интересным! Поговорили, посудили и забыли… Однако сказывали ещё, что чародей энтот, как навроде, сын той Маркеловны… Говорили, что энто он в аркуду обращается, бродит по лесу, людей пугает… даже погрыз будто кого-то… Совсем перестал народ в лес-то к нам ходить… Боятся… А потом, слышь-ка, парня одного в волка превратил, ну, того самого, что ты ослобонила… Одначе штой-то в последнее время не слыхать ничего про того чародея… Как ты его шибанула тогда, так и пропал… Что тут правда, что байка – решай сама, а я что знала – сказала…
- Вон оно что… - задумчиво протянула ведунья – А страх-то этот, когда стал ходить по лесу?
- А вот, почитай, что тогда же, как пропала дочь-то у Маркеловны… Жалко нам всем её… Она безвредная… зазря ветку не сломит, цветок не сорвёт… Одна там осталась… Наверное, и она знает что-то…
- А она сама никогда не ведьмачила?
- Чего не знаю, того не скажу…
- А вот мы её и спросим…
- Спробуйте… Ладно, ступайте, когда собрались… Разболталась я нынче штой-то… да и то сказать – всё одна и одна… Вот, где энтого паразита носит?
Быстро отыскав нужную тропинку, Алексей с Дариной пошли по ней, ожидая за каждым поворотом появления заброшенной деревни, но её всё почему-то не было.
- Даш, а по той ли мы идём тропе?
- По той, по той, не сомневайся! Просто дорога в неизвестность всегда длиннее кажется. Обратно и сами не заметим, как добежим! Давай-ка я тебе обещанную легенду расскажу про Прострел-траву! Кстати, ты обратил внимание, что здесь нам ещё не встретился ни один цветочек той самой сон-травы?
- Так это, наверное, потому, что не время, отцвели уже…
- Может быть, может быть! – соглашаясь, закивала головой Дарья – Наверное, ты прав! Итак:
«Говорят, однажды леший,
Тот, что царствует в лесу,
Обходя предел свой пеша,
Встретил девицу-красу,
Что бродила вдоль опушки,
Там, где первые цветы!
Услыхал вопрос к кукушке:
«Сколько ждать своей мечты?»
Погрозил корягой птице:
«Цыть - сказал ей, замолчи!
Я – судьба для сей девицы,
Здесь от счастья ей ключи!»
Птица, вздрогнув, улетела –
Больно страшен царь лесной…
Упредить, и то не смела –
Опосля где жить самой?
Между тем тот завлекает
Деву в лес! Он - что стена…
Путь цветами выстилает -
Чудо дева, как весна!
Вдруг от дум она очнулась –
Вкруг колючий бурелом…
Между - руку не просунуть,
Не пробраться напролом…
Лесовик предстал пред нею
Бравым молодцем и вот
Говорит: «Просить посмею:
Будь царицей!» Молча ждёт.
«Ишь, чего! И не надейся!
Прочь с дороги! Не мечтай!» -
Рассмеялась. «Ну, посмейся!-
Вскрикнул на отказ ей царь –
В жизнь дороги тебе нету!» -
И обвёл вокруг сучком…
Пала на земь без ответу,
Словно мёртвая, молчком…
Так бы и сгинула навеки -
Вмешались боги, Небеса:
Взметнули в жилах крови реки,
И проявилась вновь краса:
На той полянке, где лежала,
Явилось чудо: синь - цветы!
Слезинка девичья дрожала
В бутонах знаком чистоты!
В народе сон-травой назвали
Не просто так, совсем не зря –
Их под подушку часто клали,
Чтоб вещий сон дала заря!
Весны заслышав приближенье,
От зимнего очнувшись сна,
Цветёт проталин украшенье -
Прострел весенний, сон-трава!»
- Ничего себе история! – выдохнул Лёшка – Сама сочинила?
- Сама! Кто не пишет стихов в восемнадцать лет? Твои слова? Лёш… Я не поняла, тебе совсем не понравилось, да?
- Вот, опять… С чего ты это взяла? Понравилось! Конечно, я не большой знаток в стихотворчестве, но на мой дилетантский слух совсем не плохо!
