У финальной черты

Сергей Митрофанов, седой ухоженный мужчина, в дорогом спортивном костюме и футболке с сиреневой надписью на груди на французском языке "НИ О ЧЁМ НЕ ЖАЛЕЮ". Полных пятидесяти пяти лет по прозвищу Луарвик (прозвище он выбрал сам, ещё с юности взяв себе имя одного из героев фильма "Отель "У погибшего альпиниста") стоял в задумчивости у ярко красной оградительной полосы на самом краю перрона станции подземки. Он с пристальной задумчивостью смотрел вниз, за край, и о чём-то несколько отстранёно думал.

За любым краем всегда провал. Но ведь, и провалы за краями бывают разные. Вонючие мусорные отвалы, сырые, осыпающиеся под дождями лесные овраги, заброшенные кем-то рукотворные бетонные ямы или просто булькающая от безделья лесная болотная жижа. Или однажды просевшая под тяжестью надгробного камня старая могила.
Но здесь, в метро, в выстроенном людьми и машинами подземелье, хотя обычно многолюдно и слишком шумно, зато всегда идеально чисто. Не слишком назойливый запах креозотовой пропитки от аккуратно и крепко уложенных тяжёлых чёрных шпал.

Уложены были эти шпалы и, наверное, уже давным-давно сами позабыли, что все они когда-то родились из родительских семян, выросли в лесах под ласковым солнцем в большие взрослые деревья. Год за годом росли и крепли. В тепле и не при электрическом, а при естественном освещении. Встречали восходы и закаты. Шуршали зеленеющими каждую весну молодыми листочками, подыгрывая в своих детских танцах играм хозяев-ветров. Впитывали летнюю утреннюю росу и затем укрывались первым зимним снегом. Опадали, пожелтев, отдыхая от летней жары. А новыми вёснами вновь освежались живительными каплями дождя. Но теперь по решению людей уложены под землю, чтобы держать стройные полосы металлических рельс.

Абсолютно гладкое, до зеркально-синеватого блеска выбритое колёсами, полотно рельс, сегодня показалось каким-то особенно привлекательным, даже вызвало странную нежную решимость и теплоту любовного внимания. Конечно для прыжка. Единственного и окончательного.

***

С самого утра сегодня Сергею многое казалось нереальным. А, может быть, оно так и было. Кто может знать, что реально, а что грезится? Только какой-нибудь внешний режиссёр общего для всех представления. Всегда невидимый, молчаливый и справедливый, даже по меркам обычных суетливых людей.

Луарвик всегда был трезв, физически крепок и здоров. Откуда же эти раздумья о прыжке под поезд метро? Неужели они иногда, хоть изредка, но посещают всех?
- Какие красивые рельсы, такие ровные! Такие терпеливые. Столько раз за сутки по ним прокатывают вагоны, полные озабоченных людей. У рельс своя жизнь, металлическая. - Размышлял мужчина, всматриваясь в безупречность и чистоту железного пути. - Кто-то за всем этим следит. И прибирается очень тщательно. Убирает мусор, бумажки, конфетные обёртки, выплюнутые комочки жевательных резинок и прочую человеческую дрянь. И вот вам - чистота, порядок, блеск и безопасность перевозок.

В вагонах передвигаются люди. А рельсы терпят стук и скрежет чугунных колёс. Но тушки людей более временные, чем сталь железного пути. Поэтому, скорей всего, рельсы переживут всех этих суетящихся и спешащих в толпе людей.
- Какие странные мысли порой забредают в голову. - Вдруг очнулся человек по прозвищу Луарвик. - И весь день сегодня такой странный. Пока спускался сюда вниз по эскалатору почему-то почувствовал себя великаном. Демонизм какой-то. Паранойя, шизофрения или чёрт знает, что ещё...

Пока Сергей двигался по городу из квартиры друга к станции метро, почти все окружающие его люди, казались мертвецами. Двигающимися мертвецами с бьющимися сердцами. Именно не биороботами. А мертвецами. Людьми, которые когда-то давно умерли, но не знают об этом. Им никто не сказал об этом. И они продолжают двигаться, разговаривать, курить, дышать, жевать беляши. Продолжают жить и думать,что они живы...

