Звери и птицы выстилают пухом гнезда и норы, готовясь привести в мир потомство. Так поступают и люди, но их дары — иные. Они дарят то, что им всего дороже, не становясь, однако, беднее.
Когда у господина Элэндиля и госпожи Вэньялайрэ родился третий ребенок, первым с подарком успел средний — уже не младший — сын.
Над колыбелькой к деревянному обручу он подвесил на шнурке маленькую фигурку — игрушечную черно-белую собачку, которую сам ребенком не выпускал из рук.
— Пусть у него будет много друзей — и много собак! — пожелал новорожденному брату юный Анартир, ответственный владелец одной борзой, одной гончей и одной норной.
Старший сын принес небольшой флакончик бледно-голубого стекла, наполненный морской водой.
— Прости, эмилинья, — серьезно сказал он матери, — но это то, что я люблю больше всего на свете.
Все семья знала, что через два года, как только Исилиону исполнится двадцать пять и он станет совершеннолетним, он отправится в далекое плаванье к Срединным землям.
Потом приехали родители матери.
— Ах, анэлья, я думала, у меня еще есть пара недель в запасе до родов, как я ошиблась! — сокрушалась госпожа Вэньятуилэ, целуя по очереди дочь и новорожденного внука, пока ее муж, господин Таутамо, поздравлял зятя.
После их ухода над колыбелькой качались серебряный карандаш — маленький, но совершенно настоящий, — и такая же маленькая золотая арфа, совершенно игрушечная: дед, мастер-кораблестроитель, не терпел непрактичных подарков, а его горячо любящая и любимая жена, полная ему противоположность, дарила лишь то, что приносит радость и веселье.
На следующий день с визитом пришли дед и бабка с другой стороны: господин Айрэндиль и госпожа Акайрис.
— Я немного предсказуем, — сказал адмирал, вешая свой подарок: маленький кораблик, искусно сработанный из дерева, с парусами из лоскутков черного шелка и с настоящим, хотя совсем крохотным, вымпелом Военного флота.
Такие же кораблики достались в свое время и Исилиону с Анартиром, и Элэндилю с Виньятаном, его младшим братом.
— А это чтобы мой внук помнил, что кроме моря и кораблей, дальних плаваний и дел государства есть этот остров и радости обычной жизни, — и бабушка Акайрис повесила над колыбелькой игрушечную белую овечку.
Через две недели, согласно обычаю, который эдайн переняли у эльфов еще в Бэлэрианде, состоялась церемония эссэ-кармэ, именаречения, на которую приглашали самых близких родственников.
К тому времени над колыбелью новорожденного качалось, сверкало и даже позванивало множество подарков: золотое яблочко прислала прабабушка Кэмэндильмэ, прозванная Орвахэри — Госпожа Яблок. Серебряный свиток — совсем как наполовину скрученный маленький листок пергамента — прислала прабабушки Атаниэль: на свитке мельчайшими тэнгвами были выгравированы имена всех Валар. Такие свитки, только пергаментные и большие, было принято вешать над колыбелями в Андустаре.
— От кого эта прелестная вещица? — спросила у дочери госпожа Вэньятуилэ, любуясь изящным, с высоким каблуком, женским башмачком из золотой сетки, украшенным, словно пряжкой, искоркой-бриллиантом.
— От Амаурэа.
— Это правильно: надо, чтобы молодой человек, когда придет его пора, думал о девушках и браке, а не только о кораблях и гончих псах. …Как дела у Амаурэа?
— По-прежнему, — вздохнула Вэньялайрэ.
Ее мать поджала губы.
— Придется мне переговорить с господином Наследником, чтобы он перестал кружить голову бедной девочке. Подумать только, половина молодых людей хорошего происхождения влюблена в мою племянницу, а вторая половина не влюблена в нее только потому, что Амаурэа успела им отказать. А господин мой Анкалимон не скажет ни «да», ни «нет»! Уже мог бы и сам догадаться, что если хочет жену под стать себе, то прекраснее Амаурэа он никого не найдет! А она может и передумать!
— Боюсь, соединенное действие любви и желания стать королевой слишком сильно, чтобы Амаурэа передумала…
Когда все гости собрались у колыбели, Элэндиль повесил над колыбелью сына маленький серебряный меч.
— Этот андамакиль повесил над моей колыбелью мой дед. Хочу подарить его сыну вместе с именем его прадеда, вместе с именем, которое носил первый из нашего рода, ступивший на землю Нумэнора, — Арундэль.
В середине круга мать, не говоря ни слова, повесила белый, словно светящийся собственным светом опал.
— Почему ты выбрал меч? — спросила она вечером, когда все гости ушли и разъехались.
— В сыне я вижу то же, что и в Миссэлинквэ: благолепие эльдар — и благую силу их духа, разума и рук, — ответил ей муж.
Ночью он, вдруг проснувшись, увидел, что жена стоит над колыбелькой.
— Что с тобой, аримэльдэ?
— Мне привиделось, будто я смотрю на подарки, но это не те талисманы, что висят здесь. Другие. И во сне я знала, что эти подвески — судьба нашего сына. Из того, что есть здесь, в том хороводе были только собачка Анартира и твой меч. А все остальное… помню, там был зеленый, как апрель, берилл. И серебряная башенка. А мой дар превратился вырезанную из белого опала парящую чайку.
Но больше всего мне запомнились подвески, которые… встревожили меня. Золотая тэнгва «йанта» или, скорее, золотой человечек с точкой-головой и раскинутыми в стороны руками-палочками. Удивительно искусно сделанный, но во сне я знала, что с ним связано что-то горькое и недоброе. Потом был неведомый зверек, похожий на мышь или хомяка, с хвостиком из кожаного шнурка. Он казался бы забавным, если бы не крохотная золотая корона у него на голове. И еще был рамалокэ, крылатый дракон: совсем как настоящий, весь алый, золотой и черный.
Но самое… неприятное была подвеска в виде стеклянного шара. Сначала мне показалось, будто на стекле пляшут отсветы пламени, но потом я поняла, что это не отблески, что внутри шара — живой огненный глаз, который глядит по сторонам и даже моргает! Я вздрогнула, когда он устремил на меня пристальный взор. Оттого и проснулась.
— Единственное, что я могу сказать, так это то, что зеленый берилл — эльфийский камень, — промолвил отец. — Должно быть, наш сын будет дружен с эльфами. Что до всего остального, то ясно только одно: его ожидает необычная судьба.
Он притронулся к серебряному свитку с именами Валар и прошептал:
— Най и Эру и эа хан Эа тье маната, онья*.
-------
* Пусть Эру, что за пределами Эа, благословит тебя, сын мой.
Январь 2018