Привыкшая к тому, что сосед постоянно устраивал их небольшой коммуналке пьяные выходки, Алёнка буквально на несколько секунд подняла голову, а затем вернулась к своей кукле, на волосах которой она уже несколько дней подряд училась заплетать небольшие косички. Пока получалось не очень хорошо. Косички выходили неровными, ленточки в кукольных волосах и подавно не хотели держаться, но Алёнка была настойчивой. Не получилось в этот раз – значит, получится в следующий! И её руки вновь и вновь расчёсывали старым гребешком неподатливые, приклеенные прямо к пластмассовой голове, кукольные волосы. После этого тренировка по заплетанию косичек начиналась сначала.
Шум за соседской дверью возник снова. Видимо, человек, упавший со своих, не желающих держать его в вертикальном положении ног, пытался встать, и для этого безуспешно хватался за приколоченную наспех деревянную дверную ручку. Кончились эти попытки тем, что дверь в комнату Алексея Ивановича открылась, и он вывалился в коридор тяжёлым, бесформенным кулем.
Находись Алёнка в тот момент рядом, она, без сомнения, напугалась бы, увидев столь неприглядную картину. Но массивная дверь в их с бабушкой комнату была плотно закрыта. Так что Алёнка, которая могла только догадываться, что творилось сейчас за этой дверью, даже не шевельнулась. Уж очень ей не хотелось отрываться от своего занятия.
Квартира, где они жили, по коммунальным меркам была не очень большой, хотя и состояла из четырёх комнат. Две из них были смежными и принадлежали Софье Андреевне - Алёнкиной бабушке - как участнице войны. В третьей проводил свою жизнь, заключающуюся в бесконечных пьянках, как с приятелями, так и без оных, Алексей Иванович. Четвертая же комната открывалась крайне редко, потому что наезжавший несколько раз в год хозяин, задерживался в ней на недельку-другую, а потом снова незаметно исчезал на длительный срок.
Это был молчаливый и очень аккуратный человек. Когда он приезжал (а появлялся он в их коммуналке всегда неожиданно), он даже в кухню всегда выходил в отглаженной рубашке и красивой атласной жилетке вишнёвого цвета. Спокойно здоровался с Алёнкиной бабушкой, наливал воды из крана, ставил на плиту кастрюлю и исчезал в своей комнате.
Алёнка, которой больше нравилась жилетка, чем редко появляющийся в их квартире сосед, спросила один раз у бабушки:
- А почему этот дяденька приезжает так редко?
Бабушка, проведя своей жестковатой рукой по Алёнкиным волосам, ответила:
- Учёный он большой. И с мировым именем.
И затем добавила, придав голосу таинственность: «Насекомых он изучает, вот и катается по всему белу свету. А как время свободное выпадает – сюда наведывается».
Алёнка, которая на тот момент поняла, что дяденька в красивой жилетке занимается тем, что ловит разных пауков и тараканов (именно их она принимала за насекомых), а потом рассматривает их в большую-пребольшую лупу - так в её голове проявилось слово «изучать» - только и произнесла:
- Жалко, что он всегда тут не живёт.
Бабушка кивком и невесёлой улыбкой на лице поддержала Алёнкину мысль. Сам интеллигентный сосед, а тем более область его исследования, состоящая из шестиногих букашек, обеих интересовали мало. Но от редко появляющегося в их квартире учёного определённо был толк: как только он переступал порог коммуналки, все безобразия Алексея Ивановича моментально заканчивались.
Чем это было вызвано, ни бабушка, ни внучка не знали. Они никогда не видели, чтобы спокойный по характеру сосед со своими несколько аристократичными манерами не то, чтобы затеял драку – он даже голоса ни разу не повысил на забулдыгу, который проживал в одной из расположенных рядом комнат! Все его разговоры с Алексеем Ивановичем, впрочем, как и с Алёнкиной бабушкой, практически состояли из двух слов – «здравствуйте» и «до свидания». Иногда он добавлял ещё что-нибудь по мере необходимости, но бывало это крайне редко.
Но, как бы то ни было, употребление Алексеем Ивановичем разнокалиберных алкогольных напитков с приездами соседа-учёного тот час же прекращалось, а в его комнате воцарялась благоговейная тишина. Сам Алексей Иванович с не менее благоговейным выражением лица периодически покидал своё жилище, выходя в магазин за продуктами. Но приходил он всегда трезвым, и из его сетки обычно торчали, засунутые туда кое-как батон, коробка с макаронами, пачка соли, банка сметаны, плавленые сырки или что-то ещё в этом роде. Бутылок, внутри которых находился бы алкоголь, Алёнка с бабушкой в период проживания у них редко появляющегося исследователя представителей мира насекомых, у Алексея Ивановича ни в сумках, ни на кухне не видели.
На тот момент, когда Алёнка, наверное, уже в сто пятидесятый раз предпринимала попытку придать непослушным кукольным волосам более-менее приличный вид, учёного соседа, да ещё и с мировым именем, к сожалению, в их квартире не было, иначе Алексей Иванович такого поведения себе просто бы не позволил!
В комнату вошла бабушка, держа в руках сковородку с яичницей и круглую железную подставку.
- Садись за стол, детка, - обратилась бабушка к Алёнке, - что ты всё утро крутишь эту куклу в руках?
- Косички учусь заплетать своей Татьяне, - не отрываясь от своего дела, ответила девочка, чем вызвала у Софьи Андреевны улыбку.
- Да какие косички можно научиться заплетать на этих кудельках? – лицо бабушки вновь приняло серьёзное выражение, - уж если на чём и учиться, то на своих волосах. Смотри, какие они у тебя густые да длинные!
