Автодиллеры или возвращение Ольги(11-15 главы)

11

Ольга внимательно смотрит на меня. Не удивленно даже, а с укоризной как будто. Ну да, конечно – несовременный и глупый отец опять «ляпнул» что-то не то. Хотя мне уже не привыкать. Вот пригласят меня например на прием к президенту, так я и не пойду, наверное. Ну да – скорее всего. А то скажу там что-нибудь не то, и меня посадят еще. Ну или оштрафуют. А прейскурант там наверное с большим множеством нулей. А мне-то пенсионеру куда? Кажется, я задумался, Ольга что-то мне говорит – не в первый раз видимо уже потому что вон рот до ушей прямо. Говорит и за руку меня тянет:
- Тогда пошли, говорю,- слышу я,- Папочка задумался, опять. Так и под машину попасть можно.
- Ой, да ладно,- шутливо отмахиваюсь я,- Так прямо сразу и под машину. Под иномарку или лучше поддержим отечественного производителя? Куда пошли-то? Мы же гуляем вроде.
Смотрю как дока снова на меня смотрит – уже прямо как на маленького, упрямого и тупого. И снова слышу Ольгу:
- Тогда я сейчас тебя домой отведу, папочка. Потому что если в человека превращаться – то мне нужно остаться на сегодняшнюю ночь одной. И лучше вон в гостинице.
- Здрасьте, чего это?- как обычно я пытаюсь перевести все в шутку. – Решила отходную себе устроить напоследок – вино, кальян и мужской стриптиз?
Опять смотрит на меня. Теперь уже с грустью и прямо какой-то вселенской скорбью:
- Нет, вы слышали,- говорит дочка,- Скажет папочка тоже. А еще писатель! Это же такое еще придумать надо – мужской стриптиз.
- Нет, ну а чего?- мне уже стыдно и я начинаю тупо оправдываться,- Просто мыслю стереотипами. Молодая, красивая девушка ночью одна в гостинице. На всю ночь. Выводы сами собой напрашиваются.
Неожиданно я начинаю наблюдать на лице дочери странную комбинацию чувств и их смешение. Плач и слезы, смех и неестественные улыбки. Кажется у девочки истерика. Ну вот, дошутился придурок старый  – довел ребенка. А я же просто хотел ее развеселить. А то она и вправду напряженная какая-то.
- И никакие это не мальчики,- слышу я,- Просто мне будет очень плохо, больно и тяжело. Я сама видела как Анюта тогда превращалась. Она все руки себе от боли искусала – только чтобы не закричать. Просто я не хочу чтоб ты видел это и страдал.
- А обезболить никак нельзя?- спрашиваю я.
Кажется подобная сторона ситуации немного меня смущает. Если все так серьезно и плохо, то и правда – выдержу ли я? А то вон некоторые на роды к своим половинкам напрашиваются, а потом говорят, иные из них когда до дела доходит в обморок падают. Ну вот, я снова задумался, но на этот раз явно читаю по губам « нет, обезболить никак нельзя».
- Почему это? – спрашиваю я и мой тон получается почему-то немного  капризным. И слышу ответ Ольги:
- Не знаю,- ну вот, она уже снова носом шмыгает,- Наверное, это как наказание за предательство.

