(ужас)

Нашел дома упаковку мыла - это было "Duru", или как оно там называется - большая упаковка без нескольких кусков. Я еще подумал; надо же, как хорошо - я совсем забыл, что у меня есть целая упаковка мыла, долго, значит, не нужно будет его покупать. Она лежала в железном шкафчике, вроде тех, что обычно стоят в заводских раздевалках - а у меня есть дома такой.

Я достал кусочек мыла. Он был нежно-розового цвета, приятно округлой формы. Что было плохо, мыло оказалось слегка подтаявшим - такое ведь бывает,  если его хранить слишком долго. Я решил вылепить из растаявшего мыла шарики - я всегда так делаю, так на самом деле намного удобнее его хранить.

Только я начал лепить, в дверь постучались. Эти соседи ведь начинают стучать тогда, когда они нахер не нужны. Я открыл; сосед напротив просит помочь перетащить на улицу чучело. Я первый раз видел такое чучело! Оно было сделано из войлока, вроде как валенок, почти в человеческий рост, и, как я смог оценить, очень тяжелое, один сосед явно не справился бы. Кстати, я его тут ни разу до этого не видел, видимо, он заехал только на днях. Чучело, как я понял, нужно было для того, что бы из него вылепить снеговика, что-то вроде каркаса.

Я согласился помочь, я этим соседям никогда не отказываю, несмотря на то, что их ненавижу. Я пошел мыть руки - они были в мыле. Как назло, слив опять забило - кафельный пол весь залило водой. Пришлось прочищать слив вантузом, и только тогда я обратил внимание, что его деревянная ручка сломана пополам, и обе части, что самое смешное, были перевязаны веревкой. Пришлось торопиться, ведь выход на улицу был через ванну, и из-за меня сосед не мог перенести свое чучело.

Тут, впрочем, я снова стал лепить шарики из мыла. Я сидел в кресле, а мыло за это время стало совсем как пластилин и розовый цвет сменился на фиолетовый. Что бы мыло совсем не растаяло и не превратилось в лужицу, нужно было торопиться. Но, видимо, было уже поздно - оно размякло, липло к рукам, и я заляпал мылом все кресло. К тому же, оно почернело, потому что, оказывается, руки у меня были грязные, как будто я только пришел с работы.

Я стал разглядывать свои руки. Они были черными, растрескавшимися, и мне стало стыдно, что у меня такие вот руки. Только тогда я, наконец, проснулся.