Уланбель. Глава 11. Разведка по воде.

Глава 11. Разведка по воде.

     Начало второго дня встретили Витька с Шуркой без волнения, – как обыденность. Сообразительные и хваткие они быстро приспособились к условиям еще вчера – казавшейся такой необычной и сложной, своей новой работы. Оказалось – все просто! Катайся себе на косилке, следи за косой и рассматривай, что там обнажается на голой, под лысину остриженной, земной поверхности. Очень быстро приноровились они, временами подкручивая рулевое колесо, так держать свою косилку в общем клине, чтобы во всю ширь полотна захватывала она зеленую массу, и чтобы сзади, на общей ширине выкашиваемой клином, не оставалось пропущенных травяных островков.
     Трактор уверенно тащил сцепку по длинной меже, выдерживал прямую линию, и лишь на краях поля во время разворотов приходилось друзьям держать ухо востро. Отключать косу, чтобы не молотила попусту на уже выкошенных участках, приподнимать полотно, чтобы не цепляло оно и не сгребало в кучу скошенный слой, выправить косилку так, чтобы не волочилась она юзом инерцией разворота.
     Особенно актуально было это для четвертой Витькиной косилки. Впрочем, он очень быстро уловил нюансы управления, и в целом, все у него получалось.
 
     До обеда бригада работала без перерыва и выкосила огромное поле. Поле это было обычным, луговым с травой – не выше пояса. То, где охотился Витька на фазанов. Красивое, живописное – это да! А так – ничего примечательного. И даже скучно стало Витьке от наступившего однообразия. И оттого все настойчивее стал напоминать о себе и печь в голову усиливающийся солнечный жар. Давил, становился все нестерпимее, и оборвался, наконец, временем ровно в полдень, когда Федя остановил трактор и сообщил, что пора бы и пообедать.
     А у Витьки перед глазами не обед совсем стоит, а речка. Вожделенная речка. Так и манит в воображении синевой и прохладой. Нетерпение одолевает, пока отцепили они косилки, набились гурьбой в кабину и добираются на тракторе до табора.
     И также как и вчера до обеда, а потом – и после, вот уже выписывает с упоением Витька кренделя на воде.  А потом, на спинке, долго поддерживая вялыми движениями ног и рук, тело на плаву, нежится в блаженной прохладе, глядит в безоблачное небо, такое же цветом, как и река, и кажется Витьке, что растворился он весь в райском океане. И окутывает его тишина, и нет ничего вокруг, и его самого нет, и мыслей никаких.

     Резкий оглушительный хлопок возле уха и брызги по лицу возвращают его в реальность. Он вскидывается от неожиданности и ошалело шарит вокруг глазами. Это Шурка подплыл потихоньку и с силой хлопнул ладошкой по воде. Раз, а потом – еще… Скучно, видишь ли, ему без напарника. Накупался вволю и тянет за собой из воды. Пришло время спрятаться в тенёчке под навесом и может быть, даже подремать.
     Витька отнекивается. У него возник интерес и хочется ему детальнее ознакомиться с речкой. Они купаются пока в самой широкой её части. Там, где уперлась в неё колея, по которой они сюда приехали. А на противоположном берегу эта же колея выходит из реки и сквозь огромный луг, такой же, как только что они выкосили на их берегу, уходит в возвышающиеся горками до самого горизонта барханы. И куда уходит эта тропа-колея  – неведомо Витьке. Может к озеру Балхаш, а может быть – в город Джезказган…
     Только в одном месте, там, где купаются они – без поросли высокой камышовой, с обеих сторон лысый берег. А так – прячется, утопает вся река в густой его массе. И захотелось Витьке заглянуть между камышами, вверх по течению реки, туда – откуда плавно скользит водная гладь. Что там, в середине, между камышовыми стенами, и что таит в себе изнутри скрытое за поворотом таинственное пространство?

