перестройки сильно сократили штаты. Там, где должны работать два участковых инспектора, остался один. Даже на простой поквартирный обход не хватало дня, не говоря о профилактической работе. И в эту обстановку районного беспредела вмешалась неведомая сила. Со слов пострадавших получалось, что они такие вот белые и пушистые прогуливались по району, заметили одиноко бредущего дедушку и подошли к нему попросить закурить, а он, ни слова не говоря, тростью разбил голову просящему, а остальным поломал кому руку, кому ногу. Другая группа пострадавших сообщила: они сидели, пили пиво в скверике и никому не мешали. Смеялись, разговаривали, а тут из-за дерева выходит старик с тросточкой и лезет не в свое дело:
– Вы на дорожку плюете и окурки бросаете.
– Ну, мы его послали, он нас покалечил, а Тёму так уделал, что он валялся как убитый.
– А вы что, драться разучились? – поинтересовался следователь.
– Тёма хотел ему настучать по его бестолковке, а получил сам. Этот дед крутой, он приемами владеет, он нам всем навалял, А Тёме голову расколол, как тыкву. – шмыгая носом, сообщил хулиган-переросток.
Следствие топталось на месте, правда особого шума не было. Но после того, как в одном из подвалов нашли четыре повешенных трупа со следами надругательства, и огарками ритуальных свечей, по району прокатилась волна слухов о маньяке, который насилует и убивает молодых парней.
Николай не оставлял поиски тех, кто убил Надежду. Сам факт насилия оказался для Надежды смертельным. Она не принадлежала к тем женщинам, для которых акт совокупления был обыденным делом. Женщины с заниженной социальной планкой, как курицы, встали после акта, встряхнулись и продолжили жить дальше.
Надежда была из-той редкой категории женщин, которые вступали в плотскую связь с единственным мужчиной, на всю жизнь. Остальные мужчины отвергались. В прошлые века такие, как Надежда, становились монашками и служили Богу. Надругательство над телом воспринимали как смерть. Именно это и не смогла пережить Надежда, ушла из жизни, угасла, как свеча.
Поиски Николая увенчались успехом. Как-то в баре, сидя на привычном месте и рассматривая посетителей - любителей пива, обратил внимание на четверых парней. Весело беседуя о чем-то своем, они уселись рядом за столик. Рассчитываясь, один из них достал из кармана плоский кошелёк из тисненой кожи. С одной стороны кошелька сверкнула полированная пластина с орнаментом. Кошелёк был тот самый, который изготовил Николай в первый год жизни с Надеждой. Это был подарок ко дню рождения супруги. Бронзовая пластина, обработанная по особой технологии, сверкала как золотая, а затейливый орнамент, отчеканенный на ней, был неповторим: руны из древнего текста должны притягивать в кошелёк деньги.
Видимо жадность не позволила насильнику расстаться с красивой вещицей, которая могла стать уликой. Разбалованные безнаказанностью, насильники даже не задумывались о возмездии.
Для Николая стало понятно, кто убил его Наденьку. Дождавшись, когда они вышли из бара, пошел следом, проследил за парнями вплоть до комнаты в общаге. И ушел, хотя в душе горело желание убить их немедленно. Но просто смерть его не устраивала, Николаю хотелось, чтобы эти отморозки умирали долго и знали, по какой причине они умирают. А то, что это были они, у него не возникло ни капли сомнения. Разговор, который он слышал, сидя возле этих парней, развеял сомнения: они обсуждали очередное приключение и смеялись над тем, что жертве будет стыдно обращаться в полицию. Даже если жертва обратится, то они не оставляют никаких следов насилия. Не бьют, не рвут одежду, не оставляют в теле следов, а так лишь слегка придушат, чтобы тело было мягким и податливым. Николай удивился собственной выдержке, он справился с желанием убить их тут в баре. Если он это сделает на виду у множества людей его дети останутся сиротами. И в милицию обращаться не было смысла, времени прошло много, а о вещице они скажут, что подобрали на улице.
Николай готовился к возмездию, нашел безлюдное место с удобным подвалом. Заранее принес в него крепкий бельевой шнур, скотч, четыре кукурузных початка и ржавый, но остро отточенный нож. Для того, чтобы казнь приняла мистический оборот заготовил свечи, купил их в сельском магазине соседнего района. Вылавливал поочередно насильников и приводил в дальний подвал недостроенного дома. Привязывая за руки к трубе, проходящей под потолком, а ноги к той трубе, которая проходила по низу подвала, вбивал в зад кукурузный початок и заклеивал рот, чтобы они не кричали. Поставил возле ног каждого по три свечи. При мерцающем свете, создающем антураж средневекового подвала для пыток, рассказывал им о том, что их деяния наказуемы не только по уголовным законам, но и по закону справедливой мести родственников, за надругательство над родным человеком. Николай не был жестоким, но что-то более высокое, нежели рассудок требовало совершить над насильниками казнь и не просто казнь, а чтобы эти выродки получающие удовольствие от унижения женщин, в полной мере испытали ужас медленной смерти.
По микрорайону поползли слухи: в городе объявился маньяк, который ловит молодых мужиков и кастрирует их.
В подвале на новостройке обнаружены трупы четверых парней из общежития строителей. Они умерли от потери крови. С каждого тела были сняты штаны и отрезано то, что делает мужчину мужчиной. По ужасу, написанному на лицах казнённых, было видно, что их резали живыми, и они медленно умирали от потери крови. Каждый из них видел: Чёрная фигура странно застыла, замерла и начавшая закрываться дверь. Лишь коса явно видимая в дверном проёме, едва подрагивала.
Вскоре Николай с семьёй переехал в деревню.
Его душа не воспринимала удобства городской жизни.
Я за свершившуюся месть!