Гость каменел от пустых потуг,
стоять затекла спина.
Его рука, протянутая в пустоту,
никому не была нужна.
Он так долго нес им благую весть,
но, дойдя, не смог открыть рта.
Помычал и сел. Весь теперь он здесь –
- воплощенная немота.
Ему местная власть оказала честь:
будет памятник в полный рост.
Пьедестал готов, и осталось влезть
и застыть, но не так он прост.
Дон Гуаны здесь бродят, молитвы твердя
или стих про любовь и разлуку.
Ускользает их взгляд. Проще взять за мудя,
чем поймать для приветствия руку.
Только Гость не привык никому уступать,
ведь не даром башка из гранита.
Он захватит врасплох, и тогда разорвать
сможет круг, даже выиграть битву
с непонятным врагом, что кругом - гегемон,
правит бал и предвидит засаду.
Вот подходит трамвай. Гость садится в вагон,
где готов встретить козни “Моссада”.
Едет мимо промзон, мимо сквера, пруда.
На поляне огромного парка
Дон Гуанов – глядит он – пасутся стада,
мирно дремлет пастух и овчарка.
Над аллеей Гробниц полыхает закат,
из кустов восстают пирамиды.
Камнем тень фараона упала на МКАД.
Скалясь, сфинксы рычат от обиды.
Вот опять Дон Гуан уложил наповал
Дона Карлоса очередного.
Гость давно б уже яйца им всем оторвал,
но мешает печатное слово.
Ведь сказал же поэт: “Только за руку брать.”
Никакие другие детали
персонажей упырь-Гость не вправе марать,
уж подавно лишать гениталий.
И нельзя пить вино и играть в казино,
можно только стоять истуканом.
Ему все в этом городе запрещено,
и расставлены злые капканы.
Лицемерно радушие, почести – фальшь,
типа “Жри и не брезгуй судьбою.”
Вот трамвай тормозит. Громыхнув об асфальт,
Гость сошел и смешался с толпою.
В ней кто травку курил, кто иначе торчал.
Под ногами все лужи блевотин.
Здесь никто его, кажется, не замечал,
он для них был как будто бесплотен.
То ли стон, то ли скрип – специфический звук
шел от скопища дегенератов.
Одного Гость задел, он рассыпался вдруг
на пургу разноцветных квадратов.
Так легко! Ни хватать, ни долбить в грудь колом.
Все случайно. Табу не нарушил.
Не колол, не рубил, просто шел напролом,
как сквозь стену (noclip из игрушек).
Только что Дон Гуан жадно жрал мухомор… .
Неустойчивы глючные люди.
Гостю стало комфортно от хрупкости форм –
- здесь топтаться как слон по посуде.
И когда был исчерпан весь злости заряд,
он собрался покинуть опушку,
как на шпагу наткнулся на каменный взгляд.
Перед ним был сам каменный Пушкин:
“Дон Гуана на пиксели просто разъять.
Тебе будет другая работа:
в сквере вместо меня теперь будешь стоять,
окруженный толпой идиотов.”
И с тех пор помрачнел, потускнел истукан,
от фигуры повеяло скукой.
На Тверской подтвердить мог любой наркоман,
что он часто вытягивал руку. |