Небольшой уральский посёлок Камбарка утопал в зелени лип, тополей, сирени и черемухи. С одной стороны его подпирал густой хвойный лес, даривший жителям грибы, ягоды и свежий целебный воздух, с другой – маленькая быстрая речка по-сестрински обнимала Камбарку. Низина, устланная сочной травой, была похожа на искусный ковер, сотканный невидимыми талантливыми руками.
В поселке жила девочка Зоя вместе со своими родителями. Крепкая, здоровая, выросшая на домашних продуктах: мясе, молоке, овощах и ягодах. Она не занимала ни свежести, ни красоты и пребывала, казалось, всегда в превосходном настроении. Яркие каштановые волосы весело подпрыгивали на её хорошенькой головке двумя крепкими косами, а светло-голубые выразительные глаза с густыми черными ресницами смотрели на окружающий мир внимательным, пытливым взглядом.
Зоя помогала маме по хозяйству, а отца радовала послушанием и отличием в учебе. А еще девочка любила гулять вдоль берега речки, заходить глубоко в лес, – она знала окрестности вокруг километров на двадцать. Она рыбачила вместе со своим папой; они брали удочки, и рыбачили с лодки или прямо с берега, часами разговаривая на интересные для них одних – темы. Со своей матерью Зоя работала в огороде или встречала корову с пастбища.
Всё, чем бы мы ни занимались в детстве, кажется нам веселым, интересным, ярким, живым, а главное тем, что уже никогда не повторится во взрослой жизни…. А может мы просто так себя настроили?!
Летнее солнце только выкатилось рыжим шаром над верхушками мохнатых деревьев соседнего леса; сизая дымка начала медленно растворяться в пряном воздухе, окружавшем поселок; над рекой разносились лягушачьи концерты, а крупная рыба то и дело била хвостом по темной поверхности воды, где-то у набухшей коряги, лежащей у берега.
Зоя уже проснулась и помогала матери по хозяйству: подоила корову, подмела пол в сенях, накормила кур, собрав из-под них яйца, с усердием прополола две грядки лука. Немного уставшая, раскрасневшаяся, с растрепанными волосами, но неизменно веселая и счастливая девочка побежала к маме, и нашла её в доме, сидящей перед зеркалом с расческой в руках.
– Мама, вы меня отпустите погулять? – спросила Зоя, переводя дыхание.
– А куда ты хочешь сходить, доченька? – мать Зои перестала расчесывать свои густые волосы и посмотрела на отражение дочери в зеркале.
– Я сбегаю на луг, к старому дубу, – начала загибать пальчики девочка, – потом к речке, на опушку леса ещё….
– В воду не заходить, – перебила мама воодушевленный порыв своей дочери, – и в лес далеко не суйся, хоть ты и знаешь каждый куст, каждое дерево.
– Хорошо, мамочка!
Зоя готова была уже сорваться с места, но мать остановила её жестом.
– Там где-то отец должен рыбачить, может как раз у старого дуба, – говорила женщина, задумчиво приложив палец к ярким живым губам, – скажи ему, чтобы возвращался раньше, дома дела есть.
– Я всё поняла, мама, – заверила Зоя, изнемогая от нетерпения вырваться на простор, на воздух.
Мама Зои продолжила приводить в порядок свои непослушные длинные волосы. Девочка заломила руки, сжав кулачки, взвизгнула от радости; потом подбежала к матери и расцеловала её. А затем вприпрыжку убежала одеваться для прогулки, только и видно было, как толстые косы Зои извивались позади аккуратной головки, словно два корабельных швартовочных каната.
Надев на себя мягкую куртку, плотные штаны и резиновые сапоги, Зоя выскочила из дома и по пути, забежав в сарай, захватила корзинку, а через пару мгновений уже шла по улице в сторону речки.
Ласточки низко летали, лавируя меж крон деревьев, изобретая свой собственный воздушный танец. Вокруг становилось свежее, и пространство медленно наполнялось влажным воздухом; но солнце всё ещё светило.
