Я ниц лежал, упившись водки,
И был, как будто, невесом…
Боль в голове и сухость глотки
Толкали преступить Закон
Божественный… Я с телом бренным
Решил расстаться сей же миг,
Повеситься иль взрезать вены –
В таких раздумьях морщил лик.
Решил я не веревку мылить,
А острой бритвой полоснуть,
Но вдруг пришел – как это мило,
Сам Сатана. Был долог путь,
Наверное, из преисподней
Спустился Вельзевул ко мне.
Гость важный, стыдно – я в исподнем,
Белье истлевшее на мне.
Бодрюсь: «Садитесь, ангел все же,
Как вас… товарищ Люцифер,
Да не смотрите мне на рожу,
Сам знаю, что иссиня сер»
Всё, я дошёл! Хочу убиться,
Всего-то дел – петля, жиллет»
«А может вам опять упиться?»,
Спросил рогатый мой сосед
«И снова будете в порядке,
Исчезнет дрожь, утихнет боль,
Белье смените – запах сладкий,
Ну, в общем, станете собой»
Я накатил с рук Вельзевула,
Он добрый – влил мне сразу штраф,
Захорошело, с койки сдуло:
«Давай с тобой на брудершафт»
А он, гляжу я, безотказный
И тоже перешел на ты,
И собутыльничек прекрасный,
Я стопку – он с горла - бутыль!
«Вот ты почто позоришь Бога,
Людей запутал, мне налил?
Ведь Бог – Любовь, к нему дорогу
Сегодня утром я мостил.
А ты явился – я напился,
Я, Люциферчик, в Храм хотел…»
«Да ты бы был самоубийца»,
Мне дьявол в ухо прохрипел.
Великий грех – тебе то надо,
Отец действительно Любовь,
Да он послал меня из ада
И ящик водки дал с собой.
И я ведь спас тебя для Бога,
Вот похмелил…. Давай еще?»
Достал винища, сделал грога,
Да точно, с чертом горячо.
Уже не помню, чем вершили,
Я снова ниц, упившись в мат,
Что Бог и Сатана решили…
Опять жиллет, веревка в мыле.
Да, к ним еще и автомат… |
