«Вести решительную борьбу с любыми
проявлениями буржуазной идеологии,
с остатками частнособственнической
психологии, религиозными предрассудками
и другими пережитками прошлого»;
проявлениями буржуазной идеологии,
с остатками частнособственнической
психологии, религиозными предрассудками
и другими пережитками прошлого»;
Из Устав КПСС.
Один инструктор орготдела в эпоху сплошного официального безбожия и широкомасштабной борьбы с суевериями и предрассудками рассказывал на коммунистическом субботнике товарищам по работе:
- Мой отец поведал мне одну историю с продолжением. Когда он служил в армии, старшие товарищи по оружию решили напугать кого-нибудь из молодых бойцов. Было заключено пари, что он сходит на кладбище за речкой и принесёт оттуда крест. Ушедшие заранее его пугать двое старослужащих ждали моего отца со стороны мостика, а он, полностью раздевшись, переплыл речку и появился около них с неожиданной стороны. Увидев около одной из могил две фигуры, отец подумал, что это кто-то из солдат зашёл посидеть с девушкой на скамейке, и тоже решил их напугать. Для работавшего до армии учителем физкультуры ничего не стоило подпрыгнуть, ухватиться за толстый сук дерева, а потом повиснуть на нём вниз головой. Когда за спиной пришедших пугать раздались слабые стоны, они обернулись и увидели висящего вниз головой лицом к ним абсолютно голого человека. Два бойца, как в масках альбиносов, мягко говоря, очень быстро вернулись в свою казарму, заскочив по пути в общественный туалет. Принесённый полусгнивший крест послужил доказательством бесстрашия молодого бойца. Потом этот крест был прислонён старослужащими к открывавшейся вовнутрь двери в доме жившего на территории части офицера.
После службы мой отец опять работал учителем, и эта история получила продолжение. Весной 1957 года он рассказал об этом случае ученикам, собиравшимся уже осенью пополнить ряды Вооружённых Сил СССР. Двое из них летом пошли охранять ночью домашний скот, не допускавшийся в деревню по причине карантина. С ними был ещё один – Вася Грободулин по кличке Гроб, уже отслуживший в армии и не веривший ни в Бога, ни в чёрта. Все трое изнывали от скуки у костра. И вот Вася по спору пошёл на кладбище принести старый крест. Это мероприятие должно было непременно завершиться распитием выигранной на пари одной из спорящих сторон бутылкой самогонки. Вопрос состоял только в том, кому идти за самогоном. Один из будущих воинов, не желавших пить за свои деньги, быстрее Васи добежал до погоста, и когда новоиспечённый осквернитель могил взялся за лежащий на земле полусгнивший крест, он услышал сзади тихие слова, произнесённые на распев: «Вася, стой! Крест-то мой!». Василий заорал благим матом и в панике покинул не только кладбище, но и пост у загона скота, прибежав домой белее снега, сопровождаемый громким лаем деревенских собак. На следующий день вся деревня только об этом случае и говорила. А деревенский титул Василия стал значительно длиннее, с этого дня его стали звать Вася Гроб-Крест, как это было в традициях жителей далёких американских прерий и пампасов.
Официальный атеизм, несмотря на все старания коммунистической пропагандистской машины, так и не смог искоренить суеверия в народе. Сами партийные работники сворачивали с асфальтированного тротуара на грунт, чтобы не проходить под укосиной телеграфного столба, стоящего недалеко от райкома партии. Все руководители района скромно отмечали пасху и открыто – родительский день. Традиции переплелись с верованиями и суевериями. Некоторые суеверия, как например, своевременное чихание пришло «из романтических веков, от древнегреческих богов и сказок нашей старины». Что можно назвать верой, а что традицией? Загадочна русская душа!
Апрель 1985.