Зоя шла своей обычной легкой походкой вдоль грунтовой дороги от своего дома. Её встречали и провожали деревянные избы с резными наличниками и веселыми занавесками в окнах; соседские мальчишки озорно и крикливо играли в ляпки; козы, облюбовавшие дикую яблоню. У обочины дороги лежала огромная лохматая собака, дергающая во сне лапами, казалось, она за кем-то гонится.
У крайнего в улице дома – покосившегося «скворечника» на два окна, Зоя встретила мальчика, размахивающего длинной хворостиной и представлявшего себя казаком или мушкетером, который сражается с полчищами врагов, роли которых играли переросшая лебеда и свирепая, злая крапива.
Мальчик – его звали Лёней – увидел Зою и сделал еще несколько сильных взмахов своей вичкой - саблей.
– Зойка, куда пошла? – лихо спросил Леня, скрывая смущение напором и дерзостью.
– Хоть бы поздоровался сначала, – скорчила недовольную гримасу девочка, но сказала: – На речку иду, а может ещё куда – гуляю одним словом.
Мальчик оглядел наряд девочки и понимающе кивнул.
– Хорошо, что ты Зойка в сапогах, – заметил Леня и продолжил: – Сейчас змей – кишмя-кишит. Я вон сегодня штук шесть видел, одну задавить хотел, да она уползла…
Зоя посмотрела на парня лукавым взором.
– А мне говорили, что ты змей боишься Ленька!
– Чего это… – встрепенулся мальчик, – Я вообще ничего не боюсь, слышишь!
Зоя расхохоталась звонким задорным смехом и оставила Лёньку стоять, уперев кулаки в бока, с надутой и дрожащей нижней губой. Мальчик смотрел вслед уходящей девочке, ковыряя вичкой в песчаной почве. Да, она ему решительно нравилась.
Зоя вышла за деревню и направилась к реке, размышляя о том, почему мальчишки такие зазнайки и выпендрежники. Почему они всё время играют в войнушки, меряются силой, доказывая свое первенство? Конечно, они, мальчишки, сильнее девочек! Но силу можно, а главное – нужно применять во благо. Разве нет?
Вот и речка показалась из-за огибающего её луга, вода в ней весело блестела, скользила по руслу и, раздавая прохладу, неслась вниз по течению, скрываясь за темно-синим лесом.
Девочка заметила приближающуюся высокую фигуру мужчины с садком в руку – это был отец Зои. Крепкий физически и прямой по характеру мужчина лет тридцати пяти-сорока, с крупными чертами лица: густыми бровями, широким носом и плотно сжатыми губами. Весь его облик являл уверенность, твердость и решимость действий.
– Папа, ты уже возвращаешься? – радостно крикнула Зоя.
– А ты дочка за мной идешь? – обрадовавшись, что видит дочь, спросил мужчина.
– Нет, я пошла прогуляться, и, может быть, грибов, ягод набрать, – объяснила Зоя. – Но мама мне сказала, «Если отца увидишь, скажи ему, чтоб не задерживался!» А тут ты, папа, и сам идешь…. Какой улов сегодня?
– Всё ясно. Да поймал пару судаков, пяток жерехов и кошке мелочи килограмма четыре – негусто. Всё это время мужчина смотрел на свою дочь любящими и беспокойными глазами. А дочка тем временем заглянула в садок. – Очень даже густо, папа! – похвалила Зоя своего отца.
Затем, подняв голову и посмотрев в серые глаза папы, спросила: – А может, пирог сделаем рыбный из судака? Я его так люблю, сильно-сильно.
Отец, довольно рассмеявшись, обнял свою дочь, поцеловал в лоб и, пообещав передать матери её пожелания, зашагал твердой походкой домой.
