26.МОЯ ЖИЗНЬ. ЧАСТЬ 13(1). ЭТО СЛУЧИЛОСЬ. СЕРЬЕЗНЫЙ УРОК. ДОПОЛНЕНИЕ.

26.МОЯ ЖИЗНЬ.  ЧАСТЬ 13(1).
ЭТО СЛУЧИЛОСЬ. СЕРЬЕЗНЫЙ УРОК. ДОПОЛНЕНИЕ.

 

 

Слабой прелюдией, не смотря на мощность атаки, была попытка
Руслана сделать меня женщиной, или устроить себе вожделенный пир, увы, на моей
улице. Все время Бог слал мне мужчин, которые и дурным, и хорошим в себе, но
хранили меня, никогда не проявляя ко мне агрессивности, но также, как и я,
искали свою судьбу, но в своей сфере, порою не подозревая о рамках
нравственности и запрета и легко уступая своей напористой сути.

 

От природы я была более отвергающей всякое насильственное
вторжение в свой внутренний мир, никогда не желала себе опыта большего, чем
речь, встречи на расстоянии, обмен мнениями и отнюдь не тяготела к мужским
ласкам и особому вниманию;  и непонятно
было, как со мной, на каком уровне общаться зрелому мужчине.  Влюбленность была редким моим спутником, моим
внутренним запретом, и в себя влюбляться я не позволяла особо, порою жестковато
перекрывая кислород и отдаляясь, как только чувствовала, что это мне и моей
цели навредит, или отвлечет, или запросит от меня усилия и жертвы, на которые
пока я никак не готова.

 

 

Но судьбе, в предыдущий жизни 
взрастившей, давшей мне такое понимание, было угодно силой тащить меня в
эти врата опыта и знаний, причем так, именно так, чтобы я здорово не проявляла
своей инициативы. Да, по-моему,  у меня и
не было тех качеств и целей, которые в этом направлении вызывали бы мою
заинтересованность и активность. Семья, дети, какие-то материальные блага, что
мог бы дать мужчина вообще, никогда не прокручивались в моей голове, ибо это
было очень далеко, и в любом случае я не смела претендовать ни на что, ибо
ничего не имела сама.

 

 

Вопрос человеческой любви, влекущий в итоге к семье и детям,  во мне иногда волею судьбы начинал очень
больно конфликтовать с вопросом о своем развитии,  и было абсолютно непонятно, как их объединить,
ибо они тащили в разные стороны, требовали разные качества, требовали, каждый,  глобального служения себе, где компромиссу я в
себе никак не находила место, а потому, не вникая умом, шла по пути
откладывания на неопределенный срок одного, чтобы все же достичь другое в
максимально возможной мере.

 

 

И, так понимая, я никогда не могла подумать, что все укладывает
и состыковывает сама судьба, где  идя
вместе с тобой, увлекая идеей, а где тебя, упирающуюся и паникующую, не видящую
отчетливо, куда и зачем, таща на себе, и все-таки втаскивая в самые замысловатые
игольные ушка, располагая на новом месте и, едва давая оглядеться, таща дальше.


 

 

Да и как было ни тащить чуть ли ни на аркане там, где я в упор
не видела порою ни нравственности, ни чистоты, ни подходящего исхода,  и меньше всего могла подумать, что
несоединимые мои проблемы на самом деле на Земле преимущественно неразделимы,
решаются совместно, поставлены передо мною Богом,  и то, за что я так радела в своем саморазвитии
в будущем, уже происходило теперь, без остановки, как и вчера, как и имело
место быть в будущем, ибо Бог Планирует о развитии каждого куда раньше, нежели
до человека это доходит, и он начинает осознанно ставить цель перед собой,
порою этим и тормозя Божественный на себя План.

 

 

И духовную,  и
материальную практику,  и опыт судьба
давала мне и через мужчин в моей жизни (однако, не обязательно  партнеров в известном смысле, ибо это всегда
усугубляет положение), вовлекая  меня
ежедневно и разными путями на разные сроки в игры  разного порядка и достаточно материального или
земного происхождения, заставляя меня констатировать зачастую при внутреннем
моем обозрении, что многое в этих отношениях больно, настойчиво, насильственно.