***

По сравнению с твёрдостью металла тело мягко и податливо, как согретый в руках ребёнка пластилин. Дождаться подхода поезда, глубоко выдохнуть и прыгнуть на рельсы. Недолгий, чуть слышный в шуме прибывающего состава хруст ломающихся костей, рвущиеся мышцы и связки. И ничего не жаль. Тишина, покой, небытиё...

На ум Митрофанову внезапно пришли почти забытые ещё со школьной поры строки Есенина. Когда бывало погановастенько на душе, как, например, сегодня, эти восемь строчек умудрялись слегка успокоить расшалившийся ум и даже помогали не натворить разных глупостей сгоряча.

До свиданья, друг мой, до свиданья.
Милый мой, ты у меня в груди.
Предназначенное расставанье
Обещает встречу впереди.

До свиданья, друг мой, без руки, без слова,
Не грусти и не печаль бровей, —
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей.

С. Есенин ‹1925›

Конечно, глупо бросаться, пребывая почти в здравом рассудке, под колёса поезда, как истеричная морфинистка Каренина из известного всему миру романа Толстого. А разве жить, подчиняясь каждодневной бредовой реальности, не глупей?

Луарвик отвёл взгляд с зеркальной поверхности рельс, краем глаз ухватив из тёмного тоннеля блики света прожектора приближающегося к станции поезда. Он огляделся, словно решив в последний раз посмотреть на людей. Которые ещё не знают, что все они уже давно мертвецы. Такие же не живые, как и он.
Ни улыбок, ни глаз, ни эмоций. Ничего. Совсем ничего не видно через окуляры противогазов. Вокруг лишь одни движущиеся или стоящие фигуры. У которых нет лиц. Одинаковые и обязательные для всех резиновые мешки на головах, со шлангами-хоботами(старого образца) или с банкой фильтра-воздухозаборника (нового образца).
Не понять кто улыбается, кто куда смотрит, а кто просто дремлет в ожидании посадки в электричку.
К времени человеческих намордников все уже давно успели привыкнуть. Карантин тянется не первый год. За неношение перчаток и противогазов сначала штраф, затем принудительный привод в полицейский участок для составления протокола о неповиновении властям, потом обязательный арест и коллективная лагерная изоляция.

Поэтому не носить противогаз и перчатки стало себе дороже. Если сказать точнее, совсем невозможно. В метро, в любой транспорт, в магазины, в офисы и на работу без них всё равно не впустит охрана. Выхода всего два. Либо сидеть впроголодь дома, либо привыкать всем миром к вынужденным мерам безопасности.

***

Поезд уже высунул морду из тоннеля, собираясь подходить к границе станции. И вдруг в памяти Сергея молнией пронёсся неприятный разговор со старым другом, который позвонил ему сегодня ранним утром.

Они, несколько старых друзей, ежегодно в разгаре лета на пяти своих авто выбирались на природу. Вместе с жёнами, с повзрослевшими детьми. Кое-кто из них даже брал с собой в отпуск на несколько дней внуков. Запасались провизией, палатками, удочками для рыбалки и выезжали ранним утром по ещё спящему городу куда-нибудь, где есть река или озеро. Нет посторонних глаз, а главное нет властей и полиции.
Конечно никакие идиотские противогазы и защитные перчатки там не нужны. Если скрыться подальше от "благ" цивилизации, то риск встретиться с санитарным патрулём минимален.
Разводи себе костерок, ставь палатки, купайся, лови рыбку, общайся с друзьями, одним словом - отдыхай.

Луарвик уже лет десять жил один, что-то никак не складывалась его семейная жизнь. Но вот недавно внезапно повезло. Полгода назад познакомился с женщиной. Моложе его лет на десять. С виду мила, по разговору не глупа. Чем не пара в его зрелые годы. У Анастасии (так звали новую знакомую) дети уже выросли и жили отдельно. По её рассказам она была также одинока и свободна, как и Сергей. Ну просто - судьба делала ему подарок. Похоже, и Митрофанов приглянулся Насте. У обоих пара недель отпуска. Медовые деньки.
Решили поехать вместе в машине Сергея. Без преувеличения он был в предвкушении счастья.

