. Да? Или ещё буженина на прошлой неделе.
- Так тебе же досталось, - Хрип старался не смотреть мне в глаза. – Ладно, ладно…
- Ещё раз так достанется, на большак пойдёте сами, ясно?
- Ладно же, говорю! Пошли, там Старшой что-то объявить хочет. С утра чернее тучи ходит и никому ни слова. Совет вон объявил.
- Без моего? Это ещё с какого перепугу? Или он уже не Рука силы? Старшой умом тронулся?
Хрип попятился.
- Я-то что? Вона придёшь, сама у Старшого спросишь. Говорю же: сам не свой с утра ходит.
- Ладно, спрошу у старого дурака, - я поразмыслила, не вернуться ли за знаком Совета, но решила, что могу разбудить Хрюшку. А для меня это гораздо важнее, чем ворчание ведьмы Хворост, о порядке проведения встреч.
Пока шли, в который раз удивилась, насколько вырос наш лагерь за последние три года. А начиналось-то всего с трёх землянок и десятка бандюганов. Причём, из десятка, у троих едва молоко на губах обсохло, так что на первом деле парочка обделалась, мама не горюй. Если бы не мой и я, положили бы прямо у дороги и хрен бы кто вспомнил, что вообще были такие.
А сейчас, посмотри: полсотни подземных домишек, разной степени ухоженности, повсюду носятся спиногрызы, дымит чёрным дымом кузня и благоухает свежим хлебом большая пекарня. По большому счёту, мы и бандой-то перестали быть. Часто приезжают из города, чтобы нанять бойцов на законных основаниях. Ну, там деньги из кого выбить или охранять караван в опасные места. Жимуинские недобитки всё ещё шалят на востоке, так что лишний клинок ещё никому не помешал.
Не, бывает, если по тракту идёт какой-то лакомый кусок, грех его упустить. Так и то, всё не берём, лишь часть. Вроде как платы за проезд через наше место. Да и торгаши почти не ворчат. Некоторые даже благодарствуют, вроде как ежели бы другая банда потрошила – забрали бы всё, да ещё и глотку перерезали. А пока мы тут, чужаки не суются.
Ну а с городской стражей почти всегда получается договориться. Вот только что с ними последние дни творится? Или это после приезда Её Величия? Хотелось прийти, посмотреть на королеву хоть бы из толпы, но мой уговорил остаться в лагере. Да и то, зачем? Всё что было – осталось в прошлом и больше наши пути едва ли пересекутся.
Мы прошли рядом с стрелецким полем, где начинающие лучники мучили изделия Хромого, поминая неприличными словами натяжку и жилы, которые режут кожу на пальцах. Ничё, привыкнут. И перестанут посылать стрелы хрен пойми куда, нервируя багрового от ярости Сержанта. Тот тряс огромным кулаком единственной руки и грозил отдать всех недоумков на изнасилование бесам Вопрошающего.
Время идёт, а тут ничего не меняется.
Как и на бойцовом поле, где Серый укладывал мордой в землю очередного «фехтовальщика». Мой иногда посмеивался и говорил, что я чересчур хорошо обучила приземистого крепыша, так что рано или поздно он надерёт задницу и мне. Думаю, такие мысли мелькали и за низким скошенным лбом Серого, потому как парень тренировался день и ночь, оттачивая мастерство владения мечом. Думаю, лет десять-двадцать, и он сможет стать мне достойным соперником. Я же к тому времени окончательно состарюсь, подряхлею и буду биться с ним на равных.
Всё мы подошли к частоколу, который отделял дом Совета от остального лагеря. Старшой придумал эту глупость. Типа, если враг возьмёт всё остальное, то кто-то продолжит здесь удерживать оборону. Дурень, мы же не какая-то крепость с гарнизоном, а банда вольных. Атакуют, бросим всё и свалим к матери Вопрошающего. Главное: сохранить людей, а распроклятые землянки и отстроить можно. Ладно, чем бы дитя не тешилось, лишь бы не забеременело.
- Знак, - потребовал молодой балбес на входе и посмотрел себе под ноги. Ага, со мной взглядом не встречается.
