ТРИ КАПЛИ ЯСНОСТИ НА СТАКАН НЕИЗВЕСТНОСТИ

приходила, забегу, приберусь по-быстрому, да назад — молодая тогда была, прыткая. Вот и рассказываю деду про всякое, про дела да заботы. Он молчит, сердешный, то ли думает о чем, то ли слушает — непонятно. Так неделя прошла, другая началась. Я деду Егору уже и подушечку в домовину под голову приладила, и ночью его укрываю, чтоб не замерз. Ждем с Митей, чем все это кончится. А тут пришло письмо от двоюродной его сестры. Она в деревне жила, под Волоколамском. Я это письмо деду Егору прочитала. Тут он ожил. И заговорил. Сказал, что хочет повидать сестру, проститься. Мы с Митей обрадовались. Выходило, погодить решил дед Егор со смертью. Хоть какая, да отсрочка. Поднялся из своей домовины дед — худой, одежда как на пугале огородном висит. Две с лишним недели в домовине пролежал. Накормила я его по-людски, в баню они с Митей сходили. Сперва волновались мы, как же его в дорогу отпускать, ослаб ведь. Но дед вроде оклемался, мы и решили — пусть. Все лучше, чем в гробу смерти дожидаться. Проводили на Ржевский вокзал (сейчас-то он Рижским называется) и отправился наш дед к сестре.
Дарья Никитична помолчала и стала рассказывать дальше.
Деда Егора они так назад и не дождались. От той же сестры пришло через месяц письмо. Оказалось, что дед Егор пошел в лес побродить с ружьишком, да и подорвался на неразорвавшейся авиабомбе — много их в ту пору находить стали, оставшихся после фашистов. Разметало его в клочья, ничего не осталось, даже ружья не нашли. Только воронка огромная в том месте. Так и не пригодилась для него домовина. Погоревали они с братом, а потом Митя разобрал гроб, да из тех досок построил два стула. Дарья Никитична ругала его, говорила, зачем, мол, нехорошо. А Митя не соглашался. Говорил, что пустой гроб хоронить не дело, а так хоть какая память от деда Егора останется. Так и стояли два одинаковых стула рядышком, только Дарья Никитична на них не то что сидеть, даже смотреть не хотела. Потом устроилась она на завод. Через десять лет квартиру дали в Большом доме. Дарья Никитична была уже замужем, а Митя оставался холостым, так втроем и переехали. Не хотела Дарья Никитична брать стулья, но Митя не послушал. В пятьдесят девятом Митя, наконец, женился и уехал к супруге. Потом в каптерке цеха, где Дарья Никитична работала, понадобился стул. Начальство не торопилось снабдить ее этим предметом мебели, так она и принесла из дому один из стульев. Там он и остался. Потом переехала на Богородское шоссе, второй стул из дому отправился за хозяйкой — она к тому времени уже привыкла к нему, а сейчас и вовсе он у нее стал любимым…
Дарья Никитична умолкла, грустно улыбнулась и спросила у Милы:
— А пришла-то ты зачем?
Мила тоже улыбнулась, но смущенно (теперь, когда она знала историю стула из приемной, придумывать что-то было сложно):
— Да вот… чаю попить.
— Что ж, на здоровье, — хозяйка поднялась и поставила чашки в мойку.
…Уже в прихожей, надевая пальто, Мила сказала:
— Спасибо, Дарья Никитична. Вы мне очень помогли.
— Это тебе спасибо, деточка, — отвечала старуха и когда Мила уже шагнула за порог, неожиданно сказала:
— Если боишься, снеси на помойку.
Мила вздрогнула и обернулась к хозяйке. Та спокойно посмотрела Миле в глаза и покачала головой:
— Хотя лучше бы его сжечь. Не со страху, для порядка… Или не позволяй на нем сидеть никому. Да только бояться нечего. Легкая смерть вместо мучительной — разве ж это не благо? А тот стул, что у меня в кухне — «пустой». Его Митя из крышки того гроба построил.
…Теперь Милу всегда, когда она приходила на работу, встречало живое существо — старый стул мореного дерева без инвентарного номера, но с адресом, записанным на обороте сидения химическим карандашом.

— Женя, дети, где вы? — раздалось снаружи.
— Облом, — выдохнул Жека. — Только я хотел еще одну историю  рассказать.
— Ничего, в другой раз расскажешь, — ответил Денис и первым полез из домика.
— Мы идем, ма! — заорал сзади Жека и красные вспышки фонаря сменила тьма.
В кустах сирени продирались в полной темноте. Островом света посреди ночи возвышался дачный дом. Отточенный месяц висел над крышей и казался еще более одиноким в окружении звездных бусин.
— Ау! — снова позвала Жекина мама.
— Мы тут, ма, — откликнулся Жека. Все двинулись к дому.
Когда дошли до крыльца, за воротами раздался шум мотора, потом стих и тут же женский голос неуверенно сказал:
— Господи, ну и темень… Тут, что-ли?
— Светка! Тут, тут! — закричала мама Жеки и кинулась к калитке и за забором стали слышны голоса:
— Закатывай. Я уж думала, ты не приедешь.
— Пробки эти, злое…
— Тс-с! Дети тут, ты что, мать!
— Пардон…
— Ну, заводи, я ворота открою.
Во двор въехала красная машинка и из нее вышла женщина. Увидев детей, она весело сказала:
— Ого, целая ватага. — Она обернулась к Жекиной маме, запиравшей ворота: — А твой-то где?
— В шортах, весь в ссадинах, обормот…
— Большой какой.
С крыльца кто-то шумно ссыпался, громыхая по ступеням. Раздались слабые ругательства:
— У, ч-черт, темень-то… Настюха, ты где пропала?
— Тоже мне, «где». Нет, чтобы помочь слабой женщине с воротами.
— А это у нас кто? Светик, что-ли?
…Шумная ватага ввалилась в дом. Со всех сторон гремело:
— Ба, Светка нарисовалась!
— Привет!
— Дай поцелую-то…
— А где бла… благоверный?
— Благоверный на очередном форс-мажоре.
— Ты смотри, как это нынче называется! Надо запомнить…
— Дети, быстро умываться, — скомандовала мама Маши.
Когда все угомонились, женщина, которую называли Светой, вдруг сорвалась из-за стола:
— Ой, ребят, я ж забыла совсем! Новость-то какая!
— Что стряслось?
— Комп у тебя есть?
— Ноут. А что?
— Тащи скорей. У меня фотки на флешке.
— Что за фотки-то?
— Людку помнишь?
— А то!
— Замуж вышла! Я ж гуляла на той неделе. Теперь снова на диету…
— Людка? Ух ты. А за кого?
— Ты не знаешь. Да и я не знала. Представляешь, как они познакомились?
— Как?
— В лифте вместе застряли.
— Романтика!
— И после этого он, конечно, как ж-ж… дж-ж-жентльмен просто обязан был жениться…
— Да заткнись ты, пошляк.
— Где флешка-то? Давай.
Маша подобралась к столу, у которого сгрудилась вся взрослая компания и увидела на экране компьютера жениха и невесту. На жениха ей было смотреть неинтересно, а вот невесту она успела рассмотреть хорошо.
Красивая молодая женщина держала под руку высокого мужчину. Невеста счастливо улыбалась и на правой руке вместе с обручальным хорошо было видно другое кольцо, на указательном пальце.
Оно было с камнем, радужно сверкнувшем в блице фотокамеры.