***

Отдохнули на славу. Накупались, каждый вечер разговоры у костра, уха. Днём снимались с места и перебирались на новый живописный участок. И погода не подвела. И кампания приятная, давно все друг друга знают. Хорошо, душевно, как одна большая дружная семья.

Вернувшись в город через десять дней, Сергей сразу же предложил Насте жить вместе.
- Тебе ведь было хорошо со мной? Так давай больше не расставаться. - Коротко и без лишних формальностей предложил он своей избраннице.
- Серёжа, мне нужно подумать. - Так же коротко ответила Анастасия. - Но почему то я уже почти уверена, что мы с тобой будем вместе. Несколько дней мне нужно собраться, предупредить детей, а затем решим, как нам жить дальше.

Сергею этот ответ показался вполне разумным. Ведь не дети уже. Зрелые люди решают устроить совместное быт. Торопиться в таком серьёзном вопросе действительно смысла нет. Десять лет жил один. Несколько дней потерпеть можно. На том и порешили.

***

А сегодня утром этот проклятый звонок товарища... После которого рухнуло всё. Надежды, мечты, планы.
Поезд приближается, куклы в противогазах готовятся к посадке... А к чему готовлюсь я? - Луарвик снова опустил взгляд на зеркальный блеск рельс.

Звонок Ромы Хондера застал Луарвика за утренним кофе.
- Привет, старик! Не разбудил? - Обычно Роман не звонил в такую рань.
- Привет. Завтракаю. Что-нибудь случилось? - Кратко спросил Сергей, удивлённый ранним звонком друга.
- Да, как тебе сказать... Даже не уверен, стоило ли мне тревожить тебя. Но вроде, не пустяк.
- Давай уже, не томи. Выкладывай...
- Помнишь на Алтае вечер после дождя? Мы тогда ещё пошли с мужиками к дальнему оврагу поискать сухой валежник для костра.
- Помню, недавно ведь было.
- Тебя не удивило, что твоя Настя не с женщинами у палаток осталась, а увязалась с нами в лес?
- Да как-то не особо удивился. Ну, пошла и пошла. Подумал тогда, пусть прогуляется перед сном. Не одна же она вечером в лес пошла, а с компанией друзей. Чего же тут странного, Рома?
- Ну, в общем, дело такое, старик. Когда все в овраг за дровами спустились и разбрелись, твоя Настя ко мне подошла. Никого в тот момент рядом не было.
- И что?! Ну, чего ты тянешь, Роман?! - Сергей почувствовал внутреннее напряжение, в солнечном сплетении стал болезненно давить комок чего-то тревожного, гадкого, непредсказуемого. Будто проснулась в животе мерзкая семья липких, скользких червей, и теперь шевелятся они там, ползают, обвивая кишки и друг друга.
- Она предложила мне секс. Прямо в лесу и прямо сразу, в тот момент.
- Как именно она это сказала, Рома?
- Дождалась, когда мы остались одни, и подошла вплотную. Взяла меня за руку, смотрит прямо в глаза и говорит: - Роман, ты ведь знаешь, что я долго была без мужчины? Я хочу секс с тобой. С самого начала поездки меня притягивает и возбуждает твоё тело. Решила отдаться тебе сейчас, разово и без обязательств. Всего несколько минут. Хочу, чтобы ты взял меня сзади. Жёстко, быстро, без нежностей и лишних ласк. Сергей, надеюсь, не узнает, ведь так? Роман, только секс и ничего личного. Ты женат. Мы пока ещё не живём с Сергеем. В будущем я буду верна только ему. Ты согласен?
- Понятно. И что ты ответил?
- Я сказал честно, как есть, что в принципе не против бы с другой женщиной пошалить на стороне, но только не с будущей женой моего лучшего друга детства.
- Её реакция?
-