Теперь Зоя передумала идти к речке, а направилась к лесу и через некоторое время была на ближайшей опушке. Девочка бережно собирала грибы и ягоды – эти щедрые дары родного леса. Она тщательно выбирала каждый грибок, будь то груздь или белый, подосиновик или маслёнок, каждую ягодку – землянику, малину и ежевику. Много она бы и не собрала с такой маленькой корзинкой, поэтому Зоя не только брала самые спелые из них, те, которые «на неё смотрели», но и вдоволь покушала ягод с куста.
Увлекшись собирательством, Зоя поставила корзинку под широкие ярко-зеленые листья папоротника, а сама отошла, когда же она вернулась – корзинка лежала на боку. «Видно не крепко стояла», – подумала юная собирательница. Машинально собрав плоды своих трудов, Зоя взяла поклажу в руки и, поправив косынку, отправилась домой. Она хорошо погуляла, покушала ягодок, подышала свежим целительным воздухом хвойного леса – можно завершать прогулку. Да и корзинка полная.
Тем временем воздух стал прохладней, и как будто повисла тишина. Кристальная синь неба рассыпалась к западу, там небо было покрыто иссиня-черными тучами, ломаные линии молний разрывали и перекраивали густые тяжелые тучи, раскаты грома долетали с большой задержкой, – значит гроза ещё не близко. Но она приближалась, чтобы обрушить всю свою силу и мощь на мирно существовавшую деревеньку.
Зоя прибавила шаг, в ней поднималось внутреннее волнение, какое всегда бывает у человека перед величественными силами природы. Она шла, не оборачиваясь, кутаясь в свою легкую матерчатую куртку, а западный ветер обдавал лицо и руки девочки пугающим холодом и ощущением тревожных перемен.
Приближаясь к дому, Зоя увидела свою маму, бегущую навстречу дочери. Жестами она показывала, чтобы дочь поторапливалась. Как у любой матери в сердце поднимается тревога за своё дитя, так и Зоина мама нутром ощутила какую-то опасность. Она, конечно, знала, что дочка знакома с местностью, умеет плавать, разбирается в грибах и ягодах, что Зоя послушна и благоразумна, но тревога материнского сердца за своего ребенка выше всяких доводов рассудка.
Поравнявшись, они – мать и дочь – обнялись, обменялись приветственными фразами. Мама Зои осматривала девочку: нет ли на ней клещей, которые, вполне возможно, могли попасть на одежду во время лесной прогулки. И тут, заглянув через голову своей дочурки, женщина увидела, что в двух-трех шагах от них, свернувшись пружиной, лежит здоровенная черная гадюка. Змея, подняв голову над землей, «щупала» языком воздух, собирая, таким образом, всю информацию об окружающем мире. Мать девочки насторожилась, потом, о чем-то поразмыслив, сказала:
– Зоя, эта змея, мне кажется, ползет по твоим следам от самого леса.
Девочка, сама не зная, что возвращается в такой компании, сначала растерялась, но, не испытывая страха перед ползучими тварями, панике не поддалась.
– Я её не заметила, мама, – ответила девочка. – Но почему она меня преследует? Может её палкой отбросить в траву?
– Нет, дочка, подожди, – остановила геройское поведение своей дочери женщина. – Она не просто так за тобой увязалась… Брось-ка свою корзинку на землю, и давай отойдем.
Зоя, не раздумывая, бросила свой лесной капитал в сторону преследовательницы. Корзина упала, освободив содержимое на дорогу. И вдруг из горки ягод и грибов, листочков и травинок выполз маленький вертлявый змеёныш – такой же детеныш своей матери, такое же обожаемое, хоть и на инстинктивном уровне чадо, продолжение рода, тревога за которое у всех родителей заложена на генетическом уровне. Ползучее семейство вновь соединилось и, двигаясь удивительно синхронно, скрылось в густой высокой траве у обочины дороги.
Мама обняла Зою за плечо, и они торопливо пошли домой под первые крупные капли надвигающегося ливня.
– Вот видишь, дочка, все матери переживают за своих детей.
– Да, мама, я это вижу и чувствую, –
