Менус раскрыл суму и осторожно поставил на столик небольшой кувшин:
- Ночи Медума ужасны. Но еще ужасней местное вино. Отведайте, князь. Это вино из дворца самой Матери Бога. Она лично настояла, чтобы я доставил его Вам.
Уна с поклоном взял кувшин и, вытащив пробку, поразился несравненному аромату, раз лившемуся вокруг. Казалось, ночной воздух гавани, беспощадно раздираемый песнями предающихся греху матросов, вдруг застыл, исторгнутый божественным букетом неведомых специй и трав, искусной рукой заключенных в невзрачный, с виду, глиняный кувшин. Внешность обманчива…
После первого же глотка князь почувствовал необычайную легкость и всемерное расположение к своему собеседнику. Тяжелые думы куда-то улетучились. У молодого князя вдруг возникло сожаление, что рядом нет Хесура. Старый жрец был тонким ценителем вина и прекрасным собеседником. Его обида и негодование молчанием своего спутника начали медленно рассеиваться, подобно клочьям тумана над утренним Нилом. Менус едва не до краев наполнил чаши вновь и, словно читая мысли юноши, спросил:
- Уна –Амун, скажите, чем прогневал Вас старый хранитель Дома папирусов?
Князь с удивлением и некоторым испугом взглянул на Менуса. Ему были известны передаваемые шепотом слухи о проницательности ими-иза Херетхетес. Поговаривали даже о его умении читать мысли, что вызывало благоговейный ужас визитеров в Дом Матери Бога. И сейчас он невольно подумал, что эти слухи вряд ли преувеличены…
- Он скрыл от меня смерть Мерикара и вернется в Фивы на ближайшем судне, - его голос прозвучал неожиданно жестко, нарушив благостную атмосферу беседы. Менус чуть наклонился к князю и вкрадчиво произнес:
- Вы ошибаетесь, Уна-Амун. Он в точности выполнил приказ Матери Бога и заслуживает не порицания, а всемерной благодарности. Я скорблю вместе с Вами о смерти Мерикара и уверен, что он бы не упрекнул Хесура за молчание. Миссия, возложенная на Вас Херетхетес, да хранит ее Гор, много, много важней, чем смерть даже такого досточтимого человека, как Мерикар.
Менус пронзительно смотрел на князя. Шрамы на его лице вновь задвигались в неровных отблесках пламени светильника и Уна, не выдержав, отвел взгляд. Сквозь стремительно наполняющий сознание туман он вновь услышал голос, мягко, но настойчиво, словно неразумному ребенку, говоривший:
- Хесура тяготили Фивы после гибели сына и смерти жены. Он сам искал смерти в обители Осириса, пытаясь спрятаться от жизни под каменной крышкой саркофага. Он ехал умирать, Уна-Амун. Но Великие Девять вернули душу его сына Сущему в Уте, а Вы отвратили его сердце от желания созерцать сады вечности. Он несет послание Их воли…
Уна, с трудом борясь с дремотными оковами, еле слышно ответил:
- Зачем мне исполнять волю тех, чьи имена даже неизвестны? Я исполняю волю Матери Бога и чту Пта, Хранителя жизни Обеих Земель. А что хранят те, о ком ты говоришь?
Голос Менуса звучал уже практически внутри его головы и Уна-Амун вдруг осознал, что он просто пристально смотрит на него горящими глазами. Окружающий мир был заполнен их беспощадным пламенем и голос, отдаваясь гулким эхом в самых потаенных уголках его души, будоражил древнюю память. В затуманенном сознании всплывали картинки, от которых князя стала сотрясать дрожь:
- Есть люди, князь, чьи семьи стали первыми поклоняться Тем, Кто Пришел, немногим спасшимся со Священного острова, сгинувшего в волнах. Они стали их первыми жрецами, смешали свою кровь с кровью Пришедших и создали первые царские династии. Те, Кто Пришел, дали людям знания и вырвали их из тьмы невежества. Свет солнечных богов озарил нашу землю, загнав служителей Змея, Властителя тьмы, в безвестные пещеры и жертвенные катакомбы. Их алтари и храмы были уничтожены и забыты. Лишь, время от времени, случайному свидетелю открываются зловещие руины и Око Змея в ночи взыскует веру несчастного, жестоко наказывая за ее слабость, подчиняя и безжалостно используя…Арвад, там, на острове…Вы помните. Змей поднимает голову и источает яд ненависти и тщеславия…. Примите послание и дар Девяти. Это также воля Матери Бога, мудрейшей Херетхетес.
Уже проваливаясь в забытье, Уна прошептал:
- А что в конце? Куда ведет мой путь?
Ответ Менуса прозвучал словно эхо, затерянное в песках времени:
- Гипнос даст тебе ответ…
Уне снился дивный сон. Он в толпе ликующего народа приветствует на выходе их храма Пта в Мемфисе Сына Бога, которого на щите выносят двенадцать воинов гвардии. Во главе процессии на вышитых золотом подушках жрецы Пта в белых тиарах и блестящих на солнце нагрудниках несут символы власти Владыки Обеих Земель: скипетр с головой барана, знаки Быка, Овна, Лилии и Пчелы. Царь милостиво и торжественно взирал на ликующих подданных и, когда он повернул лицо в его сторону, князь неожиданно понял, что смотрит на самого себя.
