Засохший суккулент

малышка лет пяти-шести. И Алёна засветилась, заулыбалась.
- Мама, мама, а меня тётя Юля похвалила, сказала, что я делаю успехи. Вот посмотри!
Я сначала даже не узнал Соньку. Как она выросла! Сердце защемило, в носу защипало, а к глазам подступили слёзы. Никогда бы не подумал, что способен на такое. А дочка тем временем разогналась, закружилась волчком, потом прогнулась, подняла ножку, взяла в руку конёк и подтянула его к хорошенькой головке. И шлёпнулась. Но тут же поднялась и подъехала к матери.
- Молодец, Сонечка! Посиди немного. Я сейчас с Аней закончу и пойдём домой.
- А уточек кормить?
- Хорошо, сначала на пруд, - Алёна потрепала Соньку по голове, потом прижала к себе и поцеловала в розовую щёчку.
Какие же они красивые и славные, мои девчонки! Или не мои уже? Сам, сам всё профукал. Зачем я пришёл сюда? Отдать их Гурию. Наверное, был не в себе, когда соглашался на это. А ведь они счастливы вдвоём. Я всё смотрел, смотрел на них. А потом тихонько, чтобы они не заметили, вышел в Таврический сад. Когда-то мы часто бродили здесь с Алёной и Сонькой, кормили уточек в пруду, фотографировались на живописных мостиках.
Решение пришло само. Пусть девчонки радуются жизни, занимаются любимым делом. Им ни к чему засохший суккулент. Я снял с карточки все имеющиеся деньги. Дома собрал рюкзак. Оставил на столе мобильник, переписав нужные телефоны в записную книжку. В доме Алёниных родителей бросил в почтовый ящик ключи от своей квартиры и поехал на Финляндский вокзал. Буду добираться на электричках, автобусах, автостопом, чтобы Гурий меня не вычислил. В карельских лесах обитает мой армейский друг. На заимке у него и буду жить. Думаю, и работа найдётся. Жена не должна отвечать за мои беспутные ошибки. Пошлёт Алёна Гурия подальше, а рычага давления в виде меня у него не будет.
Прощайте, мои дорогие девочки, прощайте!