В искусство странствий по чужим мечтаньям,
В безбрежный океан чужих сознаний.
По лабиринтам снов, как по преданьям,
Я шла, ведома жаждою познанья.
Каких трудов мне стоило однажды
Стать госпожой собственных видений!
Контроль сознанья, медитации жажда,
И череда бессонных наваждений.
Но вот порог был перейден — и двери
Чужих миров открылись предо мною.
Смотрела сны, где люди словно звери,
И сны, где звери мыслили душою.
Я лицезрела страхи, спрятанные в тени,
Тайник желаний, скрытых под запретом,
Любовь, что расцветает в сновиденье,
Но наяву сжигается рассветом.
В чужих мирах была лишь гостем робким,
Не смея изменить узор тех нитей,
Что сотканы умом, пусть хрупким, ломким,
Но всё же им единственно хранимым.
Как искуситель змей в саду Эдема,
Манила мысль: «А что, когда оставлю
Я в снах чужих свою, пусть малую, поэму,
Свой след, что путь сквозь сумрак им исправит?»
Но кто я есть, чтоб изменять чужое?
Чтоб в зеркале души кривить отраженья?
Чтоб ставить под вопрос всё то благое,
Что создано иным воображеньем?
Ведь каждый сон — не просто наважденье,
А мир, где правда вскрыта, как нарыв,
Где бродят страхи, радости, стремленья,
И все они — необходимый взрыв
Души, что ищет целостности вечно.
И, может быть, важнее всех открытий —
Умение вернуться в мир сердечный,
Где сон в тебе творится.
Так я вернулась к снам своим безмолвным,
Обогащённой опытом скитаний.
И поняла: путь в себя – то путь свободный,
Единственно достойный всех исканий.
Но иногда, когда закрою веки,
Я слышу зов из снов чужих, далёких.
И знаю: нас связали эти реки —
Реки видений, тайных и глубоких |