12

Ничего себе подумал я. Наказание за предательство? Кем и кого это интересно. Я пытаюсь озвучить свои еще неоформившиеся мысли.
- Кого и кем предательство?- спрашиваю я каким-то странным упрямым тоном.
- Мной – Бога,- просто отвечает мне Ольга. – Я же ангел и решила стать человеком. Получается, что я предатель.
Снова начинает реветь. Громко и жалостливо реветь. Ревет, главное, воет почти, а сама на меня поглядывает почему –то. Можно подумать я могу решить любые вопросы? Я? Вот еще. Конечно я могу далеко не все. Очень далеко. Но все-таки хочу оставаться героем для своей дочки. Пока она ревет – рыдает и заливается, отвлекается немного я осторожно разворачиваю Оленьку от нашего дома к которому мы пришли и веду ее к гостинице которая как раз напротив через дорогу. Последние метры я даже пытаюсь нести ее на руках. С трудом поднимаю по лестнице – я то уже человек и стресс дает о себе знать – и захожу уже в фойе , а вот уже и рецепшн. Парень с прозаическим именем Антон Козлов на бейджике тут же интересуется:
- Надолго к нам,- А сам уже паспорта наши листает и что-то пишет там у себя.
- На одну ночь,- брякаю я не думая. Зря наверное. Потому что думать всегда надо если только конечно ты не индюк.
Вижу новые заинтересованные взгляды к своей персоне со стороны этого Антона – ну вот зато хоть имя запомнил. Странные взгляды. Ехидная улыбка. Не понял, а чего это он? Слушаю:
- А девушке восемнадцать-то хоть есть уже?
- Чего?- отвечаю я,- Ты хоть думай, что говоришь. Это дочь моя между прочим. Морду бы тебе набил сейчас если бы руки заняты не были. Девочка болеет просто и решила пару дней отдельно пожить чтоб родню не беспокоить. Паспорта у него в руках, главное, а фамилии прочитать – фантазии не хватило.
Чего-то заело меня в самом деле. Ну и разошелся я. Еще и Оля на руках постанывает лежит. Вот мне интересно – это ей сейчас так плохо или просто снится страшное что-то? Будем надеяться на второе.
- Простите,- тихо мямлит испуганный уже парень и протягивает мне обратно все документы.
- Бог простит,- я буквально выплевываю эту фразу сквозь стиснутые почти до скрипа зубы и забираю обратно все документы,- Я вот еще завтра на тебя и все ваше заведение жалобу напишу. Вот тогда и посмотрим.
Быстро ухожу, почти с места срываюсь. Бросаю деньги и беру ключи уже машинально. И я уже не вижу как испуганный Антон поднимается со своего кресла и глядит на расплывающиеся вокруг ширинки его брюк мокрое пятно. Дохожу до места, вхожу в номер. Осторожно опускаю Ольгу на единственную кровать. Надо же. он нам еще и номер одноместный подсунул.  А вот мне интересно – нарочно или перепутал с перепугу? Если с перепугу – тогда еще вопрос – что это на меня вдруг нашло такое. Адреналин что ли? Может быть. Уже смотрю на Ольгу. надо же – стонать перестала. Что за… Да нет, дышит вроде. Беру руку, пытаюсь щупать пульс. Пульс есть, а рука холодная и жесткая как у статуи. И что мне теперь делать? Сам же напросился – хотел быть рядом. Остается ждать. Просто сажусь на пол у изголовья кровати. Сначала пишу быструю смску домой, а потом выключаю телефон. И жду.

