— Ты перепутал балетный класс с казармой? — Неллиэль решительно преградил путь направляющемуся к лестнице Белл-Ориэлю и с недвусмысленным выражением лица посмотрел на него сверху вниз.
Сам Неллиэль был на голову выше новичка и гораздо шире в плечах. Тело, лишь наполовину укрытое лёгкими доспехами, вызывающе играло железными мускулами, перекатывающимися под смуглой кожей. Короткая стрижка тёмных волос подчёркивала мужественные черты лица: крепкий, волевой подбородок; высокие скулы; мощную шею и холодные серые глаза, смотревшие на Белла с откровенным презрением.
— Дай пройти, — спокойно отозвался Белл, не желая впечатляться внушительными габаритами соперника. Тот угрожающе фыркнул, и не шевельнулся.
— Сюда нет прохода певунам, недомеркам, и смазливым блондинкам, — съязвил Неллиэль, растягивая тонкие губы в издевательской ухмылке. — Так что переоденься обратно в платьице, девонька, и отправляйся вышивать крестиком. И передай своему братцу-карлику, что ему оказана великая честь — прислуживать нам за столом во время ужина. Коротышке позволяется наполнять наши бокалы вином и даже убирать за нами грязные тарелки.
— Мой брат не обслуживает свиней, вроде тебя, — Белл невозмутимо улыбнулся. — Особенно таких, у которых тело и мозг непропорционально развиты.
— Что ты сказал?! — Неллиэль мгновенно позеленел и, сжав кулаки, двинулся на собеседника.
— Белл-Ориэль! — раздавшийся сверху голос Архангела, заставил обоих парней мгновенно замереть, и придержать свою ярость. Они обернулись. Наверху, у лестницы стоял Михаил и, неодобрительно сдвинув брови, наблюдал за происходящим. — Мне долго ещё дожидаться? Поторопись!
— Да, Великий, — послушно отозвался Белл, поднимаясь по лестнице мимо неохотно посторонившегося Неллиэля.
— Позже договорим, — прошипел тот, когда блондин с ним поравнялся.
Белл даже бровью не повёл. Спокойно обойдя воина, он поспешил за Архангелом. Тот провёл его по длинному коридору и кивком указал на одну из дверей.
— Это жилой блок, — когда Белл вошёл в огромную комнату, заставленную кроватями по всему периметру, коротко пояснил Михаил. — Занимай свободную койку и полку в шкафу. Разложишь вещи и тут же отправляйся на полигон. Занятия уже начались, так что поторапливайся!
— Да, Великий.
— На поблажки не рассчитывай, — хмуро глядя, как Белл распаковывает вещи, вновь заговорил Архангел. — У тебя есть год, чтобы доказать, что ты хоть на что-то годен. Сможешь меня убедить — твоё счастье. Нет — отправлю на кухню убирать помои, где и останешься до конца вечности!
— Да, Великий, — спокойно кивнул блондин, заканчивая с вещами и направляясь обратно к дверям.
— И учти, — не дав ему пройти, Михаил повысил тон. — Уважения своих товарищей ты должен добиться сам. Мне нет дела до ваших разборок за пределами полигона. И я не буду особенно горевать, если на очередном построении не досчитаюсь кого-то из самонадеянных новичков. Если не сможешь постоять за себя здесь — тебе не место в Великом воинстве, ясно, Белл-Ориэль?
— Я всё понял, Великий, — голос Белла не дрогнул, однако взгляд заметно потемнел. — Можно только один вопрос?
— Спрашивай, — Архангел милостиво кивнул.
— А вы будете горевать, если вдруг недосчитаетесь тех, кого определили достойными занимать место в Великом воинстве?
Михаил застыл, потом побелел и покрылся пятнами.
— Что ты себе позволяешь?! — прошипел он, задрожав от гнева. — Уже возомнил себя героем, мальчишка?! Марш на занятия! И молись, чтобы с такой гордыней тебе повезло продержаться здесь хотя бы неделю!
