В осенней слякоти дорожной,
С трудом телегу волоча,
Изнеможенная лошадка,
Ступала, грузно, не спеша.
В рубахах белых, на телеге,
Сложенных ровной кучкой в ряд,
Лежали трупы, офицеров,
Ведущих в бой, царя отряд.
Держащий лошадь, за уздечку,
Понурый, сгорбленный старик,
Смотрел, как радовался буйно,
Прогнавший белых, большевик.
В потертых куртках и шинелях,
Под громкий смех и русский мат,
Словечком грубым провожали,
Казненных утром прямо в ад.
На улицах села не многолюдно,
Попрятался напуганный народ,
Который раз уж учинили,
От власти к власти переход.
Старик смотрел на эти лица,
Юнцов рожденных на полях,
Которые еще пять лет назад ходили,
По местным улицам в лаптях.
Как быстро власть меняет личность,
Как окрыляет всех она,
Но только вот не каждый знает,
Как высока ее цена.
Сегодня белых, в белых майках,
Намедни вез большевиков,
В одной ведь яме будет дальше,
За власть борьба у мертвецов.
И жаль лишь тех, кто в грязных окнах,
Свой лик украдкой кажет вдруг,
Ведь время ведьм вовсю пылает,
Когда царя делят сюртук. |
