Исповедь перед Концом Света. 1967. Зимний лагерь. Крым. Латвия. Народники. Че Гевара
Исповедь перед Концом Света
1967
Зимний лагерь. Крым. Латвия. Народники. Че Гевара
Зимний лагерь в Александровской
Зимние каникулы я, стараниями матери, провёл в детском зимнем лагере для старшеклассников, в Александровской, по Сестрорецкой ветке железной дороги, почти на самом берегу озера Разлив, и сравнительно недалеко от мемориального шалаша Ленина…
В самом конце 1966 года я, как уже писал, стал вести дневник, и потом, вернувшись из лагеря, очень подробно описал всё, что произошло там за эти неполные две недели, и как потом мать увезла меня оттуда, дико простуженного, после устроенного руководством лагеря дурацкого соревнования на лыжах, и с огромной температурой, на электричке домой…
У отца в Крыму
А летом мать отправила нас с Ритой к отцу в Феодосию, в Крым, где он был в это время в командировке. Точнее — это был посёлок Орджоникидзе около Феодосии. Это был единственный Крым в моей жизни, и единственное Чёрное море, и единственное тёплое море…
Мы каждый день купались с Ритой в Чёрном море с маской, трубкой и ластами...
Каждый день я видел со скалистого берега Планерское, и не знал тогда, что это и есть знаменитый Коктебель…
Каждый день я видел Карадаг…
Каждый день я лазал по скалам отвесного берега между Орджоникидзе и Планерским…
Однажды я нашёл в этих скалах небольшую пещеру, а потом, неподалёку, небольшую, ржавую, железную печку; и я перетащил эту печку в пещеру, но воспользоваться ею не успел…
Отца, и с ним ещё несколько человек, срочно командировали в Латвию, в Лиепаю…
Латвия. Рига и Лиепая
До Риги долетели на самолёте. Там я помню только одну ночь в гостинице, и ещё день или два мы знакомились с городом, который оставил у меня самые добрые впечатления…
Потом мы перебрались в Лиепаю на несколько дней. Там мне запомнилась экскурсия в местный исторический музей, куда сходили все мы трое: отец, я и сестра. Запомнилось красочное живописное полотно, где храбрые курши-язычники дерутся с крестоносцами…
Купались — и в Риге, и в Лиепае — в Балтийском море… Мне интересно было сравнить Чёрное и Балтийское море. Балтийское — было светлее Чёрного по цвету, совсем не такое солёное, и дно было очень мелкое по сравнению с Чёрным…
Собирали мелкий янтарь на песке пляжей. Набрали где-то около спичечного коробка…
Отец уже не мог прокормить нас с сестрой, посадил нас на поезд — и отправил в Питер, к матери…
Конец лета. Петровское 1
Петровское — это небольшой посёлок, к юго-западу от Питера, где я, как и вообще к югу от Питера, бывал очень мало. Не доезжая на автобусе до известных Гостилиц. Мать с бабушкой Валей договорились и сняли там совместно, на два наших семейства, совершенно пустую, лишь бы переспать ночь, фанерную комнатуху на чердаке у местных.
Помню, я очень не хотел туда ехать, у меня были совершенно свои планы на конец лета. Но мать насильно отправила меня туда. И я потом не жалел. Природа сделала своё дело – лес успокоил мою душу…
Места там были к северу довольно пустынные. Я облюбовал себе длинную, и совершенно пустынную, высоковольтную электротрассу, заросшую кустарником, и уходил по ней иногда далек-далеко…
А южнее — рос орешник, лещина; и я собирал орехи, которых не было на Карельском перешейке. Малины и, особенно, черники было очень много. Мать и бабушка Валя почти каждый день варили из черники варенье и пекли оладьи, и мы все уминали по утрам горячие оладьи с ещё горячим черничным вареньем...
+ + +
2 сентября 1967 года мне исполнилось 16 лет.
199-я школа. 10-й «В» класс
204-я школа была тогда ещё 8-леткой. Кажется, я об этом уже писал. И следующие два года мне пришлось учиться уже в другой школе — 199-ой, на площади Искусств. Она считалась элитной. Туда был переведён и почти весь наш 8-ой «В».
Игорь Пасечник тоже учился там же — но в параллельном классе… Мы виделись с ним уже реже, и отношения были уже не те, что прежде…
Самым близким другом в эти два последних школьных года для меня был Юра Андреев…
В 10-ом классе я уже носил очки из-за прогрессирующей близорукости…
«Только бы не было дождя!»
