[left]
Я умер.
Удивительно или нет - случилось это примерно так, как я себе и представлял. Сердце… жгучая, быстро растекающаяся по телу боль – онемение. Осознание того, что живёшь в последний миг, - с чувством тревоги, неуспевающим за болью, и одновременно с облегчением.
На мне всё черное: пальто, штаны, туфли, шляпа. Пожалуй, так и должно быть...
Я толкаю дверь спальни, но выхожу не в общий коридор, а сразу на улицу, в дневной свет. И меня окружает не город, а деревня. Мой старый дом, участок… где я провёл лучшую часть своего детства. Помню, что дом давно не принадлежит мне, в нём живут другие люди, и, наверняка, многое из того, что меня окружает (если не всё) выглядит теперь иначе.
Выдвигаю засов, открываю дверь сарая… сквозь щели между досками пробивается луч солнца, запах сена, соломы… Выкатываю наружу велосипед. Я как будто знал, что он здесь стоит. На нём ездил ещё мой дедушка, или… у него был другой, которого давно уже нет? Этот старый чёрный велосипед – будто часть меня, - кажется, он был только моим, и я никогда с ним надолго не расставался. Привычно перебрасываю через седло ногу (и это действие символизирует вечное повторение чего-то… вечное продолжение, продолжение пути – после очередной остановки), трогаюсь с места. Едет удивительно легко, даже под горку… не требуется ни малейших усилий.
Я словно всегда здесь жил, - даже когда меня здесь не было. Я так и не смог почувствовать себя рыбой в воде в современном мире. Так и не научился извлекать выгоду из пользования его высокими технологиями. Мои попытки добиться в нём чего-то больших успехов не принесли, и ещё в начале пути во взрослую жизнь я догадывался о том, что так будет. Решив ввязаться в эту игру, я долго шёл – чтобы в итоге вернуться к тому, с чего начал…
Песок шуршит под колёсами. Велосипед едет сам… можно вообще им не управлять.
Останавливаюсь возле того огромного дерева, мимо которого проходил и проезжал бессчётное множество раз. Оно такое, каким я его помню… вот только давно уже спилено. Значит ли это, что к чему бы я не прикоснулся, есть лишь память о вещи, а не сама эта вещь? Значит ли это, что смерть ещё более иллюзорна, чем жизнь? Но тогда почему со всем, что я вижу и чего касаюсь, ощущаю родственную связь?.. Трогаюсь с места, слегка надавив на педаль… Быть может, когда время перестаёт властвовать над нами, наша память оживает? А сны, которые прежде были всего лишь снами, становятся явью?.. Может быть, иллюзия… а может быть, просто наша внутренняя реальность.
Всё также, как и в том мире, только безлюдно – но, вероятно, не потому, что здесь никого нет, а потому, что я сам хочу, чтобы никого не было. Я словно утоляю жажду, жажду свободы и одиночества, которых мне так часто не хватало при жизни. Но при этом уверен: рано или поздно обязательно встречу кого-нибудь, - и, как знать, возможно, эта встреча воплотит мою давнюю мечту о ком-то близком мне.
Тихое шуршание песка… ямки, канавка… вдоль дороги тянутся заборы, дома… а вот и старенький колодец. Останавливаюсь, чтобы попить воды. Ставлю ведро на край аккуратно – чтобы не упало вниз. Зачерпываю из него ладонями воду, осознанно делаю каждый глоток. Такая же на вкус, как и настоящая! Выходит, это правда?.. Насчёт памяти? Или я просто только что умер, и ещё не успел её потерять? Может быть, и так… может быть, это всё иллюзии агонизирующего мозга, неистовое цепляние за жизнь, рисующее красочные картины. Но тогда, как же выходит, что я безмятежно думаю об этом?..
Я знаю: это только начало. Сколько времени прошло с той минуты, как я умер? Возможно, только минута и прошла. Сейчас - разгар дня, ослепительно светит солнце. Но ведь так будет не всегда. Непременно наступит и ночь, и кто знает, что она с собой принесёт. Сейчас я столь же бдителен, как и прежде – наблюдаю каждый свой шаг, каждое своё ощущение, отчётливо вижу и слышу, пою – как пел вот в такие же минуты в юности, - как и прежде, я жив. Но не питаю иллюзий – всё может скоро измениться: разве смерть не будет всё дальше уносить меня от прежней жизни? Куда – по-прежнему не известно.
Стоило лишь задуматься над этим, как всё изменилось. Небо потемнело. На месте поля, что лежит сразу за деревней, возникла городская застройка, а песчаная дорога превратилась в гладкий асфальт. Передо мной вырос город, но совсем не похожий на тот, в котором я жил.
Город – призрак, город – монстр, город из мрачного фантастического фильма. Окутанные смогом безликие здания без верха и низа… бесконечная череда таких зданий, и некий возвышающийся над ними индустриальный объект – единственное, что выглядит ярко и отчётливо, - в отсутствие людей эта масса железобетонных конструкций кажется живой.
Приближаюсь к нему с некоторой… ах, вот и она, тревога, добралась до меня и здесь! И что же… вижу человека во всём чёрном или некое человекоподобное существо… он (оно) стоит неподвижно на самом верху строения, но не просто стоит, а ка будто трубит в рог или играет на дудке. Как будто подаёт сигнал… тревожный… зов.
Долго стою на месте, смотрю вверх, прислушиваюсь. Дудочник (мне хочется назвать его так) по-прежнему неподвижен. Тишина звенит, но от него по-прежнему ни звука, - отчего тревога словно выворачивает меня наизнанку. Попробовать приблизиться к нему? Нет. Не знаю, почему, но нет. Нужно просто пройти мимо.
