. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . И государь стонал — не спится, и шёл на ощупь, как слепой, и верещали половицы под государевой стопой. А в ще́ли демоны свистели: «Пошто казниша божьих чад?» И он не мог найти постели, и щупал стены, и кричал. Крик разносился по палатам — и ночь качалась и текла, и диким маревом цветастым неслись сквозь сумрак купола… А поутру в библиотеке царь размышлял, тоской объят: «Пошто лати́няне и греки меня жесто́че во сто крат?»… . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . (Владимир Полетаев. В Новгороде)
дикая охота короля страха
Щелкопёр не спит ночами... потный череп граблей трёт, как просечь: об чём там ча́ет привередливый народ? Надо... надо быть полезным! Не народу, что вы, — ни, чтоб снискать себе известность мало будничной брехни, – надоть раскопать Т-А-К-О-Э, чтобы всех хватил столбняк. Напрямик клеймить изгоев, — истреблять их, как сорняк. Прорицатели... шаманы... пляски фурий у костра... злая проповедь с экрана, — можно выдать на-гора́ простачкам любую шнягу! Ежели — авторитет. Выдумать, к примеру, сагу про реликт-менталитет, – про особый путь страдальцев, про борцов за свет добра, не забыть про имидж старцев, коих заповедь мудра. Всё чудесненько да гладко в публицистике пойдёт! Пить и кушать будешь сладко, ездить в Шарджу круглый год. Что до нужд рабо-крестьянства: тут сопи, терпи, не плачь, – коль не выбился в дворянство, жуй глютеновый калач! А ведь мог подсуетиться, приказны́м "на лапу" дать, – глядь, и ты ужо в столице! Не лошок — крутая знать! Коли не дано талантов лицемерить, лгать, финтить, не носить тебе брильянтов и не нюхать блюд конфи́! Потолок — просрочка в лавке, "плазма", взятая в кредит, – в ней победно будут тявкать про устойчивый твой быт. Ты ж внимай, развесив уши, и чеши чугунный лоб, дребедень их слушай... слушай... Пусть потеет агитпроп! Слабни в опийном угаре. То — дорога в НИКУДА, – хуже свары на базаре их глумливая орда… Щелкопёр расчёт имеет удержаться на плаву! Продвигать абстракт идеи — вжаться в общую канву. И тогда привалит «щастье» посетить царёв чертог и упасть с подобострастьем у штиблет монарших ног.
Послесловие:
"дикая охота короля страха"— игра слов. «Дикая охота короля Стаха»— историческая повесть белорусского писателя Владимира Короткевича, последняя повесть «Семейных преданий рода Яновских», рассказанная учёным-фольклористом Андреем Белорецким, попавшим некогда в старое поместье Болотные Ялины, хозяйку которого сводили с ума призраки. В один из вечеров, на болотах, Андрея преследует Дикая охота — группа молчаливых всадников на конях, которые скачут бесшумно, свободно передвигаются по трясине, делают огромные прыжки и оставляют следы старинных подков. Герой повести чудом успевает укрыться в замке и с удвоенной энергией продолжает поиски людей, скрывающихся за Дикой охотой… Его крайне заинтересовала родовая Легенда о короле Стахе: якобы в XVII веке пращур молодой хозяйки предал и убил князя, который объявил себя королём Стахом. Умирая, король проклял род предателя до двенадцатого колена. Девушка была 12 потомком, её отца пару лет назад дикая охота утопила в трясине, когда он пошёл забрать дочь из гостей... В конце повести выяснилось, что несчастную стращали и изводили опекун и управляющий поместья с целью завладения наследством. Молодой учёный спас девушку от мучителей и женился на ней.
Владимир Полетаев. Стихи о Народной воле (отрывок) IV Не приходите! Что вам до меня? Цветы Голгофы: я вам не родня, цветы Голгофы, красные причастья, кровавящие детские запястья. Не приходите! Я умру легко — уткнусь кутёнком Господу в ладони… Горячий хлеб вздыхает глубоко, молочница приносит молоко, холодное, в серебряном бидоне, а девочка на голубом балконе считает звёзды: три — четыре — пять… Не приходите! Разве вам угнаться? — семнадцать, восемнадцать, девятнадцать… Не приходите! Дайте досчитать… . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . VI Свобода, да, о вечная свобода,
свобода жить, свобода умирать,
и белый снег, какая благодать,
с январского повалит небосвода. А там весна и грохот ледохода,
ручьям и рекам русла выбирать…
Потом страда — спины́ не разгибать…
Ржи золото, деревьев позолота —
всё позади. Уже ноябрь дохну́л.
Пригорки листьев вместо листопада,
пустых кустов колючая ограда,
деревьев голых чёрный караул
и первый снег. Раскрытая тетрадь
белым-бела, как смертная рубаха…
Свобода жить. Свобода жить без страха. Без страха жить.
Без страха умирать…
