Конец июля – начало августа - время гладиолусов. Много в моем палисаднике цветов, но эти самые особенные, самые любимые – из детства. Когда я смотрю на их пышное цветение, то вновь и вновь уношусь в далекое прошлое, в жаркий и солнечный день в Казахском городе Темиртау, когда я впервые познакомилась с этим цветком.
Мне лет пять, и бабушка Маша говорит, что мы пойдем в гости. А это значит, что надо наряжаться. На ножки надеваются беленькие носочки, которые мне так по душе, платьице серо-голубого цвета, а вот с бантами проблема. Не люблю я их, и они спрятаны далеко-далеко, в трельяже. Но бабушку разве обманешь? Она знает все. Но мне все же удается ее уговорить, чтобы вместо бантов заделать хвостик резинкой с двумя яркими деревянными клубничками. Бабушка тоже принаряжается, на ней бордовое платье, седые волосы забраны костяной гребенкой, ох, сколько же я ей их переломала, все пыталась разогнуть…
Жили мы в большом светлом доме, с летней верандой. Пока бабушка запирает дверь, так как все остальные на работе, я уже верчусь у будки где живет мой лучший друг – собака Кузька. Он весь белый, а нос и лапы серые. Бабушка сказала, что это потому, что когда он был маленький, то залез в золу, и мордочка у него не отмылась. Я этому искренне верю, а еще мне кажется, что у него в будке все так же, как и у нас в доме, вот только залазить туда мне категорически запрещено.
Кузька радуется, ластится, только сейчас его гладить нельзя, ведь не пойдешь же в гости перепачканной, да еще с запахом псины. Но я обещаю, что поиграю с ним, когда вернусь.
Замок закрыт. Мы выходим за высокие светло-зеленые ворота и идем на автобус. Я уже неплохо ориентируюсь в маршрутах, и мы едем в город. Но, сначала, наш путь лежит на рынок. Вы себе представляете, что такое южный рынок? Это государство в государстве! Здесь шумно, оживленно, из киосков играет музыка, а в носу перемешиваются самые разные запахи: выпечка, особенно манят тонкие горячие лепешки, пряности, вареная кукуруза.
Бабушка Маша крепко держит мою ладошку, ведь народа здесь немало. А я замедляю шаг у лотка с фруктами. Меня манят сливы, крупные, с темно-синей тонкой кожицей, под которой прячется такая сочная и нежная мякоть. Для меня сливы только такие. Помню, когда мы уже переехали в Нижегородскую область и мне дали здешние сливы, то я даже не поверила, что это они, уж слишком мелкие, сухие…
Но вернемся обратно. На бабушку я смотрела очень выразительно, в ее добрые голубые глаза, которые прятались за линзами очков в розоватой оправе, на открытое лицо с паутинкой морщинок. И вот с десяток крупных плодов продавец уже укладывает в плотный бумажный пакетик, который скрывается в бабушкиной сумке. Счастье! Оно меня просто переполняет, я его чувствую! Мы идем дальше, а я любуюсь своими белыми носочками, краем платье, самим днем. Но вот мы снова останавливаемся, я поднимаю глаза, и они разбегаются. Мы остановились у палатки с цветами. Так вот зачем мы приехали на рынок.
- Какие возьмём? – спрашивает бабушка с улыбкой.
Я еще раз обвожу взглядом букеты и тут сердце замирает. В ведре в прозрачной упаковке стоят неведомые мне цветы, вернее на зеленом высоком стебле, почти с меня ростом множество ярко красных соцветий. И я уже не вижу больше других букетов, только эти прекрасные, гордые, манящие цветы.
Я показываю на них пальчиком.
- Гладиолусы? – спрашивает полная продавщица в переднике.
Вот это название! Как раз под стать самому цветку, большое и аристократическое!
Бабушка кивает, тянется в сумочку за кошельком, а продавщица достает из ведра огненное сокровище, бережно обтирает тряпочкой и хочет отдать бабушке, но я вновь заглядываю ей в глаза и тихонько шепчу:
- Можно я понесу?
- Не уронишь?
- Нет….
Букет в мои ручках, меня почти невидно из-за него, а чувство счастье разрослось до неимоверных размеров и этот эпизод так ярко запечатлелся в мозгу, что годы его нисколько не стирают.
К сожалению, я не помню к кому мы в тот день отправились, да и спросить уже не у кого, в 1994 году мы оставили Казахстан, который вдруг для нас стал чужим…
А гладиолусы с тех пор для меня символ беззаботности и радости. Когда у нас появился собственный дом с участком, то первыми семенами, которые я купила для будущего палисадника – были именно луковицы гладиолусов.
Гладиолусы - цветок августа. Как говорит мой папа - это мой цветок. Не знаю, больше всех цветов люблю сирень.
Но когда я появилась на свет, была страшная жара. Начало августа, у нас в Баку - это месяц самой звонкой, сухой, синей, маревной жары.
Ни один цветок в такую жару у нас не выживает. Розы никнут, лилии - все! Естественно, я говорю о настоящих цветах, а не о голландских, напичканных химией. Этим, хоть на Кушке, хоть на Шпицбергене - все едино.
Я была первая! Первый ребенок, первая внучка, с той и другой стороны, первая девочка в семье отца на протяжении трех поколений!
На радостях, что, наконец-то родилась девочка, мой тогда молодой (увы, сейчас, уже покойный дядя), принес маме в больницу 101 алый гладиолус!
Они полыхали как знамя революции и жесткие короткие их листья действительно были похожи на гладиаторские мечи.
Мама ахнула! Как она рассказывала, ей (и всем роженицам в палате) показалось, что зажгли волшебный ало-пурпурный фонарь.
И в тот день, вернее вечер моего рождения, у всех было праздничное настроение -мама одарила гладиолусами не только рожениц, но и врачей, медсестер, нянечек!
Когда мой папа сейчас иногда поварчивает на меня за излишнюю прямолинейность, то приговаривает: "Не ты виновата, гладиолус тебя под себя подмял! Настоящая революционерка".
И мои доводы о том, что цветок революции - гвоздика на него не действуют! Говорит, что гладиолус со мной идет по жизни.
Наверно, это правда. Когда я родилась были гладиолусы, когда пришли меня сватать - принесли гладиолусы (только сиреневые), и в день свадьбы тоже были гладиолусы - белые уже.