- Остановитесь, - суровый окрик заставил замереть Уну и Хесура у моста через ров, за которым виднелись прочные стены, сложенные из деревянных балок и камней и входные ворота с возвышавшейся над ними зубчатой башней. В просветах между зубцами в лучах закатного солнца блеснули наконечники копий. Караульные солдаты, облаченные в бронзовые хитоны, с мечами, висящими на ремне через плечо, приблизились и настороженно стали рассматривать припозднившихся гостей.
Уна, как и любой стигиец, с презрением относился к чужеземцам, особенно памятуя об их бесчинствах при подавлении восстания в Мемфисе, о чем ему рассказывал Мерикар. Его предки, опасаясь кушитского вторжения, однажды предоставили наемникам место для проживания неподалеку от города, где они построили алтари своих богов, которые были схожи со стигийскими Исидой, супругой Осириса, и Тефнут, женой Птаха, покровителя Мемфиса. Насколько Уне было известно, их купцы вывозили из Египта хлеб и ввозили вино и оливковое масло для своих поселений. Мемфисцы старательно воздерживались от нечистой чужеземной пищи, равно как и от общения с самими данаями. Буйные и невоздержанные наемники, отчаявшись найти любовные утешения на чужбине в объятиях местных красоток, в происках женской ласки отправлялись в храм Бастет в Бубастисе и фиванские лупанарии, где тамошние кошечки с удовольствием обслуживали оторванных от родины варваров. Слава о некоторых «жрицах любви» разносилась далеко за пределами Стигии. Дело дошло даже до того, что распространился слух (видимо, не без участия данаев) о некой Дорихе, храмовой гетере, которая якобы стала женой прадеда Уны и даже одна из пирамид рядом с усыпальницей почившего предка посвящена именно ей. Семья Уны всегда это с гневом отвергала, так же, как и легенды о неком стигийце Данае, бежавшем в Аргос в незапамятные времена, преследуемый своим братом, и чье имя теперь носят данаи. Мерикар рассказывал Уне, что давным-давно данайцы в числе прочих морских народов напали на Стигию и только ценой огромных усилий удалось отбить их нападение. Потом они вместе с островитянами-аласийцами разгромили в Дельте Саис, город Нейт, и основали Навкратис, откуда Уне предстояло отправиться по Великому Сирийскому морю. Цари Стигии боялись данаев, но с удовольствием использовали их боевые качества в борьбе за власть во время многочисленных междоусобиц. Финикийцы же нанимали их для охраны своих судов во время дальних плаваний. Собственно, последнее обстоятельство и привело Уну и Хесура в живший по своим законам лагерь наемников.
Через некоторое время один из воинов, видимо убедившись в отсутствии опасности, спросил:
- Что вам нужно? Это территория запретна для посещения.
Хесур достал из сумки небольшой серебряный браслет и протянул его говорившему без малейшего акцента воину:
- Нам нужно поговорить с гекветом Мелантием. Его родного брата, - Уна поднял браслет на уровень глаз наемника, - я с удовольствием вручу вам у его дворца.
Данай прищурил глаза и внимательно посмотрел на Уну, будто силясь вспомнить что-то. Затем еще раз окинув взглядом их одеяния, медленно протянул руку, взял браслет и, осмотрев его, что-то сказал на варварском наречии своему товарищу. Тот кивнул и медленным шагом вернулся к началу моста через ров. Толмач, как про себя назвал говорившего с ними воина Уна, жестом показал следовать за ним и первым ступил на мост. Миновав ворота, в тени которых стояли сосуды с водой для караульных, они ступили на обширный двор. Шедший рядом с проводником Уна присмотрелся к толмачу. Черты его смуглого лица, правильный тонкий нос, длинные и прямые, в отличие от данаев, черные волосы выдавали в нем полукровку. Конечно бывало, что местные девушки рождали детей от наемников, но после были вынуждены навсегда уходить из семьи и, если повезет, до конца своих дней они проживали у отца ребенка в крепости. И сама мать, и ее ребенок становились париями. Внутренняя жизнь крепостей данаев была совершенно другим миром и князь Мемфиса, никогда ранее не бывавший в их гарнизонах, с любопытством осматривался вокруг.
Из-за стен одноэтажных домов, расположенных вдоль улиц, временами доносилось конское ржание. Иногда встречались воины, спешащие сменить своих товарищей на постах. Вооруженные длинными мечами-пиками и щитами, они мрачно смотрели сквозь прорези шлемов с султанами из конской гривы и хвостов на невесть откуда взявшихся в крепости стигийцев. За небольшой оградой лежали горки камней для пращи, из которых несколько легко одетых данаев тщательно выбирали себе снаряды. Никакой суеты. Даже ящерицы обычно стремительно скрывающиеся от людских глаз, неспешно пересекали улицу, будто боясь вносить сумбур в равномерное течение жизни военного лагеря. Проводив взглядом одно из таких, на удивление, флегматичных созданий, Уна вдруг заметил десятки разбросанных по песку каменных скарабеев разных размеров - явно дело рук местных ремесленников. Зачем данаям эти символы воскрешения из мертвых?
На противоположном конце площади, к которой они вышли, возвышалось прямоугольное здание с двумя столбами перед входом. Чуть поодаль стояла колесница, видимо, принадлежавшая Мелантию. Она явно служила скорее средством передвижения, чем реальной боевой единицей, как это было у воинственных «пастухов», от которых стигийцы и позаимствовали их боевые повозки. Судя по состоянию колесницы, она послужила для парадных выездов не одному геквету данаев…
Толмач о чем-то недолго переговорил с воинами, охранявшими вход в здание, скрытый за пологом. Один из них быстро прошел внутрь и через некоторое время вернулся с высоким тощим человеком, который жестом пригласил Уну и Хесура войти. Сопровождавший их наемник проследовал за ними. Они прошли в центральную часть дома, и их тощий провожатый что-то сказал толмачу, прежде чем проследовать в скрытую за очередным пологом комнату.
Вам велено подождать здесь, - толмач указал на ряд скамей вдоль побеленных стен. Интерьер резиденции данайского геквета поражал своей роскошью. Скамьи, табуреты, даже скамейки для ног были сделаны из дерева, что в пустынной Стигии стоило немалых денег. На особых помостах из балок стояли окованные бронзой деревянные сундуки для хранения оружия и одежды. С огромного щита, прислоненного к одному из сундуков, на князя скалили клыки десятки змей, обрамлявшие голову женщины с чудовищно огромными глазами. Уна стало не по себе и он с трудом отвел взгляд. Казалось даже, что еще мгновение, и он превратится в камень…
- Для меня большая честь принимать у себя владетеля Жизни обеих Земель! – Уна обернулся и увидел молодого человека, одетого в длинную мужскую юбку и легкую рубаху. Никакого подобострастия в его манере держаться не было, - Со времен Архандра, внука Ахея, нас не посещали сыны Пта и сейчас…. Пабис!
Толмач, повинуясь приказу, бросился на помощь Хесуру, который вцепившись в руку Уны, медленно оседал на пол. Пока князь с помощью толмача укладывал жреца на кушетку, он подумал: «Так его имя Пабис…По-стигийски это …Бес!»