13

Просыпаюсь я почему-то в незнакомой комнате, просыпаюсь почему-то одетый и сидящий на полу. В голове звон. И хлюпанье почему-то. Почему? Хлюпают гномики в мозге писателя? Очень даже может быть. Но ощущение такое, что я проснулся с глубокого похмелья , после грандиозной пьянки в незнакомом мне месте. Может быть меня Ольга куда-то в гости затащила. Стоп. А где Ольга? Ей же вчера очень плохо было. Она сказала, что в человека превращается и ей нужно эту ночь побыть одной. Сказала, что ей будет очень больно, что она возможно будет кричать и не хочет травмировать психику любимым людям. Ну а мне же обязательно надо напроситься. Ну и вот. В результате я всю ночь почти не спал. Слушал дочкины нечеловеческие визги и крики, обнимал ее, спрашивал где болит, руки ей целовал – только зря все это, ответом было молчание. Всю ночь Оленька моя была как статуя – бледная, безмолвная (только крики) и жесткая, холодная  на ощупь . А теперь видимо уже все нормально. Просто сидит сейчас на постели и ест как не в себя. Интересно.
Поднимаюсь с пола, иду почти на звук – глаза почти не открываются. Слышу хруст и громкое хлюпанье. Пытаюсь прицелиться и удачно пристраиваюсь на край кровати – прямо рядом с дочкой. Пытаюсь снова открыть глаза до конца практически пальцами как в мультике или анекдоте и слышу:
- Извини, папочка, я не смогла тебя разбудить и все уже съела. Извини пожалуйста, но и твою порцию тоже хотя заказ делала на двоих. Аппетит после вчерашнего просто зверский.
- После вчерашнего,- автоматически повторяю я и тут же интересуюсь,- Ну хоть полегчало? А то так вчера меня напугала – думал умираешь.
Вижу удивленный, но немного осуждающий взгляд. Или непонимающий. Короче смотрит как на тупого, которому уже несколько раз все подробно объяснили, а он все равно не понял. И слышу:
- Извини, папочка, но я вчера тебя обо всем предупреждала. Я говорила, что будет страшно. А ты сам решил поддержать меня. Хотя большое спасибо тебе за это.
Потом  вижу как Ольга уже в каком-то пеньюаре взбирается ко мне на колени , крепко обнимает а потом еще целует в обе щеки. Спасибо.
- Пожалуйста, солнышко,- сонно бормочу я. Но тут же просыпаюсь окончательно когда слышу как дочка повторно заказывает в номер еще два завтрака. Отрицательно мотаю головой и спрашиваю:
- Не наелась что ли?
- Так тебе же.
- а два зачем?
- Так на всякий случай.
Понятно. Неожиданно и ни к месту вспоминаю анекдот  про поручика Ржевского про то что случаи всякие бывают, начинаю почти истерически смеяться и отбираю у дочери какую-то трубку. Странная трубка. Видимо для внутренней связи. Господи, ну а я то откуда знаю? Я в гостинице был всего один раз с родителями, еще до школы и в советское время. Кажется, в Эстонию ездили. Тогда это не было еще «заграницей»
- Что-то еще,- слышу я на том конце красивый и очень молодой женский голос. Чуть не ляпяю «спойте мне». Но вместо этого отменяю уже было сделанный дочкой заказ и слышу:
- Значит совсем ничего не будете?
Точно. Лично мне пока ничего не надо. Я уже ничего не буду. Хотя пожалуй кое что можно и принять для сохранения оставшихся нервных клеток. И я говорю:
- Коктейль слабоалгогольный – одну банку. Джин-тоник.
- А объем?- слышу я с того конца,- триста тридцать грамм, пол литра, полтора литра?
Ага. Осталось вот только напиться сейчас и для полного счастья в полицию загреметь. Обалдеть перспектива вырисовывается. Надо держать себя в руках.
- А давайте две по ноль пять,- отвечаю я и переспрашиваю когда слышу цену,- Сколько? Ладно, тогда давайте одну.
А с другой стороны куда мне две? Это же литр. А печень у меня тоже всего лишь одна. Так думаю я, но вдруг вижу как Ольга делает мне какие-то знаки и показывает пачку денег. Откуда это у нее интересно. Продолжаем разговор. Уже слышу:
- значит одну?
- Значит одну, а потом еще одну.- быстро добавляю я,- Дяденька передумал.
- Сейчас доставят,- слышу я, а потом еще и продолжение,- Проспался бы сначала – алкаш.
И только потом сигнал отключается. А поэтому все-таки дайте мне жалобную книгу. Ух я им потом такого там понапишу.

14

Дальше все происходит как-то быстро и сумбурно. Ольга душ принимает, а я вещи собираю. Вернее банки по карманам рассовываю. Прикрываю олину кровать, хотя зря наверное. Они же – персонал то есть - все равно номер прибирать будут. Потом подхожу к зеркалу и смотрюсь. Да уж видок у меня тот еще. Зачем-то оттягиваю себе веки, морщу нос и высовываю язык. Потом возвращаю лицу изначальное состояние. Ольга еще в душе плещется и даже поет кажется. Кажется что-то народное. Умереть – не встать. Голос все-таки у девочки – это что-то с чем-то.  Слушаю какое-то время, а потом вдруг сразу все замолкает. И голос и звук текущей воды.
Вижу как Ольга выходит из душа. Не понял – она голая что ли? Первым желанием было –отвернуться, а потом в последний момент я все-таки разглядел на ней нижнее белье. Интересный оттенок. Прямо под цвет кожи. Поэтому мне сначала и показалась, что она голая. Подходит ко мне и сразу щеку подставляет – артистка. Целую и принюхиваюсь. Кажется, ничего не получилось – цветами пахнет. Вот же а…
- Не получилось,- вздыхаю я.- Потому что ты все еще пахнешь цветами.
- Получилось,- весело кричит Оля и начинает заливисто хохотать. – Просто там гель для душа цветочный какой-то и очень пахучий.
Потом дочка еще долго смеется, но одновременно одеваться начинает. А у нее с