- А почему же тогда ты так выглядишь?
- Как так?
- Ошарашенно…
- Даш… Ошарашенно, говоришь? Вполне возможно, поскольку я уже и не знаю чего от тебя ждать в следующую секунду, не то что минуту…
- А я ещё и на машинке шить умею… и вышивать тоже… просто неохота…
- Вот-вот! Матроскин ты мой! – привлёк он её к себе, целуя в макушку – А легенда и вправду замечательная! И пересказала ты её классно! Сюжет сама придумала?
- Нет, бабушка рассказала, а я потом зарифмовала для себя – так запомнить проще! Был у меня такой «сказочный» период…
- Период? Ты и сама героиня какой-то волшебной сказки! Но, повторюсь, здорово получилось, молодец! А между тем, похоже, мы с тобой пришли…
И действительно. Перед ними была огромная, заросшая какой-то всевозможной дурникой поляна, давно не видевшая косы, в окружении молчаливо расступившейся «стражи» - высоченных, вставших в тесный полукруг остроконечных елей, которые как-то особенно неприветливо и настороженно смотрели на них из-под колючих косматых «бровей», словно спрашивая: «Чего заявились? Что вам тут понадобилось?» Несколько полусгнивших без должного хозяйского присмотру срубов торчали чёрными головешками посреди высоченного, в рост человека, бурьяна. И нигде никакого даже намёка на проход. Осмотревшись получше, они всё-таки заметили какое-то шевеление возле одной из изб, но издалека было совершенно непонятно кто там: человек или зверь лесной…
Молча переглянувшись и перекрестившись, молодая пара решительно направилась в ту сторону по едва приметной стёжке, оставаясь незамеченными какое-то время. Приблизившись, им стало понятно, что перед ними та самая Маркеловна и то, что она почти слепа, но далеко не глуха, как оказалось чуть позднее. Пристально рассматривали они ту, что была сейчас прямо перед ними: очень и очень почтенных годов, если, и вправду, не древних лет женщина, которую эти самые годы согнули, как говорят, в три погибели. Одета в нечто, сооружённое из каких-то то ли шкур, то ли лохмотьев, и покрыта давно не имеющей цвета тряпицей, но при этом в сверкающих новым лыком лапоточках.
- Кого это ко мне ветром нанесло? - вдруг услыхали они совершенно несоответствующий внешнему виду громкий голос.
- Здравствуйте, бабушка! - растерянно поздоровался Лёшка.
- Здравствуй, здравствуй, унучек! Как хоть звать-то тебя?
- Алексей!
- Лексей – задумчиво повторила она – А подружию твою, значится, Дарья, так?
- Да! Всё правильно! – отозвалась изумлённая Даша – А откуда же вам известны наши имена?
- А нам тут много чего известно… - усмехнулась та – Сорока на хвосте все новости приносит, сообчает! Сорока, да белки… Давеча ещё трещали, дескать, к тебе идуть, Маркеловна, чужаки-то… - неожиданно весело рассмеялась не понятно над чем старуха.
- Белки, сороки? А мы что-то ни одной не повстречали…
- Сляпые вот и не видали – вновь хихикнула та – Ну, проходьте в избу, коль пришли, там и поговорим…
В избушке, несмотря на беспорядок, что вполне объяснимо - до того ли ей, всё, как и везде: тот же красный угол, икона, лампадка. Перекрестившись, по уже укоренившемуся в сознании обычаю, гости после приглашения присели на одну из лавок под окошком.
- Угощать мне вас нечем, так что не осудите старуху-то, да и не ждала я гостей-то… А потому, давайте сразу к делу: за какой такой надобностью пожаловали в мою глушь?
- Да вот прознали, что изо всех деревень, что по лесу разбросаны, только здесь есть живые люди, захотелось посмотреть, узнать…
- Чаво узнать-то? Зачем оно вам узнавание энто?
- Маркеловна, а почему ты не уходишь жить к людям, в ту же Листвянку, например? Одной-то скучно, наверное?
- А кому я там сдалась, кочерга старая? Мине и здеся не плохо!