     И поплыл Витька решительно, красиво и быстро навстречу медленному течению. Держится посредине и такое чувство у него, что становится река всё уже и уже. И проплыл-то совсем немного, и вот, камышовые берега по бокам как будто душат реку, сдавливают её водяное горло. И уже совсем рядом – на расстоянии не более трех метров с обеих сторон от него, не дальше, нависают свысока, и кажется, вот-вот сомкнутся и заслонят собой небо. И уже не в реке он плывёт, и даже не в речке, а всего лишь – в арыке широком. Это так неожиданно и Витька сбивает ритм движения, оглядывается назад, а там – тоже нет реки, – сплошной камыш заслонил все собой за её легким изгибом. И нет, оказывается, глубины у этого арыка. Ноги его внезапно и совершенно неожиданно упираются в скользкое глинистое дно. И чего уж плавать тут – воды ему чуть выше пояса. Затхлый запах болота окутывает Витьку. А вместе с ним и тревога. А вдруг – там, где уперся он ногами в дно – тоже болото? А вдруг – засасывать начнет? И вообще – что таят в себе эти прямо из воды, растущие камышовые берега? От них так и веет опасностью…

     Усилием воли Витька преодолевает тревогу и медленно, тщательно прощупывая твердость дна, все-таки продолжает двигаться вперед. Речка опять изгибом уходит в сторону и Витьке все еще любопытно – что же там, дальше? Он осторожно выглядывает за поворот и совершенно неожиданно впереди от себя обнаруживает стайку диких уток безмятежно плавающих по воде. И так близко они от него, что, кажется – если постараться хорошо, то и руками до них дотянуться можно. А утки, или не пуганые совсем, или не замечают его. Плавают себе и плавают. И совершенно не собираются улетать. Витька мгновенно забывает о страхах своих. Замирает в стойке охотничьей собаки и осторожно, стараясь не спугнуть выводок, и не обнаружить себя отступает назад за изгиб. И пятится, пятится, бесшумно, без единого всплеска. И это ему удается. 
     Пора возвращаться. Он углубился в реку вверх по течению, метров на пятьдесят, не больше от места их обычного купания. Совсем неприятно ему идти, ступая по дну. Оно по-прежнему илистое, вязкое, да еще и водоросли цепляют за икры. И никак не достигнет Витька места, где углубится река и можно будет, наконец, оттолкнуться от дна и поплыть. Еще немного, и вот уже по грудь ему вода и можно уже…

     И тут, зашевелились и стали дыбом волосы у Витьки от настоящего страха. Боковым зрением увидел он подозрительное дребезжание воды, и неподалеку совсем, прямо из камыша, над водной гладью показалась голова змеи, и вот уже вся она, извиваясь, плывёт поперёк реки прямо перед ним. Огромная – с метр, точно! А сначала показалось – прямо на него! Витька застыл как изваяние, так и не начав свое плавание, совершенно беззащитный, и чудом каким-то сумел не поддаться панике и не утерял способности мыслить. Он когда-то вычитал, вспомнил мгновенно, и сработала в сознании уверенность, что не могут змеи нападать и кусаться в воде. Так оцепеневший от страха и омерзения, от одного только вида змеи, и поддерживаемый отчаянным убеждением в её водном бессилии – провожал торчавшую из воды треугольную голову, к счастью, уже удалявшуюся. Змея, совершенно не обращая на Витьку внимания, плыла себе и плыла. Так, метрах в двух проскользнула мимо и исчезла на другом берегу. Неимоверную выдержку проявил в себе Витька, чтобы застыть столбом и не шевельнуться. И не успел еще в камыши втиснуться её хвост, как Витька рванулся вперед. И не помнил он – то ли плыл, то ли бежал по воде, но на берегу оказался в одно мгновение. И только тут – перевел дух. И не трясся совсем, и что странно – даже смельчаком себя почувствовал. Но самое главное – не перебила неожиданная и опасная встреча с рептилией азарт его охотничий, который опять разбудила в нем стайка диких уток, ну совершенно, как представилось ему, легкой добычей расположившаяся на воде.