12. Образование

- Батьку геть!
- Таракан уходи!
    На первый взгляд это трудно объяснить. Что собственно нужно нашим братьям в этой республике? Чем они так недовольны? Уровень жизни относительно высок. Распределение стабильное и достаточно полноценное.  Олигархия в выраженном виде отсутствует, что обеспечивает разумный разрыв в достатке населения, так что идея «всё поделить» не такая уж актуальная. Что заставляет их выходить на улицы, рисковать достатком, вверяя свою судьбу и судьбу своих детей людям, заведомо не готовым к какому-либо конструктивному развитию этого общества?
Отсутствие изменений, перспектив, застой – вот что будоражит дух людей. И ведь речь не идет о банальных изменениях к лучшему в распределении. Нет! Они говорят: «Надоело! Ничего не меняется. Один и тот же человек. Никаких новых идей». Вообще, недовольство, лежащее в основе цветных революций, связано с желанием изменений. Каких? А каких угодно. Лишь бы ни как вчера, ни как при Яныке, ни как при Кучме, ни как при Лукашенко, ни как при .... Но и просвещенный цивилизованный мир трясет по тем же причинам: и так не так и так не этак. «Нет бы, склон увить плющом, мне б и то отрада. Да, хоть бы что-нибудь ещё… А-а-а, всё не так, как надо». Возмущенный дух по всему миру требует изменений и сатисфакций, потому что в нормальном развитии должен соблюдаться баланс стабильности и изменений, а его нет.
    Распределение характеризует материальную сторону мира, но этим не исчерпывается наша жизнь. Мир духа в известном смысле противостоит миру материи, а точнее – царствует над ним. Жрецы – это выраженные люди мира духа. Да, они живут в материальном мире и без его плодов существовать не могут, но эта часть жизни носит для них вспомогательный характер, как, например, дыхание для воинов или дельцов. В отличие от материального мира, который реализуется в удовлетворении, мир духа воплощается в развитии и изменении. Мировое недовольство – это повисшие в воздухе вопросы: «Где жрецы? Почему они ничего не делают? В чем развитие? Куда идём?» Эти вопросы обращены к ученым, идеологам, деятелям культуры, хотя формально они обращены к власти. Но сама власть на эти вопросы ответить не может. Она слишком  долго боролась с буйными жрецами, и вот теперь оказалось, что те кроме создания проблем для власти решали другие важные проблемы. Всё, что может сейчас сделать идеальная власть, это уйти, подготовив переход в другие руки, ничего не обрушив, не сломав. «Я устал. Я ухожу. Берегите Россию», - это сегодня высший возможный уровень с одной стороны и неизбежный с другой.
    Итак, верхи не могут, а низы не хотят. Верхи не могут, даже если хотят, а низы не хотят, даже если могут. Верхи не могут дать изменений, поскольку не обладают достаточным духом, а низы не хотят, потому что им не достаточно даже хорошего распределения. Напечатаны триллионы долларов и евро, раздаются направо и налево, но недовольство только растет. Правители (воины) не понимают, что нужно этим людям, что они хотят изменить, почему они недовольны любыми событиями, любыми способами борьбы с эпидемией, любыми способами спасения экономики.
Мне могут возразить: «Почему сейчас? Ведь проблема существовала давно. Что произошло?» Я хочу остановиться здесь только на этом вопросе, поскольку о необходимости национальной идеи и прочем духовном сказано предостаточно. Не будем уходить слишком далеко в прошлое. Начнем с послевоенного периода.
Итак, закончилась война и к 1960 году худо-бедно затянулись нанесенные ей раны. Посмотрим на благополучную Западную Европу. Какие там перспективы изменений? Во-первых, это перспектива создания мощного объединения – Евросоюза. От такой перспективы можно ожидать существенного увеличения благополучия, защиты, конкурентоспособности, возможности влияния и т.п. Уже создано НАТО и перспектива Евросоюза не кажется фантастической.
    Вторая перспектива – это научно-техническая революция и соответствующий ей научно-технический прогресс. На глазах людей всё меняется: появляются компьютеры, новые виды вооружений, новые технологии, товары, освоение космоса. Кажется, что у этой революции нет преград, которые бы она не преодолела появлением новых идей. Буйным цветом в литературе расцветает фантастика. Все мечтают,  и каждый день действительно приносит что-то новое. Очень востребованы научные таланты, способные предложить новые идеи. Они по достоинству оцениваются и хорошо оплачиваются. В этих условиях баланс стабильности и развития обеспечен.
    Но вот Евросоюз создан и первая эйфория прошла. Люди привыкли к тем возможностям, которые у них появились и даже стали замечать некоторые недостатки, связанные с этой идеей. Евросоюз как перспектива перестал существовать. А что с научно-технической революцией? Она неожиданно пошла на спад. Всё реже возникают новые идеи, всё чаще в разработках используют старые идеи, технологические улучшения, доработки. Подлинные прорывы заменяются шлифовкой уже достигнутого. Если раньше для достижения результата нужны были, образно говоря, единичные чемпионы мира по своим направлениям, то теперь достаточно мастеров спорта, но много, потому что теперь место новых идей заняли хорошие технологи. Насколько идейно Windows 10 отличается от Windows XP? Какие новые идеи были в Шаттле, кроме шикарной коллекции уже существующих технологий? Чем принципиально отличается язык программирования Algol от С++? Какая новая идея есть в электромобиле Tesla? В чем принципиально новые идеи современных космических программ? Мы, наконец, нашли бозон Хиггса, предсказанный давно. Да, и в литературе фантастика стала заменяться на фэнтези, а новые идеи в искусстве всё реже посещают умы творческих личностей. И всё вроде бы как-то идет вперед, но мы уже не ждем с трепетом каких-то ошеломляющих прорывов. Наши светлые перспективы выглядят всё банальнее: побольше память, повыше скорость, поменьше потребление топлива и т.п. Наше развитие с каждым днем все меньше основано на познании мира, на открытии новых сущностей и создании новых научных идей, и всё больше на создании или оттачивании технологий.