Город как будто хочет затянуть меня в себя, хочет, чтобы я слился с ним. Так много разных историй хранят его стены, так много можно всего узнать… но, кажется, у всех этих историй есть нечто общее, постоянно повторяющееся. Спонтанно называю это общее бременем. Всё больше убеждаюсь, что иду не туда. Это путь, который притягивает меня, но не мой путь. Пожалуй, я слишком задумчив и потому покорно иду по нему. Интересно будет теперь выяснить, насколько я свободен…
Поворачиваю обратно, перехожу на бег. Стремительно мчусь, отмечая краем сознание, что по меньшей мере лет двадцать так не бегал. Могу ли ещё быстрее? Бегу. А ещё быстрее, и чтоб при этом не чувствовать ни малейшей тяжести? Невероятно, бегу! Впереди не то обрыв, не то… склон, это просто крутой склон холма. А внизу зелёный бархатный ковёр уже ждёт меня!
Бросок. Должен удержаться на ногах на этой бешеной скорости и не упасть, ни разу не упасть – так нужно! А могу, наверное, и не приземляться?.. Нет, приземляюсь, - снова и снова после каждого прыжка, - но не падаю. Почему же так важно не упасть? Почему бы и не полететь кубарем? Что мне терять? Достигая низа холма, отвечаю себе: «Твоя устойчивость сейчас – это как твоя жизненная стойкость, и потому означает свободу, - ты борешься за неё тем, что осознанно делаешь каждый свой шаг».
Посреди цветочного ковра вижу свой велосипед. Счастье бьёт во мне ключом, - никогда не бывало, чтобы так долго (не одну минуту) я чувствовал себя счастливым. Я знал счастье, как тихий, неспешный ручей, и совсем забыл, что оно может быть, как шумная и стремительная река. И разве мог я подумать, что однажды ко мне вернётся молодость?
Седлаю своего двухколёсного друга в нечеловеческом прыжке – зацепив его за раму ногою и подбросив. Эта маленькая победа над городом вдруг дала мне так много! Когда ещё я так верил в себя?! Не еду, а лечу. Чувствую, что могу дерзнуть на то, чтобы пролететь над этим спящим монстром на велосипеде. Пусть попробует догнать меня чувство тревоги! Пусть донесётся теперь молчаливый зов дудочника! Эй, вы, бросающие тени там внизу, живущие под тучами, я мчусь туда, где полуденное светит солнце!
Поле… высокая трава… хутор… Одинокий деревянный дом привлёк моё внимание, и я опустился на землю. Велосипед бережно уложил в траву. Пока ещё не вечер, и до вечера, быть может, путь не близкий, но над этим кусочком земли день стоит с сединою – низко стелется белёсое небо, колышется серая трава. Как здорово просто идти по полю… однако, чем ближе я подхожу к дому, тем больше ощущаю, что иду навстречу неизвестности. Что-то манит меня к нему. Понимаю, что: возможно, в нём живёт одинокая женщина, с которой, пусть и на короткое время, я смогу обрести то другое, полузабытое счастье, или, возможно, в нём живёт человек, который станет моим другом. Пытаюсь почувствовать, обитаем он или заброшен. Хочется сказать: ни то, ни другое, - что означает и то, и другое. Но как это может быть? Чтобы понять свои ощущения я – не без опаски – захожу внутрь.
Среди вещей, которых в доме не так уж много, нахожу вдруг то, что как будто хорошо мне знакомо. Но действительно ли я узнаю эти вещи или они скорее напоминают мне о чём-то? Замечаю возле стола чемодан, - выглядит как новый, даже пыли на нём нет. Что ж, похоже, у дома есть хозяин, во всяком случае, совсем недавно был. В чемодане папка с бумагами, какими-то записями. Включив настольную лампу и разложив записи под ней, начинаю читать. Как только картина проясняется, пол уходит из-под ног, едва не падаю, точнее, едва не проваливаюсь в какую-то дыру. Необходимо сесть и спокойно, если это возможно, осмыслить прочитанное. Но погружаясь в то, с чем столкнулся, явственно ощущаю, что нахожусь в опасности. Обычно опасность шла изнутри, но сейчас, кто знает… Чем больше сгущаются сумерки, тем больше меня сковывает страх, хоть я и пытаюсь его игнорировать и привлекаю к помощи весь свой здравый смысл. Мне стоит поскорее покинуть дом, - снаружи, вне стен, страх отступит. Но любопытство – что же может со мной произойти, если я мёртв? – удерживает меня от этого шага. Остаюсь и, похоже, начинаю вести себя как хозяин. Может быть, в этом и кроется опасность – забыть о том, как я сюда попал? Опасность… да, она всегда ведь в том, что можно забыться.
Когда, пребывая в задумчивости, я в очередной раз проходил возле окна, то заметил, как в нём мелькнул человеческий силуэт. По мне пробежал озноб. Чтобы предотвратить вероятность возникновения опасности за спиной, повернулся лицом к комнате. При виде колышущейся на стене тени чего-то, вспомнился случай, когда моему подсознанию точно также удалось внушить мне ужас. Впрочем, ему всегда это удавалось, нужно было только, чтобы представилась такая возможность. Если не происходит ничего сверхъестественного, то сейчас дверь откроется и войдёт хозяин дома. Наверняка, я окажусь в очень необычной для себя ситуации, но зато без тени страха.
Никто не вошёл. Я нагнулся и пристально посмотрел наружу. Нагнуться пришлось