Алёнка, которой в голову не пришло хоть раз пустить в ход собственные волосы, поинтересовалась:
- А что такое кудельки?
Но ответа она услышать не успела, потому что Алексей Иванович, встав на четвереньки, пополз по коридору и, видимо, спьяну перепутав двери, ткнулся головой именно в ту, которая всегда служила надёжной защитой для Алёнки. Нараспашку тяжёлая дверь, конечно, не открылась, но небольшая щёлка между ней и косяком всё же образовалась. Алёнка тот час же влезла обеими ногами на старый деревянный стул и завизжала изо всех сил. Ей подумалось, что если в дверном проёме образовалась щель - значит, страшный пьяный сосед непременно очутится в их комнате!
- Не кричи! – строго, почти по-военному, сказала бабушка. И, сняв трубку с чёрного телефонного аппарата, на диске которого можно было увидеть не только цифры, но и буквы, набрала «02».
***
- Ты не уйдёшь? – несколько раз повторила вечером Алёнка свой вопрос, потому что бабушка не торопилась с ответом.
- Ложись, Алёнушка, - как можно мягче произнесла она, - и давай я тебе книжку почитаю. Хочешь, стихи про зверей, которые тебе прошлый раз так понравились? Или что-нибудь ещё поищем?
- Ну, правда, ты не уйдёшь? – настырно спрашивала внучка, которую ответ на вопрос интересовал куда больше, чем перспектива послушать стихотворение про зоопарк.
- Ну, куда же я от тебя уйду? – бабушка вновь провела рукой по вьющимся у кончиков Алёнкиным волосам. - Что ты заладила одно и то же – не уйдёшь… не уйдёшь…
- Да… - скривив губы, жалобно протянула Алёнка, которая уже лежала под одеялом в своей фланелевой пижаме с мишками, - а прошлый раз ушла и меня оставила, а я испугалась. Забыла, что ли?
Нет, той ночи Софья Андреевна не забыла. Привыкшая при малейшей беде помогать людям, она не смогла отказать прибежавшей с первого этажа соседке – осмотреть её мужа, пришедшего с работы с распухшей рукой. Указательный палец правой руки мужчины попал в центр шпинделя токарного станка, и, слава Богу, что тот работал на малых оборотах! Если бы скорость была чуть больше, молодой парень моментально бы остался бы без пальца. Но в ту смену для него всё закончилось относительно благополучно. Сначала палец просто покраснел, и поскольку болел он несильно, рабочий не стал обращаться к медикам. Побоялся обратиться в заводскую медсанчасть он ещё и по той причине, что он прекрасно понимал, что он сам нарушил правила техники безопасности, поскольку до вращающегося шпинделя ни под каким видом нельзя было дотрагиваться руками. Если бы о таком грубом нарушении прознало бы начальство, то работника по голове бы не погладили. Скорей – наоборот – лишили бы месячной, а то и квартальной премии. И только когда к концу смены, боль дала о себе знать более настойчиво, а краснота переместилась выше запястья, тут уж незадачливый рабочий понял, что дело его неважно. Тем не менее, пошёл он не в травмпункт, а домой. Когда же его руку увидела молодая жена, она быстро сообразила, что без врачебной помощи здесь не обойтись. Поэтому, не раздумывая ни секунды, она поднялась к Софье Андреевне.
Та, конечно, могла возразить, что у неё в доме спит маленькая внучка и посоветовать соседям вызвать «Скорую». Но как можно было оставить человека в беде? Этого Софья Андреевна никогда бы не допустила. Как за ранеными ухаживала на войне до тех пор, пока они не становились на ноги, так и в мирное время осталась верной своим принципам. И, оглянувшись на безмятежно спящую у стены Алёнку, она проследовала за соседкой.
Времени, проведённого около страдальца после того, как ей пришлось сделать обезболивающий укол и произвести необходимые манипуляции, Софья Андреевна, конечно, не засекала. Но, поднявшись к себе наверх, она обнаружила плачущую Алёнку, которая даже из постели побоялась вылезти, увидев, что в комнате она находится совершенно одна.
Встретив бабушку, малышка разревелась в голос, и успокоить её оказалось делом очень непростым.
Угомонилась девчушка только тогда, когда бабушка улеглась с нею рядом, взяла толстую серую книгу, на которой большими буквами было написано МАРШАК (Алёнка уже немного освоила грамоту) и начала читать стихи про очень странного дяденьку, который то сковороду надевал себе на голову, то пальто перепутал и вместо своего надел чужое.
Засыпая, Алёнка подумала, что если бы Алексей Иванович вот так же нечаянно надел бы красивую жилетку редко приезжающего учёного, тот бы, наверное, всё-таки рассердился. И уж тогда-то вечно находящемуся в подпитии Алексею Ивановичу точно не поздоровилось бы. Правда, как именно интеллигентный сосед расправился бы с человеком, у которого понятия «жизнь» и «вино» означали одно и то же, Алёнка уже представить себе просто не успела. Она заснула.
***
Алёнка стала жить у бабушки совершенно случайно. До этого она, как любой ребёнок, жила с родителями. Трёхэтажный дом их находился далеко, в другом районе, поэтому с бабушкой она виделась только раз в неделю - не чаще. Потому что бабушка, хотя и была уже на пенсии, продолжала трудиться, и выходные дни у неё были как у всех: в субботу и в воскресенье. А когда ей ставили дежурства в больнице, рассчитывать на то, что бабушка заберёт её на выходные, Алёнке и подавно не приходилось, потому что дежурства эти были рассчитаны на сутки.
Как-то раз Софья Андреевна привезла Алёнку к себе домой и решила искупать. Налила в ушат горячей воды, добавила
