Мне этого довольно
На буднях три-четыре ночи мы с Мауро спим вместе, по пятницам и субботам встречаемся с друзьями, но порознь, а воскресенья проводим по-разному, в зависимости от наших планов. Иногда мы ночуем вместе и по субботам после вечеринок. Приблизительно за час до окончания посиделок мы списываемся и встречаемся у подъезда, делая вид, будто незнакомы.
- Привет, – начинает кто-нибудь из нас, предположим, он.
- Привет, а разве мы знакомы? – спрашиваю я.
- Нет, но учти, идея познакомиться весьма заманчива, – развязно отвечает Мауро, подражая голливудской звезде.
- Какая наглость, – небрежно роняю я в стиле бездарных французских киноактрисулек. – Пока, шалунишка.
Когда я вхожу в подъезд, ты обнимаешь меня сзади, а я начинаю отбиваться. Ты подхватываешь меня на руки и по ступенькам поднимаешься наверх. Войдя в квартиру, мы как в баре, тесно прижавшись друг к другу, танцуем медляк. Мы ведем себя как два поглупевших придурка!
Я так и не сказала о нас с Мауро ни Рите, ни Карлоте, чтобы, не дай Бог, не сглазить. Это наш секрет. Девчонки даже не подозревают о нашей связи, потому что выходные я провожу с ними.
Если мы с Мауро ночуем вместе, он будит меня какой-нибудь песней, записанной на мобильник, а я всегда говорю, что это вульгарщина, но, когда его нет рядом, снова слушаю песню и ищу в интернете перевод. В кино мы больше не ходим, чтобы не спорить по поводу фильмов, но время от времени выбираемся куда-нибудь на ужин. Пару раз мы побывали на выставках, а однажды даже съездили вместе в торговый центр за продуктами, чтобы забить холодильник. Я злилась, не понимая, почему мы пошли именно сюда.
- Какого черта было переться в торговый центр, если в Мадриде и без него куча магазинов? – кипятилась я.
- Здесь отличная парковка. Так мы за одну поездку загрузим багажник под завязку, и нам не придется таскаться с тяжеленными сумками по улицам, рискуя вывихнуть ноги из-за градостроительства и ремонта дорог, – урезонил меня Мауро.
- Оставь меня в покое, – буркнула я, – не видишь, я волочу тележку.
Мауро засмеялся, поцеловал меня и бросил в тележку пакет с кексами.
Не знаю почему, но мне безумно хорошо с Мауро, хотя мы совершенно разные. Скорее всего, это из-за нашего с ним соглашения.
- Мауро, – завела я разговор поутру, когда мы проснулись.
- Что?
- Тебе же хорошо вот так, правда?
- Так – это как?
- Ну когда мы живем каждый у себя, встречаемся время от времени, не строя планов на будущее... Не требуем друг у друга излишних отчетов.
- Ты имеешь в виду живем как любовники?
- Любовники?
- Да, Ната, любовники. Ты же сама этого хотела, не так ли? Ты с самого начала расставила все точки над i в наших отношениях: у каждого свой дом. В твоей квартире у меня даже зубной щетки нет, и мне каждый день приходится возить ее с собой в багажнике мотоцикла, как и одежду.
- Но таков уговор, так ведь?
- Правильней сказать – одностороннее соглашение, – рассмеялся Мауро. – Ты же сама всё за нас решила.
Я попыталась вспомнить, когда додумалась до такого соглашения. Это было на следующий вечер после рассказа Мауро о своей бывшей. История их отношений постоянно вертелась в моей голове, так что меня даже затошнило. Я только и делала, что думала об "идеальной женщине", о сценах ревности и примирениях, от которых оба теряли голову. Они представлялись мне наркоманами, подсевшими на суточную дозу страстей и балдеющих от самих себя. Я думала: а вдруг бывшая позвонит ему снова, вдруг однажды раздастся телефонный звонок, и Елена скажет Мауро, что хочет его видеть? А потом заявится, обнимет его и примется рыдать, говоря, что не может жить без него, что соскучилась и готова попытаться начать все сначала. И что сделает Мауро? Скажет ли обо мне? Возможно, Мауро поцелует ее, а потом они посмотрят в глаза друг другу и решат, что никого важнее их самих на свете нет. И тогда Мауро никогда в жизни больше не позвонит мне и не возьмет трубку, потому что решит вернуться в купленную ими квартиру, чтобы сойтись и жить с Еленой, планируя отпуск и выходные с друзьями и детьми.
