Жизнь по науке

трудящихся». Когда я в очередной раз принёс в бухгалтерию ведомость на зарплату, Главный бухгалтер отказался её подписывать.
-У вас слишком большие суммы! – заявил он мне. – Откуда такие цифры?
-Из штатного расписания, - ответил я. – Лично я совмещаю две должности: мастера бригады и инженера-электроника. Другие члены бригады тоже что-то совмещают или кого-то заменяют при необходимости. Некоторые работали по полторы смены. Всё согласно договору. План мы перевыполняем. Вот соответствующая справка. Чужого или лишнего не требуем. Чем Вы, собственно, не довольны?
Главный бухгалтер долго мялся, пыхтел и, в конце концов, тихо сказал:
-Мне запретили подписывать ваши ведомости, если в них будут указаны суммы более трёхсот рублей на человека.
-Вы хотите расторгнуть договор? – спросил я. – Заплатите нам за отработанный месяц, и мы вернёмся к прежнему режиму работы. Думаю, начальство быстро найдёт нам нового мастера участка.
Главбух вновь запыхтел. Потом, убедившись, что нас никто не подслушивает, шёпотом сказал мне:
-Да разделите вы превышающие лимит суммы на тех членов бригады, у кого зарплата меньше трёхсот рублей. А те вам их пусть при получении отдают.
-Всё равно остаётся немалая сумма «излишков». У нас в бригаде нет лишних людей и дармоедов.
-Да и чёрт с ней! – взъярился главбух. – Вам уже весь завод завидует. Хорошо ещё, что в Москве, в министерстве о ваших успехах пока не знают. Всё начальство трясётся, как бы и другие бригады, а то и весь завод не заставили перенимать ваш опыт. Им всем легче прикрыть вашу бригаду, чем… Довольствуйтесь тем, что вам предлагают, не лезьте на рожон.
Я посоветовался с бригадой, и мы смирились. Зарплаты наши сжались, как и энтузиазм. В отличие от недовольства окружающих. Ведь мастера нашего цеха получали 160-170 рублей. Рабочие – около 200 рублей. А мы – по 300! Завистливое шипение и жалобы в партком не прекращались. И вдруг завод неожиданно приобрёл в Германии новую линию гальваники. Немцы быстро завезли и отладили оборудование. Завод набрал и обучил необходимый штат работников. И мы оказались не нужны. Как только заработала немецкая линия, нашу бригаду немедленно расформировали. Оборудование пустили под пресс, работников распихали по другим участкам и цехам. О бригадном подряде больше никто не вспоминал.
А я ещё долго бегал по разным инстанциям, пытаясь сдать килограмм технической платины, которая осталась в нашей разрушенной лаборатории. Никто её не хотел у меня принимать, так как всё наше оборудование было уже списано с учёта. А мне и в голову не пришло тогда заныкать никому не нужный драгоценный металл. Как бы он мог мне пригодиться всего через несколько лет, когда все мы в одночасье стали нищими и никому не нужными «россиянами». А тогда, в богатом СССР, ни наш бригадный подряд, ни какой-то килограмм платины, оказались никому не нужны. Без работы и зарплаты мы, конечно, не остались, а платину, наверно, просто выкинули вместе с отходами производства, чтобы не засорять отчётность.
Так что, всё правильно пишет Александр Шипицын в своём фельетоне о диалектике нашей жизни. Если где-то что-то прибывает, то, соответственно, в другом месте убывает. Ныне не только на Украине, но и у нас, в России, олигархи и чиновники богатеют, а страна и народ нищает. Так и живём. По науке.  
             
08 сентября 2011 г.