У нас появилась новая учительница литературы, довольно молодая, энергичная и «передовая», но не такая восторженная, и довольно наивная, идеалистка, как первая. И её уроки были тоже интересными…
Однажды она задала нам сочинение на вольную тему, и я решил устроить ей осторожную «проверку» на её революционность…
И я написал довольно большое сочинение под названием «Только бы не было дождя!». Там у меня были сплошные намёки. Герои — какие-то лесные коммунары, но можно предположить, что они — и подпольщики, и повстанцы, и там у них — целая подпольная революционная сеть. Плохо понятно, в какой стране это происходит. Они несут куда-то — через лес и горы — какой-то важный груз, который может пострадать от дождя, отсюда и название…
Учительница явно не поняла моих намёков, только обратила внимание на странное китайское имя среди интернациональных участников моей коммуны…
…
И чем я особо обязан этой учительнице — так это тем, что она с настоящим восторгом рассказала нам в классе про «Боливийский дневник» Че Гевары, отрывки из которого печатались у нас, кажется, в толстой газете «За рубежом», и которую я потом нашёл в каком-то киоске…
Она говорила:
«Это совершенно потрясающий человек!.. Человек необыкновенного мужества!..»
А до неё я про Че Гевару почти вообще ничего не знал…
«Боливийский дневник» Че Гевары сильно повлиял и на мой собственный. В частности, я стал делать в нём «анализ месяца», как и Че Гевара…
Поиск единомышленников. План написать в «Комсомольскую правду»
Тоска у меня в душе была страшная. Я был один. Даже с самым близким моим другом, Игорёхой, у меня невольно произошёл внутренний разлад после того, как он, фактически, дважды предал меня, отказавшись оба раза, в самый последний момент, бежать со мною.
Я не держал на него обиды, и не относился к нему как к предателю, но внутренний разлад у нас, всё равно, неизбежно произошёл. К тому же, он страшно увлекался девчонками, и был в этом деле очень успешен; а меня, по-прежнему, тянуло в лес...
Впрочем, что касается девчонок... Где-то именно в это время, или чуть раньше, я посмотрел польский фильм «Вернись, Беата!» (1964), про 16-летнюю польскую девчонку-беглянку (её играет утончённая красавица Пола Ракса). Я писал об этом фильме уже не один раз. Мечта встретить свою Беату не покидает меня с тех пор всю жизнь…
Кстати, с некоторыми из многочисленных девчонок Игорёхи мне довелось познакомиться…
…
Я много и увлечённо читал. Уже не могу сейчас сразу вспомнить, что именно, но с марксистско-ленинской литературой я понемногу уже стал знакомиться…
Кажется, я уже прочёл тогда «Манифест Коммунистической партии» Маркса и Энгельса, но до более капитальных их трудов руки тогда ещё не доходили…
Книги о народниках и народовольцах увлекли меня особенно: об Андрее Желябове и Софье Перовской (из серии ЖЗЛ), мемуары Николая Морозова, Веры Фигнер, Петра Кропоткина…
На долгое время моим любимым героем стал народник Герман Лопатин, который спас из ссылки, и увёз за границу, Петра Лаврова, и неудачно попытался освободить Чернышевского, который приехал из-за границы и возглавил «Народную Волю», когда она была уже почти полностью разгромлена, был арестован и заключён в Шлиссельбургскую крепость…
Потрясающее впечатление на меня произвела «Подпольная Россия» Степняка-Кравчинского. Его образы революционеров-народников меня совершенно покорили. Какие были люди! И какое огромное внутреннее родство я с ними ощущал!..
…
Помню, что я следил за тогдашними молодёжными (то есть, комсомольскими) газетами и журналами. И иногда, в той же «Комсомолке», мне попадались интересные письма от ребят и девчонок, примерно моих ровесников. И я чувствовал, что не один я «чего-то ищу»…
Помню, как однажды царапнул меня по сердцу отрывок из письма какой-то девчонки…
И однажды у меня возник план: написать в «Комсомолку» письмо к моим потенциальным единомышленникам, чтобы нам встретиться и обсудить: как нам быть, ради чего и как жить…
В моих дальнейших мечтах это уже напоминало какой-то съезд народников, и как мы создаём на этом съезде революционную организацию…
Но я это письмо так и не написал…
Возможно, потому, что у меня уже стали преобладать конспиративные соображения. А возможно, потому, что я так и не почувствовал по-настоящему, что смогу встретить таким образом близких мне по духу людей…
И я не знал, где их искать…
(отредактировано 6.4.2024)
|