***
Белл-Ориэль следовал за Михаилом к полигону, думая о том, что решение Архангела предоставить ему шанс стать воином вызвано отнюдь не желанием опробовать его способности, а вполне прагматичным решением избавиться от неудобного ученика. Кажется, Михаил даже не потрудился скрыть свои истинные мотивы, достаточно ясно дав понять, что устранить проблему в лице юноши можно вполне законно, не прибегая к более радикальным методам и не мучаясь после угрызениями совести. То, что Белл сможет постоять за себя и выжить в суровых казарменных условиях, даже не приходило Архангелу в голову. Именно поэтому вопрос юноши так вывел его из себя. Нет, Михаил явно не рассчитывал на возможность Белла выжить среди тех, чья доблесть и сила проверялись ежеминутно, и в чьём разуме билась только одна мысль — победить любой ценой.
Где-то в глубине души Белл понимал Михаила и даже оправдывал его действия тем, что Архангел радеет за благополучие этого мира, делая всё, чтобы обезопасить его от всяческих угроз. Хватило одной войны, в которой погибло более половины всех ангелов, чтобы сейчас легкомысленно относиться к возможной опасности. А то, что они с Нигаром опасны — парень уже и сам начал догадываться. Достаточно вспомнить мёртвых птиц, и способности младшего перемещаться незамеченным на любые расстояния. Но самое плохое, что с недавних пор, Белл чувствовал и в себе настораживающие перемены. Не столь явные, как у брата, но не менее пугающие. Что-то могущественное и тёмное поднималось иногда из глубины сознания и требовало выхода, упрямо настаивая на праве явить себя миру. Белл сдерживал такие порывы изо всех сил, сражаясь с ними и с самим собой, но всё чаще проигрывал. Зло захлёстывало и не давало дышать, стараясь выплеснуться наружу и затопить собой всё вокруг. В таком состоянии парень больше не мог оставаться в хоре и находить успокоение в пении. Душа не отзывалась музыке, она рвалась в бой, хотела действий, чтобы утолить свою потребность в сражении.
Именно поэтому Белл сделал всё, чтобы убедить Сарниэля в том, что его голос больше не годится для вокальных партий. Когда хормейстер объявил юноше о решении Михаила перевести того в казарму, Белл-Ориэль едва сдержал победный вопль. Это было то, чего он хотел, и чего жаждала его душа! Теперь больше не придется прятать свои эмоции и носить постоянную маску благопристойности. Воины должны сражаться, должны побеждать, вызывать уважение и страх. И неважно, какой ценой они этого добиваются! Главное, что теперь Белл, наконец-то, узнает, на что он годен, и для чего пришёл в этот мир!..
С такими мыслями Белл и не заметил, как они дошагали до огромного полигона, где сын Михаила — Ориэль проводил разминку среди полусотни молодых бойцов. Раздетые по пояс, они сходились в рукопашном бою, стараясь одолеть соперника и свалить того в жидкую грязь, заполнявшую собой многочисленные ямы, устилавшие всю поверхность полигона.
Заметив Архангела, Ориэль сделал знак, и сражения тут же прекратились. Бойцы разошлись, оттирая налипшую грязь и отплёвываясь.
— Я привёл нового ученика, Ориэль, — Михаил подошёл к сыну и небрежно кивнул тому на Белла. — Пусть занимается наравне с другими и никаких поблажек, понял?
— Да, отец, — ангел кинул быстрый взгляд на брата, но покорно кивнул.
— Ты закончил разминку?
— Нет, ещё полчаса…
— Достаточно на сегодня, — перебил Михаил. — Иди, и займись другими делами. Я сам проведу сегодняшний урок.
Ориэль попрощался с отцом лёгким наклоном головы и послушно отправился в сторону казарм. Ему навстречу двигался Гавриил, который также намеревался посмотреть на тренировку воинов.
— Мне сказали, сегодня намечается очередное «избиение младенца»? — Гавриил подошёл к Архангелу, и бросил насмешливый взгляд на Белла. — И не жаль тебе его, Михаил?
