Музыка поезда сводила с ума. Вымученная улыбка смертника ещё держалась на губах. Я махал маме, сёстрам, отцу и Кире. Железный мост укрыл меня от родных. Улыбка погасла. Резким движением сорвал парик, и дотронулся до выжженной татуировки покорности на затылке. Зараза. Болит. Нет, к боли я привык, но просто она уже бесит. Я достал из рюкзака флейту и сел на холодный пол, чтобы сыграть последнюю песнь и забыть, что еду в Ад! Кто я? Кевин Талли, сын мага, музыкант и смертник...
Музыка! Кажется, что она родилась во мне с первым вздохом. Матушка всегда говорила, что я музыкант с рождения! Отец не одобрял меня и частенько поколачивал за это, приговаривая:
- Если ты не маг, иди на завод работать!
Но год назад, всё изменилось. На Землю вернулись Хозяева Планет - Пагматины, - существа, питающиеся страхом и болью. Они запретили магию, отца сослали в исправительную колонию. Весной его вернули: в ожогах, заклеймённого и ослепшего от боли. Я выходил его, лечил слепоту музыкой. Заставлял его рисовать, чтобы он не сошёл с ума окончательно. Иногда он снова срывался, грозился проклясть меня, однажды даже отколотил тростью. Но он был моим отцом. И когда его опять поймали за магию, то я понял, что он не выдержит второго наказание, и поэтому я тут…
В вагон тихо вошла девушка в джинсах, и в чёрной рубашке.
– Нора.
– Кевин.
Я встал. Девушка подошла к окну и всхлипнула:
– Кев, я схожу с ума. Мне так страшно.
Оперившись об стену, я посоветовал:
– А ты мечтай.
Синие глаза вопросительно уставились на меня:
– Мечтать? А как это?
«Бедная, даже мечтать не умеет. А, как научить человека мечтать?». Худая, затравленная девочка. Сразу вспомнил старшую сестру - Лиссе, забитую насмерть своим мужем. В этом мире так: хочет жить - умей кусаться. Добродушных балбесов, вроде меня, что называется «и в хвост, и в гриву».
– Доброта удел слабых! Мир понимает только силу и жёсткость! – говорил отец.
Но мама научила меня, что доброта бывает сильной. Я всегда защищал Эбби и Целлу, младших, затравленных… таких как она.
Грудь царапнула жалость к ней. На смуглой щеке виднелся ожог, но не татуированный. Тихо спросил:
– За что тебя так?
Нора всхлипнула:
– Сбежала от мужа. Он меня поймал, наказал, и отправил сюда. Говорят, что там ад, но хуже, чем в доме мужа мне уже не будет.
– Я мечтаю о мире, в котором детей учат быть храбрыми, в котором семья состоит из любви и уважении…
Нора испуганно посмотрела на меня, переступая с ноги на ногу:
– Но такого мира нет. Зачем же ты о нём мечтаешь?
Я быстро подошёл, взял её руку и приложил к сердцу, шепнул:
–Нора, он есть. Он внутри меня. Понимаешь?
«Как ей объяснить? Как помочь? Если бы я мог остановить этот поезд, остановить этот обезумевший мир?!». В синих глазах появилось подобие надежды, и ответ вырвался сам собой:
– Нора, можно я тебя обниму?
Нора кивнула, и я обнял её. Услышал тихий вздох и растерянную радость:
– Меня никто не обнимал. Как это приятно. Спасибо.
Хрупкая девушка прильнула ко мне и горько заплакала. Мы долго молчали, затем она попросила:
–Сыграй мне что-нибудь, я тоже хочу научиться мечтать.
Я играл…
Она мечтала…
Мы ехали в Ад…
Мне нравится главный герой.
События только начинаются.