    Не лучше дело обстоит и в США. Только место идеи Евросоюза там занимала идея мировой гегемонии. Они достигли гегемонии, и оказалось, что кроме плюсов там огромное количество минусов. У Китая пока есть идея великой Поднебесной империи. Но это заболевание пройдет, а больше там ничего нет. Там нет фонтанов идей, прорывов в будущее. Там есть море ворованных технологий и в лучшем случае их совершенствование. Ну, а мы? Мы всё это испытали значительно раньше, поскольку наше великое будущее было растоптано чиновниками, которые, заняв главенствующую роль, безжалостно уничтожали все виды жрецов. Церкви закрывали, истинных коммунистов уничтожали, а жрецы от науки горбатились в шарашках. Понятно, что лживость пропаганды становилась все очевидней, так что мы теряли будущее быстрее всех. Кризис девяностых – это кризис бездуховности. Мы думали, что там, за бугром всё замечательно, но там оказалось всё то же самое, только с другого бока. Приход Путина дал надежды, но ненадолго, так что мы, как и весь мир, вновь встали на край пропасти духовной пустоты.
    Но что, в конце концов, плохого в технологиях? И почему количество идей сокращается? Ведь граница неизведанного, непознанного с развитием науки только увеличивается. То есть поляна становится больше, а желающих (и могущих) всё меньше.
    Первая линия в познании располагается между природой и познающим сознанием. Результатом ее преодоления является модель. Это может быть физическая модель, выраженная  в формулах открытых законов, модель общественных явлений и т.п. Модели – это результат деятельности науки. Они формируют модель мира человечества и отдельного человека. Обычно формированием моделей занимается фундаментальная наука.
    Вторая линия в познании состоит в переходе от сформированных моделей к технологиям.  Другими словами, мы с помощью познанного формируем способы получения желаемого. Модели позволяют нам делать прогнозы и выбирать из них те, которые соответствуют нашим желаниям. Простейшим видом технологии является алгоритм действий: если симптомы такие, то заболевание нужно лечить так. Если это не помогает, то нужно попробовать так и т.д. Конечно, технологии могут выглядеть значительно сложнее, но они всегда есть способ получения желаемого, основанный на некоторых моделях.
    Наконец, есть третья линия, состоящая в переходе от технологии к ее реализации, например, цифровая экономика, наноиндустрия и т.п.
В соответствии с этими линиями люди делятся на ученых, которые познают мир и создают модели, на инженеров, которые, используя модели, разрабатывают технологии и техников, которые применяют эти технологии для получения желаемого. Разумеется, это разделение соответствует старым представлениям и у современного человека оно может вызвать недоумение. Однако именно эти соображения лежали в основе системы образования. Высшее образование соответствовало уровню моделей. Целью высшего образования было создание модели мира у обучаемого в определенной области.
    Техническое образование имело целью дать знания о технологиях в той или иной области. И, наконец, ПТУ готовило людей, использующих технологии для тех или иных целей. Система аспирантуры была предназначена для формирования из людей, использующих модели, людей, создающих модели, то есть ученых. Школа при таком разделении давала минимальную картину мира, а также минимальные базовые технологии и навыки их использования.
    Обладатель хорошей модели мира не очень-то удобная личность. Он тяготеет к жрецам, восхищается ими и сам в любой момент может перейти в их стан. Он склонен спорить, желать что-то изменить в соответствии со своими представлениями. Он не чтит воинов просто потому, что знает другие варианты действий, создавая технологии по мере необходимости. Для общества потребления, а уж тем более для общества бюрократического капитала, он является не желательным субъектом. Но что же делать? Его приходится терпеть, поскольку надо кому-то воевать, лечить, учить и т.д. Можно ли избавиться от такого потенциального жреца? Да, можно, если в образовании вместо модели мира давать только технологии действий. Тогда носитель такого образования сумеет выполнять общественные функции, но не сможет их менять, поскольку не владеет моделями, порождающими эти технологии.
    Итак, нужно сдвинуть линию образования на один шаг вниз. Я не знаю, кому первому пришла в голову эта мысль, и насколько она была осознанной, но тот факт, что она широко разошлась по планете,  наводит на определенные размышления. Если вы возьмете учебную программу какого-нибудь университета, то будете поражены: там одни технологии! Там множество маленьких курсов, посвященных различным технологиям. В них почти нет лекций, потому что нет необходимости формировать модели.  Сегодня лекции призваны лишь сориентировать обучаемого, как осваивать ту или иную технологию. Вы не найдете в этих программах основательных курсов, которые длятся 2-4 семестра и формируют мировоззрение студента. Фетиш современного образования – это компетенции, то