Слопав внушительных объёмов миску щей с мясом Гермоген тут же увалился на лавку и уснул. Причиной такого, столь неуставного поведения стала не усталость от трудов физических или ратных и не усталость нервная от встречи с государем, Петром Алексеевичем. Причина для сна была хоть и не столь изящна и достойна одобрения, зато весьма приятная — сытная усталость, даже истома. Единственное, что перед сном сделал поручик Комендантского полка Гермоген Веселов, так это снял башмаки. Заметьте, снял сам а не доверил это своему денщику — Федьке, несносному пьянице и баламуту, и бабнику тоже. Единственное, что удерживало Федьку около поручика Гермогена было то, что родом он был тоже из деревни Веселовка и отправился на службу вместе с Гермогеном, в изначальном чине личного денщика.
Насчёт обуви, так вообще всё очень просто. Царь Пётр изо всех сил борясь с вековой дикостью своих подданых и не жалея сил дабы привить им культуру и такое же обхождение, издал указ в котром категорически запрещал спать в обуви. Спать днём или ночью — не имело значения. Наказание за нарушение царского указа было самым строигм, вплоть до петли на шею или же топором, тоже по по шее. Гермоген же, будучи офицером, и воспитанный батюшкой и розгами в строгости, неукоснительно исполнял как уставы воинские так и указы царские.
***
Гермоген жил в доме построенном батюшкой в самые первые времена основания Санкт-Петербурга, и располагался он почти что сразу за Петропавловской крепостью. Майорша же Заиграева имела житьё, тоже в виде своего дома, на Васильевском острове. Так что Гермоген вышел из дома с запасом времени на дорогу.
Санкт-Петербург, несмотря на свою хоть и малую, но историю, до сих пор представлял из себя одну большую стройку. Строили дома, ровняли землю и мостили дороги, на стапелях строились корабли. Картина, если в общем, была весёлой, жизнерадостной, если бы не обилие грязи. Грязь была везде вне зависимости от времени года, а с ней никто и не боролся потому что бесполезно. Это всё к тому, что когда Гермоген добрался до Малой Невки, изрядно запачкал башмаки хоть и изо всех сил старался идти аккуратно.
Наняв перевозчика и переплыв в общем-то неширокий рукав Большой Невы Гермоген вступил на Васильевский остров. На острове картина с грязью была точно такая же. А вот со строительством было несколько по другому. Здесь, на острове, дома строили в основном вновьиспечённые горожане, чиновники всякие и офицеры, государевых зданий строилось мало, пока что мало.
***
Дом майорши Заиграевой Гермоген нашёл быстро, не пришлось плутать и у прохожих спрашивать. Дело в том, что государь, Пётр Алексеевич, решил из Васильевского острова устроить парадиз подобный Венеции. Потому и повелел именовать улицы линиями. Потом что-то не заладилось, Русскую Венецию не сделали, а пронумерованные линии так и остались.
Дом майорши представлял из себя хоть и оштукатуренное, но, Гермоген сразу догадался, деревянное строение с мезонином. Ничего себе так домик, это Гермоген так подумал, сразу видно, крепкий, но батюшкин дом лучше. А лучше он потому, что каменный. Всё-таки у полковника, тогда Матвей Веселов служил в звании полковника, возможностей больше чем у того же майора Заиграева. Но было видно, вдова, майорша, дама со средствами, может себе позволить столичную, безбедную жизнь. Видать от майора осталось какое-никакое состояние, да и сама из семьи не бедной.
***
Первым из людей майорши Гермоген увидел то ли дворника, то ли сторожа, не поймёшь. Одетый в наголный тулуп и непонятной конструкции шапку, на вопрос Гермогена: дома ли барыня, он дыхнул на поручика перегаром настоянном на луке, пробормотал что-то матерное и указал на входную дверь. В сенях Гермогена встретил пожилого возраста, наверное всё-таки лакей, в потёртой и не совсем свежей ливрее. На просьбу Гермогена доложить барыне о нём, лакей показал на центральную, из трёх, дверь и сказал, что барыня ожидает его благородие.
***
Ныне вдова майора Заиграева, Мария Заиграева, в девичестве Выкрутасова происходила из рода хоть и не особо знатного, зато вполне состоятельного. Ну а поскольку состоятельноусть наличествовала, её батюшка, отставной капитан, Фёдор Заиграев, посредством своих капиталов и выгодного брака дочери, Марии мечтал повысить знатность своей фамилии.
Сама Мария в девичестве, да и сейчас, по прошествии годов, представляла из себя сипатичную на лицо, высокую ростом и плотную телосложением сначала девицу, а потом женщину. В народе таких девиц и женщин, в силу их плотной, нет, не толстой, конструкции называют дебёлыми.
Вот же судьба-злодейка! Если бы на период своей молодости девица Мария проживала, ну хотя бы в той же Москве, то без сомнения пользовалась бы исключительным вниманием со стороны мужчин, включая мужчин знатного происхождения. Но увы, Мария проживала глухой-преглухой глуши, в родовом имении, где благородного, а тем более знатного мужчину днём с огнём не сыщешь. Соседи, даже дальние, были не в счёт поскольку знатностью не очень-то обладали, да и состояниями тоже.
Вроде бы чего проще: переежай в столицу и блистай в свете, дожидайся жениха богатого и знатного. Ан нет! Всё упёрлось в прижимистость родительскую. Родитель Марии, отставной капитан Фёдор Выкрутасов, был мужчиной расчётливым и экономным, а проще говоря, жадным. Сами знаете, столичное житьё, оно немалых средств требует, а постоянное блистание в свете средств ещё больших. Это и смущало отца Марии. А в результате проживала она в родовом имении, в глуши, где нет никаких ни балов, ни ассамблей. Впрочем, надо отдать должное, отец Марии был хроническим оптимистом и утешал дочь говоря:
- Не кручинься, Манька. Золото, оно и в грязи блестит, и видно его издалече. И в наши палестины знатная особа завернёт, не поленится, и на тебя в обязательном порядке внимание обратит.