При этой мысли у меня скрутило живот, и мне пришлось плестись на кухню, чтобы заварить себе ромашку. Мауро тоже был там. Глядя на крутившуюся в микроволновке тарелку со стаканом закипающей воды на ней, я вдруг поняла, что мне делать. Нужно заключить с Мауро соглашение, которое упрочит наш союз и навсегда избавит от проблем. Рассказывая мне о Елене он сам сказал: “Наша любовь разбилась вдребезги именно тогда, когда всё наладилось, мы успокоились, и нам оставалось только любить друг друга”. Всё точь-в-точь как у Донато и Паулы, у шефа и Майте, у Хонаса и Карлоты. И наша с Бето любовь разбилась точно так же. И связь Диего Сантаклара с его балериной, или того официанта из кафе. А виной всему скука, и у нас с Мауро есть единственный способ избежать этого – никогда не надоесть друг другу, не почувствовать, что мы задыхаемся вдвоем. Блин, но как это сделать? И, главное, как сделать, чтобы никто из нас при этом не страдал? И вдруг меня осенило: “Соглашение!”.
Я подбежала к этажерке и стала рыться среди бумаг в поисках документа. Выдвинула ящики, вытащила тетради, переворошила квитанции и счета, перетряхнула книги, на случай, если сунула его между страниц. Я заглянула в шкафчик, где хранится туалетная бумага и медикаменты, но не нашла даже следа. Я плюхнулась на пол, зажмурилась и крепко, изо всех сил, сжала кулаки, чтобы как следует сосредоточиться и вспомнить, куда я его положила. Неожиданно до меня дошло, что мне никогда не найти соглашение, потому что я его не писала. Я только сказала, что подумываю его составить, но так и не удосужилась написать. Соглашения попросту не существовало. Я тут же позвала Мауро и за неимением документа объяснила на словах, что нам нужно заключить соглашение, по которому мы обязуемся жить одним сегодняшним днем, не задумываясь о завтрашнем.
- И никаких возражений, – решительно закончила я. – Без договора я не стану встречаться с тобой.
- Ладно, – согласился Мауро. – Где расписаться? На твоем пупке?
И вот сейчас, несколько месяцев спустя, я поняла, что даже несмотря на подпись на пупке, всего боюсь: что Мауро бросит меня ради бывшей, что ему надоест со мной, что я заскучаю с ним, что он захочет сделать шаг вперед, а я не дам, что он вообще ничего не захочет.
- Очнись, Ната, я же пошутил про соглашение, – Мауро легонько ущипнул меня за щеку, чтобы я пришла в себя, – забудь...
Я отбросила мысли о пупке, соглашении и веревке на шее и взглянула на Мауро. Он улыбался мне, лежа на простынях.
- Все хорошо, Фортуната. Я счастлив. Мне этого довольно.
Когда Мауро ушел, я еще немного повалялась в постели, то и дело вспоминая его слова о том, что ничего не нужно, ему и этого довольно. Но надолго ли? А вдруг Бето прав? Вдруг у меня не будет больше никого, потому что я не хочу умирать со скуки, лежа на диване и пялясь в телевизор? Вдруг меня одолеет жизненная рутина? А какой у меня выбор? Остаться навсегда одной? Я помню, когда на свете не было ничего дерьмовей одиноких воскресных вечеров, и настаиваю, что их нужно одним махом вычеркнуть из календаря, чтобы их вообще не было. Кому захочется жить в воскресенье, когда голова трещит с субботнего похмелья, и никто не хочет связываться с тобой, потому что все идут парами на шашлыки, впрочем, милостиво обронив при этом: "пошли с нами, если хочешь”? И в итоге ты умираешь от скуки на диване, непрестанно думая, что завтра понедельник, а воскресенье ускользает из твоих рук как сыплющийся сквозь пальцы песок. Сколько времени прошло с тех воскресений, и как всё изменилось. Я перестала ненавидеть воскресные вечера, даже можно сказать, полюбила, потому что знаю: я не одна, и если захочу, то проведу их вместе с Мауро. Возможно, впрочем, что всё не так уж сильно изменилось, хотя, наверное, изменилось, только я осталась прежней. Будет хуже всего, если всё вокруг изменилось, кроме меня. Не хочу об этом думать.
“Снова собираешься терзать себя, потому что рутина одержала верх”...
