Из логова, лишённого тепла,
К которому прижаться мог он боком,
Судьба голоднобрюхая гнала,
Ночами на погибель чью-то волка.
Матёрый, повидавший даже смерть,
В облогах извергающую громы,
Загнал в нору он жизни круговерть,
Хоть целый лес родной - его хоромы.
Он помнил и волчицу, и волчат,
Приговорённых жизнью к волчьей доле,
И ужас свой,- как страшно все молчат,
От разорвавшей шкуру дикой боли.
Не видеть человеку волчьих слёз.
Нетронутой осталась та добыча...
Склевали тучи в небе россыпь звёзд,
И выла ночь всех в жизнь обратно клича. |