***
И правда, предсказание Фёдора Заиграева сбылось, неподалёку от его имения на летние квартиры встал драгунский полк. Если кто не знает то знайте: в драгунских, и не только драгунских, полках служат не только бывшие крестьяне. Служат там и господа офицеры в своём большинстве имеющие благородное происхождение — дворяне. И те, и другие обязаны служить, причём господа офицеры обязаны служить чуть ли не всю жизнь. Это конечно же роднит и объединяет господ офицеров и солдат. А вот разъединяет их то, как они, первые в силу своего тёмного происхождения, а вторые в силу происхождения благородного проводят свободное время. Как известно, если не в походе, не на войне, свободного времени очень даже достаточно что у тех, что утех. Учения и прочие обязательно-муторные занятия времени занимают немного, в остальном же служивые предоставлены самим себе, сиречь, свободны.
Солдатам, а по Сеньке и шапка, в силу их тёмного происхождения вполне достаточно наладиться к какой-нибудь деревенской вдовушке или же девок по сеновалам таскать. Офицерам же, в силу их благородного происхождения, в большинстве случаем такой отдых не подходит. Им подавай благородный, утончённый отдых.
***
Вот и получилось, солдатушки-бравы ребятушки по кустам да сеновалам, а господа офицеры по барским имениям. А что, местные помещики с пребольшим удовольствием и с не меньшими надеждами принимали у себя драгунских офицеров, что-то типа балов устраивали. Сами понимаете, у каждого из них почитай по две-три дочери в возрасте созревших невест, а женихов вокруг — ищи, свищи. Вот и старались отставные господа офицеры и чиновники, на всю катушку старались.
Отставной, в силу полученного ранения, капитан Фёдор Заиграев не сказать чтобы очень, но тоже старался. У него, да почти как у всех, было три дочери и он хотел ну хоть одну пристроить за офицера. Но только не Марию! Мария в реалиях той местности, да и государства в целом, представляла сумаю настоящую красавицу. Высокая, плотного телосложения она на все сто процентов соответствовала эталонам женского красоты того времени.
Господа офицеры не позволили себя долго уговаривать и шумною толпою стали посещать барские имения расположенные окрест полка. И случилось то, что хоть один раз должно было случиться. Иначе не драгунский полк расквартировался в той местности, а кастраты какие-нибудь, да хоть дивизия!
Девица Мария весьма обрадовалась узнав о том, что уже завтра в их имение, и имения соседей будут навещать господа офицеры из того самого полка что расположился в роще, за речкой. Дело в том, что Мария находилась в состоянии когда вся её душа и прочие части организма были самым безжалостным образом сжигаемы неугасимым адским огнём, огнём молоддости.
***
И вот, пожалте любоваться. Дочь Мария была застигнута отцом, Фёдором Выкрутасовым, в объятьях тогда ещё капитана, Николая Заиграева, в самый ответственный и пикантный момент. Отставной капитан, не даром что бывший капитан, застал предавшихся греху с пистолетом и шпагой в руках, а чему тут удивляться?
При молчаливом участии пистолета и шпаги в руках отставного капитана почти сразу состоялось признание капитана Заиграева в чувствах к девице Марии. Следом капитаном Заиграевым была озвучена просьба о предоставлении ему руки и сердца молодой барышни, Марии.
Отец почесал лоб дулом пистолета, покряхтел для порядка и приказал звать мать, для благословления капитана и дочери внезапно оказавшимися женихом и невестой. Матушка, нацепив на физиономию трагическое выражение лица, будто помер кто-то, выпустив из глаз слёзы, всё как положено, явилась с иконой, и благословление состоялось.
***
Что было дальше знают все, свадьба была. Вновь испечённый тесть — Фёдор Выкрутасов сначала было принялся вздыхать о несчастной судьбе дочери, Марии, но узнав о пяти деревнях доставшихся молодому мужу, капитану Заиграеву, в наследство вздыхать перестал. Пусть уж лучше так будет, чем позор несмываемый и вечное Марьино девичество.
Да и сам молодой муж, капитан Заиграев, тоже к племени дураков не принадлежал. Ну получилось так с женитьбой, ничего страшного, вполне нормально получилось. Молодая жена из себя красивая и гладкая, да и приданое, что не последнее дело при женитьбе, вполне хорошее.
Дело в том, что и капитан, тогда ещй капитан, Николай Заиграев подобно тестю, тоже хотел стать человеком знатным. Будучи от природы персоной умной и расчётливой он довольно-таки быстро сообразил, что жениться на какой-нибудь там графине шансов у него очень мало, считай что нет. Можно конечно жениться на этакой ведьме графского чина лет на десять старше себя, а то и больше. Можно-то можно, а дальше что? Где гарантия, что молодая в преклонном возрасте жена через год или два окочурится? Нету такой гарантии, А бывают случаи вообще ужасные, это когда такая старушенция живёт долго-долго. Тогда что делать?
Вот и решил для себя Николай Заиграев добыть себе знатность другим способом, а именно, отличившись в одной из многочисленных баталий. А что, государь тех же графских титулов для мужей отличившихся на службе как гражданской, так и военной нисколько не жалел. И очень даже часто случалось, что вчера ещё никому неизвестный какой-то замухрышка, а бывало что и не из дворян вообще, милостью государевой становился в один момент тем же графом.