- А? – спросила я, вроде как не дослышав. Хрип сделал пару шагов в сторону.
- Эта, знак совета.
- Хрип, - сказала я. – У меня тут в башке два варианта вертится. Первый: я поворачиваюсь и валю домой. У меня там Хрюшка хворает, а дурью тут маюсь. Второй, я ломаю ноги этому придурку и прохожу. Какой вариант лучше, как думаешь?
- Старшой хотел тебя на Совете видеть, - рассудительно сказал Хрип. – Ты это, одну сломай, оно же особой разницы нет.
Парень начала нервничать. Посмотрел на своего товарища, но тот в этот момент начал считать, сколько ворон сидит на верхней ветке растущего рядом ясеня. Охранник вздохнул и потёр ладонь о древко копья. Я повернулась к Хрипу и приподняла бровь.
- Ты или пропусти, - посоветовал спутник, - или это, я те отличное средство заживительное посоветую, знахарка про него не знает, в тайне храню, а те вот дам, по доброте душевной. Нога заживёт дней за пятнадцать, зуб даю. Ну, ежели обе – то дольше, понятное дело.
Парень жалобно вздохнул, ещё повертел башкой в поисках поддержки и сделал шаг в сторону. Когда проходила мимо не удержалась и стукнула дурака пальцем под ребро, так что балбес скрючился в три погибели. И то, ночь не спала, с утра успела поругаться, а тут ещё это чучело нервы мне портит. Я тебе попорчу!
Стоило пройти за частокол и тут же сообразила: что-то не так. Вот просто ветерком надуло, не иначе. А ветерок дул от парочки лошадей, что топтались у коновязи. Не наши это лошадки, наших-то я знаю хорошо, даже жеребят. Хорошие кони, не из тех, показушных, на которых благородия гарцуют, а вот именно для нас хорошие, для боя. Вопрос только, кто к нам на таких прискакал и заставил психовать Старшого? Вот ветерок мне в уши и поддувал.
Показала Хрипу на коней, но он только пожал плечами да руками развёл. Ясно-понятно, этот даже если что знает, один хрен не скажет, покуда ему Старшой отмашку не даст. Ладно, сейчас узнаю сама.
Дом Совета отличался от землянок лагеря, как дворец какого-то благородного в городе, от прочих домишек. Добротное каменное здание, с настоящим камином и печкой, вроде той, на которых спят народы из дальневосточных королевств. Поговаривают, что Старшой к нам оттуда заявился. Посреди зала Совета – большой круглый стол, вокруг которого – крепкие деревянные стулья с высокими спинками. А это – уже выдумка Сержанта. У того вообще непонятно что в башке создания Вопрошающего творят, особенно, когда нажрётся – такое чудит.
Старшой сидел на своём месте и угрюмо глядел на меня. Но даже не поздоровался, только кивнул тяжёлой бородатой головой и глазом так стрельнул, в левый уголок комнаты. Намёки ловлю на лету. Поэтому сразу повернулась и уставилась на пару крепких парней, которые расположились в креслах и протянули ноги в проход. Поза вся такая из себя, чтобы показать, типа приехали крутые. Сама так делала не один раз. Тут вариантов всего два: или местные увидав эдакое, тут же скиснут, или дадут понять, что наезды не пройдут. От этого и разговоры по-разному разговаривают.
Я пошла к своему, по дороге отпихнув носком сапога ноги гостей.
- Ты чё, уродина? – промычал пришелец. – Страх потеряла?
- Хромой Кроль людей прислал, - негромко сказал Старшой, - предлагает под него ложиться или грозит лагерь сжечь, а нас на ножи. Вроде как Серый и Кот уже согласились.
- Серый и Кот всегда были ссыкунами, - сказала я, улыбнулась тому уроду, который на меня наехал и неловко наступила ему на лодыжку. Гость открыл рот, но я уже проворачивала ногу, ощущая, как хрустит ломающаяся кость. – Ой, прости, что-то я сегодня сама не своя.
Второй вскочил, хватаясь за нож, но я
|