- А всё-таки?
- Любопытная ты больно… Што тебе до меня? Живу и живу, а и помру – плакать некому!
- Хозяюшка! – вмешался в разговор Лёша – Мы тут люди чужие, многого не понимаем…
- Чаво, к примеру?
- Да, вот почему лес как не живой стоит – ни птиц, ни зверей…
- Так нешто это плохо? Ходи себе, куды захочешь… А ну, как появятся, отбиваться-то чем станешь, касатик?
- А молитвой!
- Молитвой?! Хрещёные, значится… Молитвой – это дело хорошее, верное… А только всё одно, зря вы всё это затеяли… зря…
- Что мы затеяли? Ничего мы покуда не затевали…
- Э, милая, ты умна, да вот только и я не дура, не выжила ещё покамест из ума-то… Говори, что всамделе надоть или: вот Бог, а вот и порог!
- Сурово ты с гостями, Маркеловна, сурово… Не по-христиански, хотя лампадочку и жжёшь…
- А вот как хошь, так и понимай! Мне уже давно дела нет до того, что обо мне кто подумает и что скажет…
- Не с той ли самой поры, как дочь-то пропала?
Маркеловна от неожиданности аж упала на лавку и, подняв голову, глухо спросила:
- Откуль про дочь вызнала?
- Так не тебе одной сорока на ухо-то трещит! – не стала прикрываться вежливостью ведунья – И мне тоже кое-что насвистели птички-свиристели…
- А когда так, чё от меня надоть?
- А про туман хотели расспросить…
- Э, а вот тута я вам не помощница…
- Почему? Боитесь?
- Милок, – повернулась она на голос Алексея – бояться мне давным-давно некого и нечего! Отбоялась за всю-то жизнь… Хотя, пожалуй, есть одно, что может напугать меня по-настоящему…
- И что бы это такое могло быть?
- А то, что смерть про меня окончательно позабудет… Дороги ко мне не найдёт… Ишь как всё забурьянилось-то… Устала я жить-то… Зажилась ужо… Ладно, скажу, что знаю… Вреда, думается от того не много… Вот как пропала доченька-то моя, так вскорости оно и стало время от времени появляться, облако-то энто…
- А как она пропала?
- Обнаковенно… Ушла по ягоду и не вернулась…
- А в деревне почему нет никого, кроме тебя?
- Повымирали усе… А кто от страха утёк… Только, можа потому, что слепая я, не вижу как следоват его, облако-то энто, оно меня как-то не трогает… Скушно даже без него бывает… Когда и поговорю с ним… колыхается на одном месте, как плачет, аль сказать что хочет… Да и побредёт обратно за ёлки-то… Я даже с дуру знаешь, что думаю? А не душа ли то моей кровиночки приходит ко мне? Во иной раз до чего додумаюсь… По глупости всё, по старости…
- А вот мы ещё слыхали, что ссильничали над ней…
- Хто ж это вам такое наплёл-то, Господи, прости меня грешную! Ссильничали… Хто? Её ж тут всякий любил, горлинку-то мою чистую!
- А вот говорят, что якобы Ермолай то был, листвичанский…
- Вот же ей Богу, языки бы им усем повыдёргивать! Кто ж такую напраслину-то возводит? Ермолай… надоть же… Брат он её родный, а мне сынок единственный!
- Вот оно что… - не сумела скрыть удивление Дарина – А как давно он сам-то сюда наведывался?
- Как-то надысь прибегал… Принёс кой-чаво… вот лапти новые, старые-то совсем было прохудились… Муки… Сказывал, что торопится и убёг… С той поры покамест не появлялся…
- Понятно… Маркеловна, всё-таки лучше бы тебе к людям отсюда перебраться… А вдруг как он не сможет больше приходить-то, тоже, чай, не мальчик уже… Летом-то ещё куда ни шло, а вот зима настанет, тогда как?
- Э, милая… А, как Господь управит, так и буду… На всё Его воля… А поглянь-ка за оконушко-то, вон оно, облако-то…
- Где? – вскочила с лавки Дарья – Лёш,