— Белл-Ориэль претендует на роль великого воина, брат, — Архангел ухмыльнулся. — Его амбиции столь высоки, что я не мог отказать себе в удовольствии насладиться подобным шоу. Надеюсь, мальчишка порадует нас, и не свалится после первого же удара.
— С его строением лучше бы сразу забиться в какую-нибудь щель, а не ждать удара, — хмыкнул Гавриил. — Если конечно, он не надеется песнями уморить противника до смерти.
— Сейчас увидим, — Архангел перевёл взгляд на толпу воспитанников, и кивнул одному из них — самому худощавому и низкорослому. — Рафаэль, подойди!
Молодой ангел, с кудрявыми рыжими волосами, светлой кожей и золотисто-карими глазами, покорно приблизился. Ростом он был практически с Белла, но гораздо мускулистее и заметно шире в плечах — видимо сказывались ежедневные тренировки.
— Ну, вот, пусть никто не говорит мне потом, что я провожу бои без правил, — лениво протянул Михаил, профессиональным взглядом оценивая бойца. — Весовые категории почти равны, так что бой будет честным. Возьмите кинжалы! — приказал он, обращаясь к Рафаэлю и Беллу. — Остальным отойти за периметр!
Ангелы попятились, а Белл подошёл к сложенному в кучу оружию и выбрал из него короткий лёгкий кинжал. Как только ладонь сжала оружие, внутри парня словно что-то взорвалось. По телу пробежала волна огненного вихря, голова закружилась, на глаза упала кровавая пелена, окрашивая мир в ярко-алые тона. Это странное ощущение длилось всего долю секунды, после чего на Белла накатило безмерное чувство высшего удовольствия и особого предвкушения. Развернувшись к противнику, юноша замер, наслаждаясь пробегающим по венам жарким пламенем и осознанием того, что все мышцы подобрались и налились непривычной силой, словно у хищника, приготовившегося к броску.
— До первой крови! — скомандовал Михаил, не замечая перемен, произошедших с новичком. На лице юноши невозможно было разглядеть ничего, кроме холодного равнодушия и странной улыбки, промелькнувшей на мгновение на его губах.
Эта улыбка отчего-то насторожила Гавриила, заставив его занервничать. Но прежде, чем он успел разобраться, в чём причина, Михаил уже махнул рукой, приказывая начать бой.
Рафаэль, сжимавший по кинжалу в обеих руках, тут же двинулся по кругу, обходя соперника и выбирая момент, чтобы нанести первый удар.
Белл не шевелился. Казалось, он вообще не собирается драться. Его рука с оружием была опущена, взгляд прекрасных фиалковых глаз оставался равнодушным и не выражал ничего.
Рафаэль неумолимо надвигался, но блондин, по-прежнему, просто стоял, безразлично игнорируя угрозу.
Перед глазами Белл-Ориэля воздух клубился кровавыми облаками, облекая тело Рафаэля в отчётливый мерцающий кокон. Белл смотрел на соперника и видел всё, что отображалось сейчас на его лице. Дрожавшие от возбуждения губы, сокращающиеся мелкие морщинки в уголках глаз, пульсирующие от напряжения зрачки. Все движения фиксировались до малейшей детали, протекая не спеша и тягуче, словно в замедленной съёмке, и вызывая у Белла непонятное чувство досады и раздражения.
«Он издевается?» — пронеслось у юноши в мозгу, когда Рафаэль очень медленно стал заносить руку с кинжалом для удара. — «Я на нём успею узоры нарисовать, пока он до меня дотянется!»
Дождавшись, наконец, выпада, Белл вяло уклонился, наблюдая, как рука соперника плавно летит в сторону, а другая поднимается для удара. Подождав, пока кинжал окажется на уровне груди, парень снова не спеша уклонился и разочарованно вздохнул. Нет, такой бой его явно не воодушевлял и не давал столь необходимого сейчас чувства удовлетворения. Наблюдать за тем, как противник бестолково топчется возле него в безуспешной попытке продырявить, навевало скуку и вызывало тоску.
Позволив Рафаэлю ещё пару раз ткнуть кинжалом в воздух, Белл одним коротким движением
