Блестящий черный «мерседес» остановился у здания банка в городе Сарапул. Из машины тяжело выбралась грузная женщина в лиловом пальто с воротником натурального меха и толстой папкой в руках.
– Жди тут, Вадя, и будь на связи… ясно? – сказала она водителю ласковым голосом, за которым таилось презрение ко всему рабочему люду.
Мой собеседник Вадим работал на крупном мясокомбинате Удмуртии. В тот день он привез главного бухгалтера для подписания неких документов, содержание которых водителя нисколько не волновало…
***
– Я правильно понял, Вадик, это было весной? – уточнил я и подвинул к нему стеклянную пепельницу.
Мы сидели в кафе под открытым небом, Вадим подкурил сигарету и подхватил разговор:
– Да, да, все так. Это было помнится в апреле. Я тогда еще на работу опоздал из-за проколотого колеса. Снежане Андреевне, нашему бухгалтеру пришлось дожидаться меня во всём своем одеянии на крыльце конторы. Такая она нетерпеливая и своевольная, что сил нет. Забрал её, выслушал лекцию о пунктуальности, и мы поехали в банк.
Машину я удачно поставил: водительская дверь открывалась свободно, а начальница кое-как вылезла, – смеется Вадим, – но вида не подала, но я-то затылком чуял, что в ней злость так и бурлит.
В общем, остался я ждать в машине, вздохнул свободно. Включил радио, там диктор предупреждал о гололеде. Я разглядывал старинные купеческие дома Сарапула, современные аляпистые вывески на них. Машины по боковой улочке почти не ездили, – прохожих по пальцам сосчитать, они неловко скользили по узким тротуарам и закидывали головы: боялись, чтобы лед с крыши не упал. Ты знаешь, в межсезонье Сарапул не самый очаровательный городок, тут и там видишь сугробы, черные от дорожной грязи. Но уют и душевное тепло этого городка на берегу Камы меня всегда привлекали.
В машине торчать надоело. Вышел я на воздух. Хожу, значит, вокруг «мерса», непонятная гордость берет – может, прохожие думают, что машина моя: спину выпрямил, плечи развернул…. А чего это я, думаю, тачка-то не моя, а рабочая! Плюнул, по колесу пнул, поворачиваюсь и вижу: мужчина за сорок, в черной куртке, джинсах падает навзничь посреди дороги и трясет руками, вытянутыми перед собой. Ну, думаю, эпилепсия, не иначе. Побежал на помощь, а сам по ходу вспоминаю из школьных занятий по ОБЖ*, что там делать-то надо, когда такой вот припадок. Склонился над ним, лицо у мужика белое, как мел, глаза, что две черных пуговицы, мимо меня в небо глядят. Пена из онемевшего рта лезет. Смотрю по сторонам – две женщины дорогу переходят. Одной кричу, чтобы в «скорую» звонила, другой, симпатичной, кстати, говорю:
– Расческу давай!
– У меня только деревянная, – отвечает девчонка, а сама глазами хлопает и в сумочку лезет.
– Давай быстрей!
Она боязливо протягивает мне эту чертову расческу. Схватил её, вставил бедняге меж зубов и протолкнул – пена порозовела, – видимо, десну зацепил. Пальцами вытянул ему из горла опухший язык – эпилептик порывисто глотнул воздуха и начал приходить в себя. Уставился он на меня, будто людей видит впервые. «Живой?» – спрашиваю, а тот молчит и головой крутит. К тому времени я его на обочину отвёл. У мужчины сил нет, он присел на черный сугроб, осторожно потрогал губы, с которых капала красная слюна. Смотрит на расческу, а я радуюсь, что он очухался. Девушка стоит неподалеку, я вроде ей расческу вернуть, та отмахивается от неё и во все глаза на нас с мужиком глядит. Тогда я эту деревяшку вставляю в нагрудный карман мужчины и говорю:
– Держи, она тебе жизнь спасла, – и взглянул на девчонку, которая удалялась от нас по своим делам.
Следующие минут двадцать мы просто молчали. Я отчего-то вспомнил своего кота, у которого тоже была эпилепсия, через год он ушел из дома с концами.
Вот появилась «скорая помощь». Из нее выскочили двое в медицинских костюмах, и пошли к нам. Я поздоровался – в ответ тишина, хотел объяснить, что произошло, но фельдшер (если можно так сказать) не расположена была к разговорам. «Ну что, нажрался!» – бросила она в лицо мужчины и вместе с коллегой, подхватив больного под мышки, затолкала его, растерянного и слабого, в грязно-белую «газель» с крестом на боку.
А я вернулся к своему «мерсу». Вымыл руки, почистил штаны. Заглянул в телефон, а там двенадцать пропущенных от главбуха….
Вот так я и остался без работы, – закончил Вадим свой рассказ и раздавил окурок в пепельнице.
Мы ещё немного поговорили, и я обещал помочь приятелю с работой. Хороший человек отзывчивый, - таким помогать надо.
А всем настоящим медицинским работникам моё бесконечное уважение!
--
*Основы безопасности жизнедеятельности
Действительно таких "профессионалов" во всех сферах становится всё больше.
То, что работу потеряли, это плохо, но жизнь человека перевешивает.
У нас родственница тоже часто падает в припадки, детей напугала.