 

 

И в то же время все не больно, терпимо, не насильственно, ибо
душа,  находясь в эпицентре событий,  в то же время наблюдала как бы со стороны за
всем в ней и вне ее происходящим, незатронутая ни мнениями, ни аскезами, ни
прочими неудобствами для тела и самой души, которые следовали, оставаясь и в
славе и в позоре не задетой, вне человеческого влияния, но лишь чувствуя себя в
высшем присутствии,  чувствуя себя перед
собой, ничего не потерявшей, несломленной, хоть в чем-то извлекшей, поддавшейся,
осознавшей, видящей себя взирающей со стороны, не обретшей, не потерявшей. И
даже сама смерть ее может быть вне этой души, и даже свою смерть изнутри можно
созерцать, никуда не деваясь, едва сопереживая в теле все, что с ним
происходит, но иногда плача с телом, а иногда и проходя сквозь тело… незримая,
вечная, неуязвимая, не знающая этой смерти и открывающая для себя уже в теле,
что смерти нет, но есть Тот, Кто через нее проводит, проводит и через все
иллюзорные игры, и вновь, и снова через рождения и смерти с тем, чтобы достичь
столь вожделенное совершенство, к которому тяготеет каждая душа, как частица
Бога, ибо, уподобленная Отцу, вместе с Ним находится в этом вечном движении
развития и постижения, как и непричастности, и не привязанности, будучи в движении…


 

 

 

Нет той души, которая  к
этому пониманию не подошла бы сколь угодно близко, которая бы была вне желаний
устремляться вперед, которая бы не была бы сопричастна Плану Бога на себя и не
претворяла бы его своими трудами и божественной Милостью, осознавая и не
осознавая это.

 

И для каждой души в этом пути совершенства дается своя судьба,
многие судьбы, свое направление движения, где невозможно ничего позаимствовать
по большому счету у других, ну, разве что сориентироваться по другим и понять
свой курс еще раз.

 

На самом деле,  описать,
разложить в этой связи по полочкам можно каждую судьбу теоретически, ибо
практически это недоступно, ибо в базе ее данных слишком много неуловимых и
необозримых элементов, к которым ключи знает только Бог.

 

И все же, каждая судьба – бесценный кладезь мудрости и труда,
где можно над идущим и слезами облиться, и позавидовать, и принять во внимание,
и  взять за основу для себя. Нет, не
бывает у Бога, не выходит у Бога кому-то дать судьбу особую. Все судьбы разные
недосягаемо, по Воле их Владыки вмещают в себя несметные духовные дары, никому
и никогда не достающиеся даром.

 

И великому,  и ничтожному
путь великий, и в великом есть ничтожное и в ничтожном есть великое, ибо труд
Бога над каждым совершенен, и увидеть это человек по малости мышления и опыта,
а также без Божественного присутствия в себе не может.

 

Но… Да и это не помеха его вести и развивать, как и вручать сами
совершенные Божественные знания, открывать глаза и расширять радиус мысли, как
и глубину запроса к миру и себе. Что Бог и делает и видимо и невидимо, позволяя
для многих считать Себя несуществующим или, напротив,  Взирающим, Проникающим и Созидающим. Все, все
понимания, все ступени религиозного осмысления для каждого играют свою
непреходящую роль, все выводит к Богу, все пути, падения, ошибки, цели, планы,
все качества работают на это и из себя Волею Владыки рождают духовность, все
знающую доподлинно, все принимающую, как путь движения, развития, и ни один не
может быть у Бога святым до начала движения, но пройти материальный ад во всей
полноте, как материальное образование, ибо чистота начинается с невежества и
развивается из опыта греховной деятельности, которая отрабатывается и
выплевывается живым существом, как несовместимая с его изначальной Божественной
сутью, но утверждаются незыблемые качества Отца – Милосердие, Любовь, Служение
Всевышнему.

 

 

Каждая жизнь каждой душе – ее личный и бесценный указатель к
Богу и любой другой не подойдет, как бы ни красовался в ту или иную сторону.
Моя жизнь, в этой связи, ни в коем случае не должна быть примером, но,  напротив, руководством, как лучше не мыслить и
не направлять себя, ибо каждый уникален сам в себе, у каждого нет лучшего
примера, чем собственная жизнь со всеми ее достоинствами и огрехами. Все
другое, на каком бы подносе не подносилось, канет, свои понимания для человека
всегда – лучшие, и менять что-то имеет право только Бог, абсолютно равно всех
ведущий, абсолютно Знающий, кому, когда и чему время.

 

 

Что же касается меня, то я просто излагаю свою жизнь, поясняя в
ней вещи, исходя из совершенных духовных знаний, ибо Бог имеет целью показать
на этом конкретном примере, как эти знания можно применить и к своему случаю и
увидеть свою судьбу личную и через призму этих знаний, и понять, откуда в ней
многие несправедливости, перемены, встречи, страдания... Чтобы увидеть творящую
Руку Бога в этом мире и понять, что человек также причастен к своей судьбе
через карму, чтобы знать, причиняя,  и
предвидеть следствия, чтоб стать грамотным в своих деяниях и устремлениях. И не
более.

 

 

В этом мире мне все давалось достаточно насильственным путем,
как и сама жизнь, смысл которой без Бога я видела иллюзорный, цеплялась за
него, но временами теряла и вновь теряла, когда судьба, будучи во всем
сведущей, переставала мне потакать в том, что было моей старательной иллюзией,
потом возвращала мне эту иллюзию, ибо надо же было в чем-то в себе опереться… И
так перегибалась  и вновь эта внутренняя
опора, которую я в себе чуть ли не обожествляла… пока Бог  через многие и многие годы просто не дал мне
службу Себе, и только так все во мне было относительно утихомирено,  расставлено по местам,  и Высшей опорой стал только Бог. Но пока это
произошло, я должна была проходить свой ликбез, о чем и продолжаю
повествование.

 

Никогда не зная подобных мужских нападений, я,  однако, не была как-то сломлена, опечалена,
не рыдала навзрыд, уподобив событие нежданному урагану, однако, благополучно
пронесшимся надо мной, почти не задев, а потому, как это свойственно
неискушенному человеку, почти не придала этому значения, ибо легко сделала для
себя свой вывод и шла по жизни дальше, надеясь, что больше не споткнусь,  и не зная, что еще мне уготовано.

 

Однажды, возвращаясь со второй смены по скрипучему,
усиливающемуся к ночи морозу,  мечтая о
теплой избе и отдыхе, я была остановлена парнем,  решительно 
приближающимся ко мне из темноты со стороны автобусной остановки, мне
абсолютно незнакомым. Это был коренастый, чуть выше среднего роста паренек
крепкого телосложения,  лет двадцати  пяти, с простыми чертами лица, не очень
симпатичный с виду, по-деревенски  простоватый
и неторопливый, который, однако,  имел
свои намерения.

 

Дело в том, что это был внук той самой женщины, которую я и
встретила на остановке, когда спрашивала, подыскивала себе жилье. О его
существовании я, конечно же,  не знала.
Провожая меня по Оростительной, он рассказал, что это его бабушка, что она его
вырастила, что родителей он своих не знал, а также рассказал, что он меня
заприметил давно, что будет со мной встречаться, и что всех своих девчонок он
ради меня бросил, включая также Алевтину, на которой собирался жениться. Его
речь было проста, непритязательна, несколько самонадеянна… Мои отговорки, мое
нежелание с ним встречаться были никак не услышаны, ибо началось активное
ухаживание, которое было чуть приятно и мне как-то не мешало.

 

Он работал в красильном цехе  и, встречаясь со мной на комбинате,